После короткого приветствия команд, судья дал свисток к началу поединка. И практически с первых же секунд инициативу в свои руки взяли «сборники» и достаточно легко доставив мяч в штрафную площадь своих соперников, забили первый гол. Причем отличился игрок, который всего лишь второй день был в составе сборной — центральный нападающий Хазрат Паштун. Легко обыграв сразу двух защитников, он вышел один на один с вратарем и послал мяч в незащищенный угол ворот.
— Хорошего игрока ты нашел в центр поля, — наклонившись к Красницкому, произнес, сидевший с ним на тренерской лавке, Виктор Звонарев.
— Не каркай, игра только началась, — отмахнулся Геннадий.
Однако дальнейший ход игры доказал правоту слов Звонарева. Именно Хазрат Паштун выступал инициатором большинства атак своей команды, а когда она теряла мяч, то успевал отойти и в оборону, грамотно подстраховывая своих партнеров по защите. Общий итог матча, как и предполагалось, оказался в пользу сборной — она победила 7:2. И пять голов были на счету Хазрата Паштуна. И когда судья возвестил об окончании матча, Красницкий окончательно понял — его сборная полностью укомплектована и на турнире, до которого оставалось всего три недели, имеет все шансы не ударить в грязь лицом. А именно эту задачу и ставил перед собой Красницкий, еще когда принимал предложение отправиться в Афганистан — доказать свою тренерскую состоятельность. Ведь предложение Рашидова о передаче джизакской «Звезды» в руки Красницкого оставалось в силе и обязывало его показать хороший результат и здесь, в Афганистане.
24 июня 1983 года, пятница.
Афганистан, под Мазари-Шарифом
Спустя час после того, как они выбрались из пещеры, Иван Сараев, трое его сослуживцев и девочка-афганка вышли к какому-то кишлаку, раскинувшему свои владения в долине, окруженной зелеными зарослями. Стоя на небольшом пригорке и глядя на глинобитные дувалы неизвестного населенного пункта, солдаты раздумывали, что им делать.
— Надо обойти кишлак стороной, — предложил Хомутов.
— Это большой крюк, а у нас на хвосте орава «духов», — возразил товарищу Сараев.
— Но и идти туда тоже не резон — там этих «духов» может быть не меньше, — продолжал стоять на своем Хомутов.
— Может, разведку послать? — подал голос самый младший из всех — «салабон» и земляк Сараева из Ногинска Виктор Лосев.
— Опять время потеряем, — стоял на своем Сараев. — Нет, надо спускаться всем вместе, а там будь, что будет. Что эти «духи», что задние — не одна ли херовина.
И они стали спускаться вниз, держа наизготовку свои автоматы. Сзади шла девочка-афганка, которая прижимала к груди пятнистого детеныша барса, которого она пожалела оставить одного в пещере. Так, идя друг за другом, они достигли первых дувалов, между которыми простиралась улочка, ведущая в кишлак. Она была подозрительно пуста — на ней не было ни души и даже звуков никаких не раздавалось.
— Странно, ни людей не видать, ни собак не слышно, — удивился происходящему Хомутов. — Вымерли они все что ли?
Ступив на улочку, солдаты дошли до дверей, ведущих во двор крайнего дома. Заглянув внутрь, гости никого там не обнаружили.
— Витька, глянь внутрь — может, они все по домам попрятались.
Приказ, который отдал Хомутов, адресовался Лосеву. Он беспрекословно отправился его исполнять. Обойдя все помещения, он вскоре вышел обратно во двор и сообщил:
— Нет никого — везде пусто. И вещей никаких нет.
— Может, это брошенный кишлак — таких здесь много, — предположил Николай Мироненко.
Он оказался прав — кишлак, действительно, был заброшенный. Несколько месяцев назад все его жители, опасаясь советских бомбардировок, как мести за помощь душманам, собрали свои нехитрые пожитки и двинулись к пакистанской границе от греха подальше.
— Здесь даже жратвой разжиться нельзя, — подытожил осмотр кишлака Хомутов.
— Ничего, зато воевать ни с кем не пришлось, — ответил на эту реплику Сараев.
Они вышли из кишлака, чтобы углубиться в заросли. И тут Лосев внезапно закричал:
— Смотрите, «духи»!
Все посмотрели в ту сторону, куда он указал, и увидели большой отряд душманов, который вышел на тот самый пригорок, на котором некоторое время назад стояли и они сами. Это был отряд Азиза, идущий по их следу.
— Догнали все-таки, суки! — выругался Хомутов и сплюнул себе под ноги.
— Уходим в заросли, — приказал Сараев.
— Подожди, Сарай, — остановил всех Николай Мироненко. — Гиблое это дело — через полчаса нас догонят и перережут, как баранов.
— А ты что предлагаешь? — не скрывая своего удивления, спросил Сараев.
— Надо кому-то здесь остаться, чтобы «духов» задержать, — предложил Мироненко. — Тогда у остальных хоть какой-то шанс останется.
После этих слов возникла пауза — все понимали, чем грозит оставшемуся этот шаг. Даже девочка-афганка замерла в страхе, догадываясь, перед какой дилеммой оказались поставлены ее спутники.
— Хорошо, вы идите, а я останусь, — первым нарушил тишину Сараев.
— Пускай лучше «салабон» останется — мы свой долг этой гребаной родине уже отдали, а он только начинает, — предложил Хомутов.
— Я же сказал, что останусь, — твердо заявил Сараев.
— Нет, Ваня, пусть все будет по справедливости, — возразил Мироненко. — Жребий тянуть будем.
И Николай здоровой рукой (левая у него была перебинтована) достал из кармана гимнастерки коробок со спичками.
— Кто длинную вытянет, тот здесь и останется.
Отвернувшись от друзей, Мироненко сломал три спички, а одну оставил нетронутой. После чего зажал их в кулаке здоровой руки, выставив наружу только спичечные головки. И вновь повернулся к товарищам: дескать, тяните.
Первым это сделал Сараев, вытянувший обломок спички. Девочка-афганка с ужасом обвела взглядом солдат, не догадываясь о результате, который выпал ее спасителю. Но когда за очередной спичкой потянулся Хомутов, она улыбнулась — значит, все обошлось. Между тем Хомутову тоже достался обломок спички. Тот же результат выпал и «салабону» — Виктору Лосеву.
— Все правильно — я предложил, мне и оставаться, — произнес Мироненко и отбросил оставшуюся спичку в сторону. — Бегите, ребята, а я с ними без вас побеседую.
Однако, прежде чем уйти, солдаты по очереди обняли своего товарища, а Сараев вручил ему дополнительный магазин с патронами для «калаша». А «неразлучница» — граната Ф-I — у Мироненко имелась своя. Как и нож — его верный спутник еще с детских лет. Последней к солдату подошла девочка-афганка, которая посмотрела ему в глаза и нежно погладила по перебинтованной руке.
— Будь счастлива, афганка, — произнес солдат и ответным жестом провел ладонью по голове девочки.
Затем он взмахнул на прощание рукой и направился к ближайшему полуразрушенному дувалу, с которого открывался прекрасный обзор на тот участок местности, с которого должны были появиться «духи».
