Но увы. Сзади по-прежнему было тихо, и новых звуков, помимо того, что обычно издавала прародительница медуз, так и не послышалось. Одно хорошо – от разрыва мочевого пузыря я все-таки не умер. Хотя на драхта залезал в самом скверном расположении духа и пребывал в нем последующие два дня, пока выбирался с оккупированной тварями территории.
«Песиков» своих, как и в прошлый раз, я упокоил сразу, как только миновал опасную зону. Заодно резервы восполнил, которые шесть проглотов умудрились сожрать почти подчистую. По пути, как мог, поохотился, чтобы не являться в крепость совсем уж пустым. Приглушил уже явственно просыпающийся голод. И на самой границе с более или менее чистыми землями, где, по идее, уже должны были время от времени пробегать дозорами ашши, вдруг почувствовал, как дрогнула под ногами земля.
Причем толчок оказался не просто неожиданным, но и настолько мощным, что я едва не потерял равновесие и, грешным делом, подумал о землетрясении. Правда, какое землетрясение на болоте? Здесь же сейсмически неактивный район. Холмы, низины… к тому же, за два с половиной года я ни одного здесь еще не видел.
Но тут толчок повторился снова.
Затем лес дрогнул в третий раз. Деревья ощутимо зашатались. Невесть откуда взявшийся ветер заставил не успевшие обзавестись листьями ветки жалобно зашелестеть. Сразу после этого земля у меня под ногами мелко-мелко затряслась, заставив ничком упасть и откатиться под самое толстое и надежное с виду дерево. А потом где-то далеко-далеко на горизонте медленно вспух огромный черно-фиолетовый шар, истерично дергающий такими же фиолетовыми отростками. После чего до меня донесся оглушительный по своей силе взрыв. Небо на несколько мгновений осветилось кроваво-алой вспышкой. Шар моментально заполыхал. Во все стороны брызнули такие же алые искры. А затем оттуда повалил густой черный дым, над лесом, словно метеоры, полетели объятые пламенем камни, обрывки щупалец, вырванные с корнем деревья, какие-то непонятные ошметки… а следом донесся долгий, пронзительный, отчаянно-высокий, болезненно врезающийся в уши визг, при звуках которого я выругался и торопливо обхватил руками голову.
Ого. Вот это мамка рванула…
Видать, что-то там маги намудрили с формулой. Говорили ж: простая реакция пойдет. Слизь разложится на составляющие, все, чего она касалась, прожжет до костей. Все это тихо-мирно потом сбродит, сгниет и стухнет. А лет через – дцать в этих местах можно будет сажать свежий урожай картохи. Ну, или сады выращивать. Слизь, она же питательная в каком-то смысле. Вон, каких солдатиков из нее медузы создают!
А вместо этого в логове после двухдневной подготовки прямо-таки ядерный взрыв случился. Рвануло так, что рядом со мной деревья на землю попадали! Останками медузы половину леса, наверное, изгваздало. Прямо так и хотелось туда вернуться, чтобы убедиться, что мне это не привиделось.
Правда, когда я поднялся на ноги и недоверчиво огляделся, мысль о возвращении показалась мне не слишком удачной. Из леса вдруг послышался быстро нарастающий топот, шорох трущихся друг о друга панцирей, невнятное урчание, шипение и подозрительно быстро приближающиеся визги. Заслышав их, я предпочел забраться на самое толстое и крепкое в округе дерево и уже оттуда следил, как сплошной волной с болота выплескивается огромная стая драхтов.
Из лесу они прыснули, как разбегающиеся при свете дня тараканы. Растерянные, суетливо мечущиеся по сторонам, сталкивающие друг с другом и больше никем не управляемые.
Похоже, и впрямь мамка приказала долго жить. А вместе с ней передохли и связанные с ней… то есть, все или практически все… медузы. Следом за ними реакция зацепила и обычных драхтов. Правда, не всех– как я уже знал, некоторая их часть умудрялась выжить даже после смерти хозяина. И вот теперь все они… из той огромной, годами охранявшей покой главной медузы армии… испуганной, полностью деморализованной толпой мчались куда глаза глядят, снося по пути кусты, деревья и даже, если получалось, друг друга.
Охотников и надсмотрщиков я среди них, как ни высматривал, так и не заметил. Видимо, они были теснее связаны с хозяевами, поэтому не сумели выжить. А эта мелочь – так, уже неопасна. Жаль только, что разбегутся по всем окрестностям, и их еще долго придется вылавливать, чтобы впервые за последнюю тысячу лет люди в этих краях смогли вздохнуть спокойно.
«А я молодец», – похвалил себя я, когда казавшееся бесконечным хитиновое море постепенно схлынуло. А потом подметил сочащиеся из-под дерна столбики черного дыма. Перешел на второе зрение. Удивленно присвистнул, обнаружив, что это не что иное как вырвавшаяся на свободу темная магия. Прикинул, сколько же ее должно было скопиться в твари, чтобы просачиваться на поверхность даже вдали от логова. И хладнокровно подумал:
– «Значит, еще нескоро тут можно будет картоху сажать. С другой стороны – да и черт с ней. Подумаешь, обождут с заселением пару десятков лет. Пока тут остается столько ничейной магии, для таких как я эти земли будут раем. А там… кто знает? Может, мне и вправду захочется поселиться здесь на совсем?»
В крепость Ойт я явился через две с половиной недели после того, как ее покинул. Задержался, конечно, потому что очень уж много бродило по округе голодных драхтов. Некоторых убил. Каких-то разогнал. Но от больших групп предпочитал все же скрываться, потому что, оставшись без хозяев, они нередко бросались даже друг на друга. А всех их я бы при всем желании не смог прибрать под свою руку. Да и дозоры могли бродить поблизости. Как бы я им объяснил, почему сижу на шее у здоровенного драхта, да еще и погоняю его при этом?
Лучше уж своим ходом. По старинке. Пешочком. Авось кто-то по дороге подберет.
Ворчун нашел меня в тот самый момент, когда я пересекал вторую линию бывших гнезд, и как раз прикидывал, кем бы сегодня подкрепиться. По дороге наткнулся на небольшую группу тварей, однако полакомиться не успел – из лесу выметнулась стая ашши во главе с моим приметным зверем. И в мгновение ока разметала неорганизованную кучку «песиков», на которых я позарился.
– «Добрая… охота», – прерывисто сообщил брат, на мгновение прижавшись носом к моей щеке.
Я крепко обнял его за шею. Кивком поприветствовал остальных собратьев. После чего дал понять, что война с тварями вступила в новую фазу и вот так, верхом на старом друге, вернулся к своим, которые к тому времени все глаза уже проглядели, искренне надеясь, что шансы на возвращение у меня еще есть.
– Аш! – выдохнул Надир, когда я вошел в распахнутые ворота и отсалютовал лихо свистнувших караульным. – Рамий сын! Живой!
– Здорово, друг, – кивнул я, и мы на мгновение крепко обнялись. – Как видишь, живой. Где там ваши маги? Крикни им, что зелье они сварили – зашибись, и на такой эффект даже я не рассчитывал.
– К лорду иди, давно тебя ждет, каждый день, считает, спрашивает. На пару с Огрисом и остальными, – рассмеялся ашеяр, с силой хлопнув меня по плечу. – Ашши твой, кстати, где?
– За холмом оставил.
– Явились, значит, с зимовки?
Я остро взглянул на его бородатое лицо. Неужто волки по возвращении так никому и не показались?
