— Ладно, не оправдывайтесь — главное, что нашли, — успокоил коллегу Севрук.
У него с утра было прекрасное настроение. Несколько часов назад ему позвонили из Москвы и сообщили, что пришли ответы на тех Рустамов, которых он искал в архиве Министерства обороны. После этого у Севрука появилось ощущение, что это не последняя приятная новость сегодня. И, как оказалось, он не ошибся — нашлась, наконец, вторая фигурантка из свердловского списка, причем, пребывающая в добром здравии, да еще недалеко от города. Впрочем, это недалеко оказалось обманчивым. По прибытии на место, выяснилось, что Лыкова недавно переехала на новое место в той же Верхней Пышме, однако прежде чем удалось раздобыть ее адрес в жилконторе, прошло еще полтора часа. Наконец, почти под вечер, чекисты переступили порог квартиры той особы, которую искали.
Пожилая женщина жила не одна, а с внучкой — миловидной женщиной, которая проявила завидное спокойствие при виде служебных удостоверений гостей и, не говоря ни слова, оставила их со своей бабушкой в гостиной, а сама ушла на кухню.
— Елизавета Андреевна, чтобы долго вас не мучить, разрешите сразу перейти к сути дела, — первым начал разговор Севрук.
— Разрешаю, — охотно согласилась старушка, которая, восседая в кресле, лихо закинула ногу на ногу и закурила сигарету.
— Нас интересует ваша работа в свердловском родильном доме в сорок втором году. И особенно нас интересует одна пациентка, которая потом стала женой генерала Терентия Бородина.
— Это Светлана что ли? — вскинула брови Лыкова.
— Так вы ее помните? — искренне удивился Севрук.
— Не только ее, я многих других тоже помню, поскольку сидела на двух должностях сразу — заведующей родильным отделением и врачом, которая принимала роды. Ведь у нас в то время был недокомплект медперсонала, а рожениц, с учетом эвакуированных, было больше обычного. Вот и приходилось вертеться — мы по девятнадцать часов в сутки работали, и пять часов отводилось на сон.
— И что же вы помните про Светлану Бородину?
— Помню, что мальчика на свет произвела.
— Она его семимесячного родила?
— Нет, вроде нормального.
— Так «вроде» или все-таки семимесячного? — задавая этот вопрос, Севрук даже слегка подался вперед, чтобы четко расслышать ответ.
Но женщина впервые за время их разговора задумалась, не донеся сигарету до рта. После чего, наконец, ответила:
— Точно я вам сейчас сказать не могу — это надо карточки поднимать.
— Да нет тех карточек — утеряны, — сообщил Василий Теряев, все это время молчавший. — Мы для этого столько времени вас искали, чтобы именно вы нам это и сообщили.
— А вот я не помню про ее сроки, — с легкой долей раздражения воскликнула старушка. — И не мудрено — у нас тогда по три-четыре недоношенных ребенка в день на свет появлялось. Это же какое время тогда было — голодное, военное.
— Хорошо, а масса тела какая была у сына Бородиной? — вновь вступил в разговор Севрук.
— Если недоношенный, то меньше двух или трех килограмм. Но для этого в карточке надо посмотреть.
— А сколько времени она после родов пролежала, помните? — не унимался Севрук.
— Кажется, долго. А если так, то, значит, ребенок был недоношенный.
— А много недоношенных тогда умирало?
— Процентов пять — от пневмонии и инфекций разных. Но сын Бородиной в этот процент, видно, не попал.
— Но ведь у недоношенных детей потом могут возникнуть проблемы со здоровьем?
— Это когда как. Если ребенок родился на 25-й неделе, то проблемы будут, а если на 35-й, то могут и не быть.
— Ладно, что еще про Бородину помните? — продолжил допрос Севрук.
— Помню, как муж ее навещал — статный такой, в офицерской форме. Ну, тот, который потом генералом станет. Хотя Светлана во время родов как-то странно себя вела.
— И что это была за странность? — насторожился Севрук.
— Когда рожала, сильно бредила и имя не русское все время произносила.
— Что за имя помните?
— Я же говорю, что нерусское — на нашего Романа похожее.
— Может быть, Рустам?
— Точно, — радостно замахала рукой старушка, из-за чего едва не выронила на пол сигарету. — Я еще подумала, что оно татарское.
«Значит, не зря я забрался за Уральский хребет — результат получен», — с облегчение подумал Севрук, откидываясь на спинку стула и обращаясь к хозяйке уже по другому поводу:
— А ну-ка, Елизавета Андреевна, угостите-ка нас сигареткой, а то мы свои в машине оставили.
— Да на здоровье, — радостно откликнулась на эту просьбу хозяйка и протянула распечатанную пачку гостям.
10 июля 1983 года, воскресенье.
Пакистан, Равалпинди
Хью Лессарт отдыхал в своем загородном особняке, когда к нему внезапно приехал его помощник Ларри Диган. Увидев его взмыленное лицо, Лессарт, наливая нежданному гостю виски в бокал, спросил:
— Что случилось, Ларри — русские захватили Вашингтон и убили нашего президента?
— Слава богу, нет, но мое сообщение сродни этому, — усаживаясь в кресло, ответил Диган. — Мустафа сообщает из Кабула, что у Ширвани появилась какая-то пассия.
— Ну и что, пусть парень развлечется напоследок, — усмехнулся Лессарт, усаживаясь напротив и тоже беря в руки бокал с виски.
— Нет, там речь идет не о мимолетной интрижке с какой-нибудь залетной девахой — там намечается нечто серьезное, — все с тем же серьезным выражением лица сообщил Диган.
— Вы имеете в виду любовь? — вскинул брови Лессарт.
— Вот именно — их невозможно оторвать друг от друга. Как сообщает Мустафа, они буквально светятся от счастья.
Услышав эту новость, Лессарт задумался, не донеся бокал ко рту. Наконец, он произнес:
— Этот Ширвани делает из меня отъявленного мерзавца, воюющего с бабами. Но что поделать, если интересы дела того требуют. Ведь если он втрескается по уши в свою азиатку, какой из него смертник?
— Вот и я о том же — потеряв сестру, он вполне может компенсировать эту потерю, переключившись на пассию.
— Тогда мы, Лари, мыслим с вами в одном направлении — с этой девчонкой надо что-то делать, — допивая виски, объявил Лессарт. — Хотя, с другой стороны, это палка о двух концах. Если Ширвани узнает, что с его девкой что-то случилось, он же не сможет нормально выступать на турнире. А без этого вся наша операция летит коту под хвост.
— Значит, надо сделать так, чтобы эта азиатка исчезла при удобных нам обстоятельствах.
— Что это значит? — вскинул брови Лессарт.
— Надо сделать так, чтобы в этом инциденте были замешаны русские или правительство. Тогда новая волна ненависти охватит Ширвани и он с удовольствием отомстит им всем и за сестру, и за возлюбленную.
