Глава 1
— Фрэнки, Фрэнки… Франcуаза. Ты снова подвела саму себя.
— Да.
— Стыдно?
— Знаете, Иосиф Иларионович, у меня голова до сих пор болит, поэтому даже стыда нет. — Она поморщилась и поудобнее улеглась в «терапевтическом» гамаке, подвешенном в стенной выемке в кабинете семейного психолога.
Иосиф Столетов — так зовут этого тирана… то есть, титана мысли. Ему восемьдесят три года, и он лечил мозги еще отцу Франсуазы, когда тот был склонным к паранойе мальчиком.
К Иосифу, которого Фрэнки с младшим братом ласково прозвали «Сталин», она относилась с некоей долей скептицизма. Во-первых, отец так и остался параноиком, а к этому добавилось еще и человеконенавистничество. Во-вторых, Иосиф часто использует неодобренные наукой методы, он их сам изобретает. Любит поиздеваться над людьми. Назвать девушку Франсуазой была его идея. Франсуаза Константиновна Уварова, для друзей — Фрэнки. Кто запомнит полное имя с первого раза — тому конфетка.
Кстати, Сталин же является крестным отцом Фрэнки и ее брата. Настоящий спрут, а не человек. Глава семейства Уваровых считал Столетовых своей семьей и даже больше. Иосиф для него — вроде оракула, как Распутин.
К психологу родители не отправляли Франсуазу вот уже полгода, но она снова вляпалась по самое не хочу, когда с просьбой обратился университетский преподаватель, глава Фонда помощи писателям, потерявшим вдохновение. Он попросил организовать литературный вечер на яхте Уваровых — и депрессивные писатели едва не потопили ее, как «Титаник», устроив дебош и избив капитана. Ошалев и потеряв бдительность, тот случайно направил свой «корабль» прямо в грузовую баржу, накануне севшую на мель под Строгинским мостом.
Отец запрещал приглашать на яхту гостей из благотворительных фондов, но… Фрэнки не умела говорить «нет» людям, которые обращались за помощью. Она считала это достоинством, однако родители и Сталин были уверены, что ее доброта — это обычный комплекс вины перед миром за свое богатство. По их словам, Франсуаза «проклята избыточной добротой и бесхребетностью». Это, кстати, официальная выдержка из диагноза, который поставил ей Иосиф.
У отца, который страдал приступами неконтролируемой агрессии, паранойи и который просто-напросто являлся психопатом, диагноз звучал гораздо сентиментальнее. «Настоящий мужчина», — так описал его Сталин.
«Настоящий мужчина, истинный альфа, должен вызывать трепет и ужас. Уважение — это ерунда, это недоразвитый страх, и руководителю оно не нужно. Уважения требуют только слабаки, неспособные контролировать эмоции других людей, не умеющие нажимать в мозгах подчиненных «волшебные кнопки» и парализовать страхом, как ядом»… Сталин последние тридцать лет работал над книгой по психологии и любил зачитывать отрывки во время сеансов. Константин Уваров в этой книге был примером истинного руководителя. А термин «волшебные кнопки» навеки пополнил словарный запас Фрэнки.
Яхту на выходных она предоставила своему преподавателю исключительно потому, что отца не было в городе и он не сумел вовремя поставить дочь на место. Говорить «нет» просителям она не умела из-за «бесхребетности», но с отцом дела обстояли куда хуже. Ему она боялась противостоять, до зубной боли, до мурашек и обморока. Если Иосифа прозвали Сталиным, то отца Фрэнки ласково величала «Сатаной». Он был ее кукловодом по жизни, знал все ее слабые места — те самые «волшебные кнопки», на которые любил нажимать, зашторивая ее сознание.
Отец часто так и обращался к Фрэнки: моя марионеточка.
Но при всем при этом отец часто повторял, что дочь не безнадежна: у нее есть кое-какой ум, красота и умение легко втереться в доверие. Так что она оставалась единственной претенденткой на семейный «трон».
И вот… яхта едва не пала смертью храбрых прямо на Москве-реке. После грандиозного скандала, который устроил папа, Франсуазу направили к Сталину. Понедельник близился к обеду, а Фрэнки лежала в гамаке и ждала нотаций от Иосифа Иларионовича. Порядочный психолог не стал бы говорить клиенту гадости, но Сталин любил высказаться.
— Фрэнки, ты ужасный человек. Идиотка и тряпка. Как ты можешь просыпаться по утрам и смотреться в зеркало без тошноты? Я ведь собирался на следующих выходных устроить на яхте юбилей для матери, а теперь придется менять планы. Ты хоть представляешь, во сколько твоему отцу влетит ремонт?!
У Сталина до сих пор была жива мать, которой завтра, во вторник, первого декабря, исполнится сто лет. Они когда-то поселились вдвоем в поместье Уваровых, в домике, который называется просто и понятно: дом Столетовых. Как в былые времена меценаты селили в своих имениях художников и архитекторов, так отец Фрэнки обустроил Сталина — после того, как Иосиф Иларионович разогнал всех своих клиентов, «облагодетельствовав» только их семью.
Мать Иосифа до сих пор имела непомерную власть над сыном.
— Моя мать забеременела в шестнадцать, а родила накануне Голодомора. Она шла и руками заваливала медведя, чтобы прокормить нас! Она в одиночку взяла в плен немецкого генерала, а после войны построила дом. Она цемент сама мешала!.. Нет… Нет. Прости, Фрэнки, но ты даже не человек. Ты бесполезный мешок ДНК.
— Знаю, Иосиф Иларионович.
Спорить со Сталиным — себе дороже. Он начинает злиться и швыряться шахматными фигурами. Доска всегда возвышается перед ним на столе, и он играет сам с собой.
Мать у Иосифа Иларионовича и правда — женщина-гром. Именно потому, что она настолько прекрасная и сильная, ее сын никогда не женился. Его идеал — мать. Все остальные — мешки ДНК.
— В общем, мы поговорили с твоим отцом и составили контракт. Если ты его не выполнишь, то Костя отдаст контрольный пакет акций вашей корпорации «Долу». Он уже составил и заверил акт передачи. И подписал, и дату проставил: первое января.
— В каком смысле?! — Фрэнки даже с гамака поднялась.
«Дол» — это российская компания, которая занимается производством меховых шуб и других изделий из натуральных материалов. Они не раз попадали в скандалы в связи с использованием шкур редких и вымирающих видов животных. «Дол» — это главный враг корпорации Уваровых и всей их семьи. Что-то вроде кровной ненависти, которая тянется уже несколько поколений.
А Фрэнки — экологический фрик, волонтер «Гринпис», посол доброй воли «Юнеско». Она возглавила благотворительный фонд отца и мечтала в будущем встать у руля семейной корпорации, одного из главных экологически безопасных производителей одежды и техники в России.
Фрэнки ненавидела меховые шубы и циников из компании «Дол», а особенно их президента Максима Езерского — Егеря, неприязнь к которому девушка впитала с молоком матери. Франсуазу дрессировали, как собаку Павлова, чтобы при виде Егеря теряла контроль и даже доброту. Чтобы, заслышав отцовское «ату!», бросалась и загрызала. Надо сказать, метод действенный: Егерь был единственным человеком в мире, к которому у Фрэнки не было ни капли сострадания.
