— Вы имеете в виду его направление удара в сторону Средней Азии? — прервал плавную речь генерала Харрис.
— Именно. Наша теневая экономика более всего развита не в центральных регионах, а на периферии. Доля доходов от нее по приблизительным подсчетам составляет около тридцати процентов всех доходов городского населения в масштабах страны. При этом в Российской Федерации она приближается к среднему значению по стране, а в таких регионах, как Белоруссия, Молдавия и Украина среднее ее значение варьируется в пределах сорока процентов. А вот на Кавказе и в Закавказье эта цифра достигает пятидесяти процентов. В одной Армении среди этнических армян этот показатель равен шестидесяти пяти процентам — колоссальная цифра.
— Насколько я знаю, Средняя Азия тоже не отстает в этом плане, — внес свою ремарку Солсбери.
— Правильно, но там значительная доля теневой экономики опять же принадлежит кавказцам и людям из их круга, — сообщил Волков. — А Андропов, давая команду начать чистки в Узбекистане, поставил целью кавказцев не трогать, чтобы не посягать на их разветвленные связи, как внутри страны, так и за ее пределами. Вместо этого он собирается основательно почистить высшую номенклатуру Узбекистана, чтобы расчистить плацдарм для ее широкой капитализации. Кавказ и Закавказье он трогать не будет, что нас вполне устраивает — ведь Горбачева поддерживают именно представители этих регионов.
— Но Черненко, как мы знаем, решил поддержать Рашидова, — вернулся в разговор Стаффорд. — У него есть на кого опираться?
— За него выступает часть партаппарата и ряд силовиков — военная контрразведка и некоторые высшие чины Министерства обороны. Не скрою, это серьезная сила, которая вполне может перевесить чашу весов в сторону победы Рашидова. Но если это случится, то это будет пиррова победа.
— Почему? — почти одновременно спросили оба американца.
— Как только Андропов уйдет, Черненко встанет перед дилеммой — чью сторону взять. Если он продолжит поддерживать узбеков, тогда придется браться за кавказцев, а, значит, и за Горбачева. И вот здесь решающее значение будут иметь ваши действия. Если вы его поддержите, Черненко и его люди не посмеют свернуть атаку на узбеков.
— Мы же сказали, что наша поддержка Горбачеву будет безоговорочна, — напомнил свои слова, сказанные им еще в начале беседы, Солсбери. — Тем более, что мусульманский фактор очень актуален в сегодняшнем миропорядке. Мусульмане должны стать тем жупелом, которым мы в будущем будем пугать наших детей.
— Значит, на волне узбекских разоблачений Горбачев придет к власти. И получит возможность пользоваться этим на протяжении долгого времени, тем самым убивая двух зайцев сразу: отведет удар от своих союзников и продолжит дальнейшую капитализацию страны, сводя ее к более радикальной версии.
— Для последнего есть предпосылки? — задал новый вопрос Стаффорд.
— Я же вам говорил, что Андропов активно унавоживает для этого почву. На его даче под Москвой работает целая группа людей, которая верстает планы по этой самой капитализации. Кроме этого, видный экономист Степан Ситарян из союзного Госплана с целой группой экспертов отправился в Польшу, чтобы заимствовать их опыт и заодно способствовать скорейшей отмене военного положения в этой стране.
— А кто входит в андроповскую «дачную» группу? — поинтересовался Харрис.
— Вы их всех хорошо знаете: Арбатов, Бовин, Яковлев.
— Последний — это не тот, что работал послом в Канаде? — вскинул брови Солсбери.
— Он самый.
— Это хороший знак, — расплылся в улыбке англичанин. — С этим человеком можно иметь дело. Было бы очень хорошо, если бы он вошел в команду Горбачева.
— А он в нее и так входит — это же именно Горбачев посоветовал Андропову вернуть его из Канады в Москву, — сообщил генерал новость, которую англичанин, судя по всему, не знал.
Что касается американских участников разговора, то для них эта новость не была секретом, о чем, кстати, генерал догадывался. Он был прекрасно осведомлен о том, что ЦРУ «вело» Яковлева еще со времен его стажировки в Колумбийском университете в 1959 году. Андропов об этом знал, но предпочел не отправлять Яковлева в отставку, а ввел его в круг своих единомышленников.
— За эту новость обязательно стоит выпить, — предложил англичанин, и его рука вновь потянулась к бутылке с русской водкой.
И все участники этой конфиденциальной беседы данную инициативу охотно поддержали.
27 июня 1983 года, понедельник.
Москва, площадь Дзержинского, КГБ СССР, 2-е Управление (контрразведка)
Спустя ровно два часа после своего ухода Григоренко снова появился в кабинете-боксе, где все это время находился Бородин. Как заметил Александр, шеф контрразведки выглядел озабоченным — видимо, совещание, на котором он присутствовал, поставило перед ним новые проблемы. Впрочем, свою озабоченность сам Григоренко объяснил иначе, задав Бородину неожиданный вопрос:
— Александр Терентьевич, с вами так бывает — вы встаете утром, а к вам привязывается какая-то мелодия, которая неотвязно следует за вами потом весь день?
— Конечно, бывает — например, сегодня меня с утра преследует песня Аллы Пугачевой «Миллион алых роз», — охотно откликнулся на этот вопрос Бородин. — Просто с ума меня сводит. А вас какая мелодия донимает?
— Название этого коллектива я не знаю — не специалист, — присаживаясь на стул, сообщил Григоренко. — Вчера смотрел «Утреннюю почту», а там как раз одну из ее композиций показывали. Этот ансамбль у нас в Москве гастролирует — кажется, он из Франции.
— Так это группа «Спэйс» Дидье Маруани, — сразу догадался Бородин, причем он также понял, что таким образом собеседник перекидывает мостик, чтобы попытаться прощупать его относительно возможного вчерашнего посещения спорткомплекса «Олимпийский». И он не ошибся, поскольку Григоренко спросил:
— Вы так быстро сориентировались — видимо, являетесь большим поклонником такой музыки?
— Обожаю «Спэйс», даже их пластинку купил — «Волшебный полет» называется, — охотно согласился с этим выводом Бородин. — Однако на их концерт вырваться так и не смог — именно на этой неделе работы было выше крыши. Поэтому все последние вечера пришлось провести дома. Вы же знаете моего шефа Владлена Игнатьевича — с ним не забалуешь.
— Да, я наслышан о строгости вашего руководителя, — кивнул головой Григоренко.
После чего обратил внимание на конструкцию, которую соорудил на столе из сигарет Бородин.
— А это что за архитектурное сооружение? — не скрывая своего удивления, поинтересовался шеф контрразведки.
— А это вы сами виноваты, Григорий Федорович, — улыбнулся Бородин. — Задали мне такую головоломку, что мне пришлось, дабы сосредоточиться, сложить сию конструкцию.
— И каковы успехи? — перевел взгляд на собеседника Григоренко.
— Как видите, дом стоит, а, значит, и мои умственные потуги тоже оказались не напрасными. Я вспомнил, при каких обстоятельствах мои пальчики могли нарисоваться на той злополучной папке.
