— Да, это мой школьный приятель. А в чем дело?
— Это вы «пробивали» по его просьбе адрес майора Алексея Игнатова из Москвы?
Услышав эту фамилию, капитан похолодел — он сразу догадался, что его приятель попал в какую-то нехорошую историю. В противном случае вряд ли бы этот полковник столь бесцеремонно вошел бы к нему в кабинет и вел себя в нем, как хозяин.
— Он меня попросил, я сделал, — после короткой паузы, ответил, наконец, Марчук.
— А он вам не объяснил, зачем ему нужен этот адрес?
— Объяснил — он хотел объясниться со своей бывшей женой, которая уехала с этим Игнатовым в Москву.
— То есть, вы даже подумать не могли, что ваш дружок может затеять нечто нехорошее?
— А что он натворил, товарищ полковник? — практически с ходу спросил капитан.
— Он украл свою дочку и до сих пор где-то с ней скрывается. Вы не знаете где?
— Откуда же я могу это знать, если мы с ним с тех пор больше не виделись.
— С тех пор это когда?
— С прошлой среды.
— А в Москве у него есть друзья или знакомые? — продолжал допрос Оленюк.
— Кажется, нет.
— А поконкретнее нельзя, капитан? — впервые за время этого разговора в голосе гостя послышались металлические нотки. — Вы что до сих пор так и не поняли, что серьезно влипли с вашим дружком? И если мы его в ближайшее время не найдем и не вернем ребенка матери, то вам тоже несдобровать.
— Но я-то тут причем? — искренне возмутился Марчук. — Не я же воровал ребенка!
— Вы способствовали этому, предоставляя вашему приятелю информацию, которую не имели права предоставлять. Если вы этого не понимаете, то какого черта вы вообще служите в милиции? Итак, вспоминайте — у кого ваш дружок может остановиться в Москве или в ее окрестностях?
— Но, может, он уже здесь, на Украине? — высказал разумное предположение Марчук.
— Здесь он пока не объявлялся — мы все проверили.
— Но в Москве у него тоже никого нет. Хотя…
И Марчук запнулся, явно что-то вспомнив. Поймав на себе вопросительный взгляд гостя, капитан продолжил:
— Он до Насти крутил любовь с одной девчонкой. Она была студенткой, приехала в Киев из Москвы со стройотрядом. Пока здесь была, встречалась с Олегом. Потом уехала, и он переписывались какое-то время. Но затем она вышла замуж, родила ребенка — сына, его Макаром зовут.
— Если она замужем, на каких правах Шувалов может к ней заявиться?
— В том-то и дело, что она пару лет назад разбежалась со своим благоверным. Во всяком случае, так мне сказал Олег. Живет она с ребенком где-то за городом, в то время как ее бывший обитает в городе.
— Имя-фамилию этой женщины и место ее проживания знаете?
— Откуда мне знать ее фамилию? — искренне удивился Марчук. — Я и имени ее толком не знаю — Олег ее все время Галкой звал. Может, производное от Галины, а, может, и от фамилии — Галкина. А обитает она где-то за городом.
— Где именно?
— Я не помню. Впрочем, Олег какую-то картину вспоминал по этому поводу. Все шутил: дескать, надо съездить к этой девахе, чаи с ней погонять.
— Картина, случайно, не «Чаепитие в Мытищах» называется? — предположил Оленюк.
— Точно — она самая! — радостно воскликнул Марчук.
— Видать, ты плохо в школе учился, капитан, если знаменитую картину Василия Перова вспомнить не можешь, — с грустью произнес Оленюк, поднимаясь со стула.
Однако, прежде чем уйти, гость еще раз взглянул на собеседника и на прощание произнес:
— Моли бога, капитан, чтобы в Москве все добром обошлось. Я, конечно, человек не кровожадный, но при другом раскладе твою помощь этому мерзавцу спускать не стану.
1 июля 1983 года, пятница.
Москва, площадь Дзержинского, КГБ СССР, 2-е Управление (контрразведка)
Начальник контрразведки Григорий Григоренко стоял у окна и, глядя на то, как на противоположной стороне улицы строители по-прежнему занимаются реконструкцией старого здания КГБ, слушал доклад подполковника Виталия Литовченко. Тот докладывал о результатах последних наблюдений за людьми, один из которых, возможно, и был тем самым «кротом»-узбеком, что вот уже две недели водил за нос контрразведчиков.
— На данный момент только работник МИДа Иннокентий Катков побывал на двух мероприятиях: на концерте группы «Спэйс» в спорткомплексе «Олимпийский» и футбольном матче в Лужниках между «Спартаком» и ЦСКА, — докладывал Литовченко. — Все остальные посетили либо одно из этих мероприятий, либо вообще никакого.
— А за какую команду болеет Катков, выяснили? — не поворачивая головы к собеседнику, поинтересовался Григоренко.
— За «Спартак», Григорий Федорович. И «Жигули» в личном пользовании у него есть. То есть все на нем замыкается.
Он и концерт с футбольным матчем посетил, и за краснобелых чуть ли не с детства болеет. Плюс еще и в Узбекистане неоднократно бывал по линии внешнеторгового объединения.
— По каким делам конкретно выезжал, выяснили?
— По хлопковым. В частности, он несколько раз посещал хлопкоочистительный комбинат, расположенный в Джизакской области — на родине Рашидова.
— Но ведь на данный момент он не обладает доступом к информации, которая может быть интересна Рашидову? — возвращаясь к столу, произнес Григоренко. — И Катков, насколько я знаю, сейчас занимается делами Ближнего Востока.
— Но у него могут быть связи в разных структурах, которые он использует для передачи нужной информации в Узбекистан.
— Однако мы его уже неделю плотно опекаем, а ничего серьезного не обнаружилось, — усаживаясь в кресло, заметил Григоренко.
— Это тоже объяснимо: почувствовал слежку и приостановил свою деятельность. Ведь по описанию Гульнары Ибраевой, он очень похож на человека, которого она видела на Смоленской.
— Насколько я знаю, там не он один подходит под это описание — вы, например, тоже. И вообще, надо найти возможность показать Ибраевой фотографии людей, которых мы больше всего подозреваем в работе на Рашидова. Есть такая возможность?
— Постараемся что-нибудь придумать, хотя гарантировать ничего нельзя — она вся на взводе.
— Даже после записки от супруга? — удивился Григоренко, но тут же добавил: — Впрочем, беременным это свойственно.
Два дня назад чекисты уговорили Ибраева, который лежал у них в стационаре, написать пару слов своей жене, чтобы она не беспокоилась. Он сообщил ей, что вынужден задержаться в Болгарии еще на некоторое время по неотложным делам. Он обещал ей обязательно позвонить, но до сих пор этого не сделал, поэтому женщина и пребывала в состоянии тревожного ожидания.
— А что слышно по поводу доклада, который Киршман привез в Ригу? — возобновил разговор Григоренко.
