Звучит как сказка, а?
Так оно и есть.
Но только не совсем.
Сделай одолжение, Дневник. Если тебя угораздило влюбиться в рок-звезду, считай, тебе повезло. Мои поздравления. Но не выходи за него замуж. Поверь мне. Тебе может хотеться завести его странных, темных, высоких, невнимательных детишек. Не делай этого. Тебе захочется тут же подписать с ним договор о полугодовой аренде квартиры. Ни фига не делай этого.
Потому что, когда все это пойдет дальше – а оно пойдет, и оооочень быстро, – кто, как ты думаешь, потеряет все свои накопления и должен будет в одно лицо устраивать крошечный погребальный костер в стиле викингов для милой маленькой Бетти Боб Торнтон? Кто, как ты думаешь, обнаружит его в постели с твоей лучшей подружкой прямо на следующий день? Кому, как ты думаешь, он будет звонить через неделю в пять утра, чтобы ты забрала его из больницы, потому что ему было грустно и он решил, что его надо спасать от суицида, но дежурный психолог разобрался с ним за пять минут, подтвердил, что он не собирается причинять вреда ни себе, ни кому-либо другому (не считая тебя, эмоционально), и велел убираться оттуда ко всем чертям?
Я тебе подскажу. Ее имя рифмуется с пи-пи, и она реально влипла во все это дерьмо.
Так что, если ты обнаружил, что влюбился в рок-звезду, делай вот что. Ты можешь заниматься с ним страстным, всепоглощающим, изменяющим сознание сексом, но никогда, никогда не объединяй с ним жилье, банковский счет, кредитную карту, телефонную программу и даже подписку на кабельный канал. Еще лучше – не сообщать ему своего настоящего имени. Особенно если он басист. У всех басистов и барабанщиков синдром дефицита внимания. Это научный факт. И поэтому они не могут работать на постоянной работе, приходить куда-либо вовремя, помнить о том, что надо оплатить счета или заправить машину, не опустошать кредитки или отказываться от наркотиков и траханья на халяву. Все эти наклейки на машину не врут, Дневник. Басисты действительно делают все это в ритме.
Не пойми меня неверно. У меня и раньше, до появления БЕГ, был взрывной, жизнеутверждающий (а иногда жизнеугрожающий) секс. Рыцарь завязывал меня в такие узлы, что их мог выдержать только юный, гибкий позвоночник подростка, а у Харли было вибрирующее кольцо в языке. (Да, такие бывают, и это роскошно.)
Но Ганс был единственным мужчиной в моей жизни, про которого я могу сказать без тени сомнения, что он занимался со мной любовью. Он брал секс и превращал его во что-то неописуемое, всепоглощающее, и… ну, глубокое. Он был единственным парнем из всех, кого я знаю, у которого не только вставало после просмотра «Тетради», но и который настаивал на том, чтобы мы воплотили в жизнь сцену снимаем-мокрую-одежду-по-пути-в-спальню-после-плавания-в-каноэ-под-дождем. И я не шучу.
Они существуют, Дневник. И, если ты им позволишь, они уничтожат твою кредитную и генетическую историю.
25
Трубилей
Тайный дневник Биби
20 декабря
Дорогой Дневник, знаешь, мне кажется, мой муж только что занимался со мной любовью. Погоди, дай я отмечу это в календаре. Не хочу забыть такое. Отныне каждый год 20 декабря будет считаться официальным днем Трубилея Биби и Кена. Я буду отвозить детей к своим родителям, готовить прекрасный ужин (ну или заказывать доставку), и мы с Кеном будем сидеть, склонившись друг к другу головой, тихо вспоминая тот единственный день, когда он вел себя во время секса не как снулая рыба. И этот Трубилей будет поддерживать меня на плаву. Утешать и ободрять.
Сегодня мы с Кеном собрались ложиться спать одновременно, что бывает не так уж часто, потому что я сова, а он жаворонок, так что я оптимистично надеялась, что увижу какую-то деятельность. Но вместо того, чтобы забраться в постель вместе со мной – или поверх меня, как я надеялась, – Кен вернулся в гостиную, чтобы досмотреть футбольный матч, который он записал.
И вот я лежала там одна, в темноте, не желая признавать того факта, что его любимая футбольная команда опять выиграла – не игру, а войну.
Старое, привычное одеяло отчаяния окутало мое обнаженное тело. Я попыталась сбросить его, думая о хорошем. О том, как Кен после ужина пел малышке песни Боба Марли. Никто бы не подумал, глядя на его пристойную, свежевыбритую личность, что этот человек обожает панк и регги.
Я думала о том, как в прошлые выходные Кен внезапно купил нам билеты в кино и держал это в секрете от меня, пока не приехала няня. Сперва я была в восторге, но потом сообразила, что на мне нет ни капли косметики, а волосы завязаны в растрепанный хвост. Когда я сказала об этом Кену, он пожал плечами и ответил: «Там все равно темно». Сволочь! Нет бы сказать: «Мне нравится, когда у тебя убраны волосы – это открывает твое прелестное лицо». Ну или там: «Ты такая красивая, зачем тебе косметика». Но нет: «Да не страдай ты из-за своей страшной рожи. Ее все равно никто не увидит».
И тут, как раз когда я начала припоминать, почему же мне всегда хочется съездить своему мужу ногой по яйцам, дверь спальни приоткрылась. Кен прокрался в комнату, но вместо того, чтобы тихо скользнуть в постель со своей стороны Холма Целомудрия – выступа размером с человека, который образовался посреди нашей кровати из-за полного отсутствия объятий, ласк и прочей деятельности-в-центре-постели, – Кен забрался в постель прямо позади меня и обхватил меня руками за талию.
– Я люблю тебя, – прошептал он в мое плечо, скользя по нему губами.
Что-о?
– Я тоже тебя люблю, – ответила я, заикаясь от смущения. Я не хотела, чтобы это прозвучало вопросительно, но такое поведение было для него совершенно нетипичным. Кен говорит, что любит меня, только тогда, когда один из нас уходит из дому, да и тут, я думаю, делает это только на случай того, что кто-нибудь из нас погибнет в ужасной автокатастрофе.
Я почувствовала, как рука Кена ласково убирает волосы с моего лица. Теплое дыхание коснулось моего уха, когда он снова прошептал: «Я тебя люблю».
Протянув руку назад, я коснулась его лица. В этот раз мой голос звучал обеспокоенно. «Я тоже тебя люблю, милый. Что-то случилось?»
Кен не ответил на мой вопрос, втянул в рот мочку моего уха и прижал свою обтянутую хлопчатобумажной тканью эрекцию к моему заду. Мой внутренний психолог немедленно сменил табличку на двери кабинета с ОТКРЫТО на ЗАКРЫТО, и мне стало наплевать на причины такого нетипичного поведения Кена. Единственная проблема, которая волновала меня в этот момент, – как бы стянуть с него эти чертовы трусы.
– Я люблю тебя, – снова прошептал Кен, просовывая руку мне между ног.
– Я тоже тебя люблю, – ответила я, на сей раз без тени сомнений в голосе, и тут же втянула эти слова обратно в себя вместе с глотком воздуха, потому что Кен засунул в меня палец. Я шире раздвинула ноги и плотнее прижалась к его все еще одетому естеству.
