Так я и стояла, трясущаяся, замерзшая и торчащая в позе греческой богини на обложке бульварного романа, пока Кен рассеянно теребил мой клитор, глядя на отражение телевизионного экрана в рамке нашего свадебного фото у меня над головой. Я даже, чтобы удостовериться в этом, подождала целых две минуты, пока не закончился раздел спортивных новостей, надеясь, что его энтузиазм окрепнет – но нет, – и уж тогда я послала его за вибратором.
Мне бы надо было сходить самой, оставив его наедине с телевизором. Каким-то образом этот аппендикс на батарейках, в сочетании с непроходящей апатией Кена, сделал все еще более механистичным. В конце концов я плюнула и удалилась тосковать в ванную.
Кенова неспособность проявить ко мне хотя бы намек на близость была словно удар под дых. И вызвала во мне желание врезать ему под дых в ответ.
21
Звоните Опре
Тайный дневник Биби
15 ноября
Дорогой Дневник.
У меня только что был ага-момент. Уже лет десять я нахожусь под впечатлением, что Кен просто терпит мои проявления нежности, потому что ему нравится иметь в хозяйстве удвоенный доход.
И наконец прошлой ночью, после его особо трупообразного проявления в спальне, я не выдержала и сказала все это вслух. Произнесла фразу, которая болталась у меня на кончике языка и в лобовых долях мозга года этак с 2003-го.
– Мне кажется, ты просто вообще не про это.
Такие простые слова. Почему я не говорила их раньше?
Я понимаю, что тебе может показаться, что я просто похотливая сука, которая стыдит мужа за его недостаточно страстную любовь прямо в лицо, но на самом деле я ходила вокруг всего этого на цыпочках, сколько могла. Для начала, я вообще-то психолог. Я знаю, каким хрупким может быть мужское эго. Дайте мужчине почувствовать себя неуверенным в сексе или попробуйте надавить на него – и можете с тем же успехом покупать его эрекции автобусный билет и оплаченную сим-карту, потому что теперь она не вернется к вам какое-то время. Но я не говорила Кену ничего такого еще и потому, что я действительно люблю его – с этими его расстройствами неповиновения и всем прочим. Я не хотела оскорблять его чувства, если у него они есть.
И кроме того, Кен совершенно замечательный во многом другом. Его легкая интровертность отлично сочетается с моей манией. Он страшно умный и довольно саркастичный, чего не замечает никто, кроме меня. Он самый честный и достойный доверия человек из всех, кого я знаю, и он делает всю ту херню, которую не хочу делать я. Плюс он очень красивый. И я просто принимала отсутствие в нем страсти как доказательство того, что никто не совершенен. Но это было десять лет назад.
А сейчас я умираю с голоду.
Сейчас я кричу на него у себя в голове, чтобы он хоть что-то почувствовал.
Сейчас я разговариваю со своим дневником, словно с воображаемым другом.
Сейчас я мечтаю о своем уродском бывшем приятеле и поглощаю бульварные романы о плохих парнях, как последнюю пищу в своей жизни.
И сейчас моя жажда любви и страсти наконец перевесила мое стремление защищать хрупкое мужское эго Кена.
И я готова пришибить себя за то, что не подняла этот вопрос раньше.
И знаешь, Дневник, что он мне ответил?
«Я старался не кончать».
Это было, словно в комнате взорвалась бомба.
Бабах!
Эти четыре слова отзывались у меня в голове рикошетом, пока их смысл не начал медленно рассеиваться.
«Так, погоди…То есть получается, что все эти десять лет Кен лежал подо мной, притворяясь кем-то, кому делают компьютерную томографию не потому, что ему это не нравится, а потому, что ему СЛИШКОМ это нравится? Нуу лааадно… Значит, выходит, что он таки хочет хватать меня за волосы, и впиваться в мою задницу, и хватать мой рот, и сжимать мои бедра, врываясь в меня все быстрее, быстрее, быстрее, но он не дает воли своим страстям, чтобы не кончить СЛИШКОМ быстро?
И тут у меня все сошлось – во всех смыслах.
Я подумала о том крышесносном сексе, который у нас был в душе несколько недель назад и который продлился примерно минуты две, и о недавнем чувстлене на диване, когда Кен болел. Оба этих раза он действительно позволял себе увлечься процессом. Испытать чувства. Выразить их. И оба раза он кончил довольно быстро и был этим явно смущен.
Так вот оно! Черт возьми, Дневник! Этот поганец изображал дохлую рыбу со времен правления Клинтона только потому, что пытался избежать вот такого сценария!
Вот это отсутствующее выражение лица, приглушенный телевизор, безжизненное тело – все это было проявлениями самоконтроля! (Только мне приходилось делать все упражнения, вот спасибо-то.) То есть он считал, что единственный способ продержаться дольше меня – это притворяться, что он в зубоврачебном кресле смотрит бейсбол на потолке во время всего процесса!
Фу. Я чувствовала себя обиженной и нежеланной целых десять лет вот из-за этого его отсутствия энтузиазма, в то время как он, стиснув зубы, старался не…
О боже, нет…
Теперь я разозлилась всерьез. Он что, не знал, что все мужчины кончают быстрее, чем женщины? Это научный факт! Именно для этого, к чертям, и изобрели предварительные ласки! С Кеном все в порядке – он просто чертов лентяй!
И знаешь что, Дневник? Долой бархатные перчатки! Пришла пора рок-звезде Гансу показать этому засранцу, как надо поступать…
22
Ганзель и Metal
СуперТайный Дневник Который Кен Не Должен Увидеть Никогда Ни За Что (СТДККНДУНЗЧ)
Ганс.
Я впервые увидела Ганса Оппенгеймера, когда он и его группа «Фантомная Конечность» играли для толпы человек примерно в тридцать, на вечеринке, которую устроила моя подружка, Дева-Гот.
Дева-Гот как раз недавно бросила школу, чтобы уделять больше времени своей развивающейся привычке к наркотикам, которую поддерживал в ней ее не бой-, а менфренд. Он был старше нее, уже взрослый, но такой же гот, и она как раз переехала жить к нему.
Чтобы продемонстрировать свои достижения, Дева-Гот устроила убойную вечеринку, и чтобы соседи уж наверняка вызвали полицию, пригласила свою знакомую группу металлистов поиграть в гостиной своего менфренда.
Я не фанатела от металла – я все же была в большей степени девочкой альтернативного рока, даже если притворялась панком, – но эта группа играла вполне недурно, и мне не хотелось уходить. И то, что басистом в ней был высокий, темноволосый любитель «Хейнекена», тоже способствовало.
Когда группа отыграла очередной сет, я смылась на кухню, взять еще пива. Налив себе полный стакан, я обернулась и вдруг уткнулась лицом прямо в нерушимую стену разгоряченных потных мышц. Я отшатнулась, в ужасе глядя на то, как примерно половина моего пива с громким плеском растекается по полу, едва не попав на здоровенный черный «Адидас» этой баррикады из человеческой плоти. К счастью, гигант успел ухватить меня за плечи и удержать, прежде чем я сама не плюхнулась в эту лужу задом.
