— Ты что, опять во что-то влип? — пристально вглядываясь в лицо сына, спросил Габрилянов.
— Можно сказать и так, — честно признался юноша.
— Снова что-то серьезное?
— Это не совсем то, что ты думаешь, это другое.
— Что значит другое, черт возьми! — Габрилянов уже не сдерживал эмоций. — Ты можешь толком объяснить, что случилось?
— Давай отойдем в сторонку, и я тебе все расскажу, — попросил отца Баграт и первым направился в сторону от входа.
Габрилянов собрался было последовать за сыном, но в этот миг его кто-то окликнул. Он обернулся, и увидел своего коллегу Алексея Жарова, который поднимался по лестнице. Поздоровавшись с ним за руку, Габрилянов подозвал к себе сына и представил его своему коллеге.
— Наслышан о тебе, — пожимая руку парню, сообщил Жаров. — Меня зовут Алексей Иванович, я товарищ твоего отца. А ты что такой озабоченный — случилось что-то?
Однако вместо сына ответил его отец:
— Ты извини, Алексей, но нам с Багратом надо кое о чем переговорить. У него нелады с учебой — никак не может на экзаменах сосредоточиться.
— Понимаю, сам когда-то был студентом, — ответил Жаров и, махнув на прощание рукой, оставил отца с сыном наедине.
И те, отойдя на почтительное расстояние от входа, смогли, наконец, спокойно пообщаться. Там Баграт принялся рассказывать родителю историю о том, как к нему попали деньги девушки по имени Тамилла и их последующие злоключения. На протяжении всего рассказа Габрилянов-старший внимательно слушал сына, не прерывая его и лишь нервно куря. Наконец, когда рассказ был закончен, отец выбросил недокуренную сигарету в сторону и задал сыну первый вопрос:
— Фамилию этого милиционера ты запомнил?
— Семен Кухарчук.
— Он составил рапорт по факту твоего заявления, выдал копию последнего, зарегистрировал твой приход?
— Ничего он мне не выдавал. А по поводу регистрации — да, он выходил для этого из кабинета.
— Что значит выходил? Лично ты ставил свою подпись в журнале регистрации?
— Нет, только на заявлении. А теперь он утверждает, что никакого заявления я не писал, и что он меня знать не знает.
— Естественно, он же должен каким-то образом прикарманить эти деньги.
Сказав это, Габрилянов вновь достал из кармана пачку сигарет, однако в следующую секунду передумал закуривать и вернул пачку на место — в задний карман брюк. После чего взглянул на свои часы и снова обратился к сыну:
— Дорогу знаешь до этого отделения? Тогда ступай сейчас к моей машине и жди меня там. А я быстро поднимусь к себе — надо отдать кое-какие распоряжения. Ну, что встал, как вкопанный — ступай, олух царя небесного.
Спустя десять минут отец и сын тронулись в путь на служебной «Волге», и достаточно быстро добрались до нужного места. Войдя в отделение милиции, Габрилянов подошел к окошку, за которым сидел дежурный и резко спросил:
— Ваш начальник на месте?
— А вы, гражданин, кто будете? — вместо ответа спросил дежурный.
Габрилянов извлек из кармана рубашки свое служебное удостоверение и буквально впечатал его в стекло, чтобы милиционер смог его прочитать. Когда тот это сделал, Габрилянов снова спросил:
— Итак, где ваш начальник?
— На втором этаже, кабинет номер двадцать пять, товарищ Габрилянов, — уже совсем другим тоном ответил дежурный.
Когда чекист в сопровождении сына вошел в кабинет начальника отделения милиции полковника Хамида Мусатова, тот разговаривал с кем-то по телефону. Увидев непрошенных гостей, он сделал возмущенное лицо и жестом приказал им удалиться и не мешать ему разговаривать. Однако Габрилянов и не думал выполнять это требование. Вместо этого он подошел к столу и, положив ладонь на телефонный аппарат, прервал разговор.
— Вы что себе позволяете? — грозно насупив брови, произнес начальник, поднимаясь с кресла с телефонной трубкой в руке.
— Я себе это могу позволить, — ответил Габрилянов и снова извлек на свет свое удостоверение.
Увидев теперь, кто к нему пожаловал, начальник мгновенно сник и, положив трубку на аппарат, предложил гостям сесть. И те тут же последовали этому совету. Правда, если Баграт уселся на приставной стул у стены, то его отец взгромоздился на край стола, демонстрируя тем самым, кто здесь хозяин.
— В вашем отделении работает такой сотрудник — Семен Кухарчук? — спросил Габрилянов у начальника.
Вместо ответа милиционер кивнул головой.
— И как он характеризуется по работе?
— Исполнительный, добросовестный, — ответил полковник.
— Тогда пригласите этого добросовестного в свой кабинет — я хочу выразить ему благодарность.
Полковник снял с телефонного аппарата трубку и, набрав нужный номер, связался с капитаном и попросил его немедленно зайти к нему. Что и было сделано буквально спустя пару минут.
Когда Кухарчук вошел в кабинет, Габрилянов, не меняя позы, повернул к нему голову и спросил:
— Капитан, тебе знаком этот молодой человек?
Милиционер хотел было отреагировать вопросом на вопрос — спросить «Кто вы такой?» — но по тому, как вел себя этот незнакомец в кабинете его начальника, и даже как он сидел — на столе! — было понятно, что это большая шишка. И, судя по всему, не из милиции — либо из КГБ, либо из ЦК Компартии. Однако и сходу признаваться в содеянном Кухарчук не собирался — он был человек ушлый. Поэтому на вопрос незнакомца ответил коротко:
— Впервые вижу.
Не успел он это сделать, как Габрилянов встал со своего места и, подойдя к капитану, произнес:
— Ты хочешь сказать, что мой сын лжец?
— Я хочу сказать, что я его не знаю — он обознался, — продолжал стоять на своем милиционер.
— В конце концов, вы можете объяснить, что здесь происходит? — вмешался, наконец, в этот разговор хозяин кабинета.
— Конечно, можем, — живо отреагировал на эту просьбу Габрилянов. — Несколько дней назад капитан Кухарчук принял у себя в вашем отделении моего сына Баграта. Тот принес ему дамское портмоне, найденное им на базаре. В нем находилась одна тысяча пять рублей советскими деньгами. Капитан взялся отыскать владелицу этого портмоне, но до сих пор этого так и не сделал. А когда мой сын поинтересовался у него, как идут поиски, попросту послал его на хер, заявив, что никаких денег он в глаза не видел. Тем самым совершив должностное преступление, присвоив себе чужые денежные средства, используя свое служебное положение.
Согласно уголовному кодексу СССР, подобное деяние наказывается штрафом, либо лишением права занимать определенные должности, либо лишением свободы на срок до пяти лет. Я ничего не напутал?
— Семен, ты брал эти деньги? — перевел свой взгляд на подчиненного полковник.
