— Неужели болезнь Андропова зашла так далеко? — после небольшой паузы, спросил Усов.
— А вы вспомните каким более-менее активным он был на официальном уровне в начале этого года и каким стал теперь, — сообщил Бородин. — В апреле у него была всего лишь одна встреча с зарубежным деятелем, да и тот был издателем журнала «Шпигель». В мае он встречался дважды — с немцем Хонеккером и ангольцем душ Сантушем, а в минувшем июне принял лишь американца Гарримана с его супругой. Все это не случайно — болезнь дает о себе знать.
После этого они какое-то время шли молча и Бородин не тревожил своего собеседника, давая ему возможность «переварить» услышанное. Наконец, когда они свернули направо, к гостинице «Россия» и одноименному концертному залу, Бородин спросил:
— Среди ваших коллег в Ташкенте кого больше — тех, кто ждет падения Рашидова или наоборот?
— Я не считал, но многие рассчитывают на его отставку.
— Почему?
— Им кажется, что при новом руководителе начнется какое-то оживление в аппаратной среде.
— Но в вашем отделе админорганов два года назад уже поменяли руководителя — Архангельского. И что, при новом шефе этого оживления не произошло?
— Он из той же колоды, — коротко ответил Усов.
— Как я понял, вы тоже принадлежите к этим многим?
— Вы догадливы, Александр Терентьевич, — кивнул головой Усов.
— Мне кажется, что вы заблуждаетесь, Дмитрий Анатольевич.
— В чем? — задав этот вопрос, гость невольно замедлил свой шаг.
— В том, что если вместо Рашидова придет, например, Усманходжаев, то возникнет движение в правильном вообще и для вас, в частности, направлении. Поверьте моему слову, но не вас назначат на место вашего нынешнего шефа.
— А кого? — задал вопрос Усов, который выдал его с головой — сразу стало понятно, ради чего именно он приехал в Москву.
— Я не могу разглашать эту информацию, но поверьте мне на слово — это не вы.
Бородин откровенно врал, поскольку не знал о возможных перестановках в Отделе админорганов Узбекистана, но делал это намеренно — он понял, что его собеседник обычный карьерист, а с такими надо было себя вести соответствующим образом. Вот Бородин этим и занимался — напускал туману, чтобы за его завесой решить свои задачи, а его собеседник не должен был об этом догадаться.
— И что вы предлагаете, исходя из вашего видения этой ситуации? — задал очередной вопрос Усов.
— Я бы на вашем месте вспомнил слова Конфуция: «Сиди спокойно на берегу реки, и мимо обязательно проплывет труп твоего врага». Короче, не высовывайтесь — целее будете. Тем более, что у вас для этого есть наглядный пример.
— Какой?
— В моем лице.
Услышав это, Усов не смог удержаться и громко рассмеялся. По этой реакции Бородин понял, что он достиг цели — этот человек, вернувшись в Узбекистан, не только остережется участвовать в каких-либо коалициях против Рашидова, но еще и своих коллег будет удерживать от этого.
7 июля 1983 года, четверг.
Афганистан, город Пуди-Хумри
Набрав в два ведра воды из колодца-качалки, Иван Сараев поднял обе емкости и осторожно, чтобы не расплескать воду, двинулся в ту половину огромного двора, где содержались домашние животные — коровы и козы. За пленным неотлучно следовал его охранник с автоматом наперевес. Сараев нес ведра, а сам всей грудью вдыхал пьянящий запах афганского хлеба, который распространялся по двору от тандыра, стоявшего в углу двора. В это самое время пожилая женщина, сидя на корточках, раскатывала на специальных досках тесто, из которых она потом лепила круглые лепешки и засовывала их в раскаленный тандыр. Здесь же находились дочь Хаятулло и девочка-афганка, которую спас Сараев — они помогали старушке укладывать горячие лепешки в мешки, которые относили в дом. Глядя на все это, Иван мечтал только об одно — ощутить во рту вкус горячей лепешки. Все эти дни его кормили пустой похлебкой с куском черствого хлеба — той же самой лепешкой, только двухдневной давности.
Засмотревшись на то, как старушка ловко орудует скалкой и специальной палкой, с помощью которой она наносила на лепешки нехитрый рисунок, состоявший из многочисленных точек, Сараев внезапно споткнулся и упал, выронив из рук ведра. Вода тут же разлилась по земле. Возмущенный охранник, не давая пленнику подняться, принялся бить его ногами, выкрикивая грязные ругательства. Сараев лежал на земле и руками прикрывал голову, по которой норовил попасть охранник. В это время к последнему подбежала девочка-афганка и стала бить его маленькими кулачками по спине, пытаясь защитить своего спасителя. Однако получалось это у нее плохо — охранник не обращал внимания на эти тычки, продолжая свое дело — наносил удары ногами по пленнику. Тогда девочка от бессилия начала плакать, растирая слезы руками по лицу. Но даже это не остановило мучителя, который получал от этой экзекуции удовольствие. Так продолжалось до тех пор, пока в дело не вмешалась дочка Хаятулло. Девушка в приказном порядке что-то громко крикнула охраннику, после чего он остановился. А девочка-афганка подошла к Сараеву и, нежно гладя его по голове, помогла ему подняться на ноги. Вытирая кровь с губы, пленник поднял ведра и снова направился к качалке. Девочка проводила его взглядом, после чего вернулась к тандыру, чтобы продолжить свою работу.
В это самое время в нескольких километрах от этого места, на базаре, Азиз искал людей, которые могли бы помочь ему отыскать в этом городе того самого родственника Хаятулло — его младшего брата Парвиза, который мог приютить курбаши и его людей с пленниками. Задача была не из легких, поскольку надо было сделать так, чтобы эти поиски сохранились в тайне. Поэтому, следуя от одного торгового ряда к другому и делая вид, что он выбирает товар, Азиз внимательно приглядывался к торговцам, пытаясь выбрать среди них нужного. Наконец, он остановился возле седого старика, который торговал изюмом. Остановившись у мешков с товаром, Азиз взял несколько изюмин и стал их пробовать.
— Какой изюм тебя интересует, сынок? — спросил торговец, наблюдая за манипуляциями покупателя.
— Для плова, — ответил Азиз.
— Тогда бери вот этот — темный, — и старик, зачерпнув рукой изюм в ближнем к нему мешке, протянул их на ладони покупателю.
Взяв с руки несколько изюмин, Азиз попробовал их и покачал головой:
— Действительно, хорош. Только мне нужна большая партия — пять мешков.
— Зачем так много? — удивился продавец.
— Для свадьбы, отец — брат женится.
— Видно, богатый брат, — поцокал языком старик. — Только у меня здесь один мешок, а остальные в сарае.
— Далеко отсюда?
— Нет, близко, сынок — сразу за базаром.
— Тогда пойдемте, отец — покажете. Если товар понравится, я полторы цены дам, — и для убедительности, Азиз похлопал себя по карману.
