— Положи ладони на груди, — донесся приказ.
— Я упаду…
— Я удержу, просто слушайся меня.
Она с болезненной жаждой выгнулась в пояснице и расслабила шею, откидывая голову, так что волосы разметались по полу покрывалом. Фрэнки подтянула выше майку и обхватила ладонями свои полные груди, закусив губу. Максим вошел в нее пальцем, растягивая стенки, продолжая ритмичные движения языком. Фрэнки напрягла мышцы живота изо всех сил и ощутила, как первая волна прошла по телу, бросив в чувственный туман, до темноты в глазах, а затем она громко закричала, содрогаясь в экстазе, до боли выгибая поясницу, чтобы не сорваться в бездну. Но сорвалась, улетела, забыв о том, кто и где.
Она не сразу пришла в себя. Во рту пересохло, а подняться не было сил. Максим целовал ее живот, обрисовывая языком пупок, а затем взял ее руку и просунул себе под резинку штанов, положил ее пальцы на свой твердый член, сжал их, и Фрэнки неуверенно провела ладонью вверх-вниз, знакомясь с длиной. Максим застонал и медленно задвигал бедрами.
— Постой… я не могу, — слабо запротестовала Фрэнки. — Нет, не надо, я… мне нельзя.
Максим замер и недоверчиво спросил:
— Ты и правда… никогда?
— Правда. — Она впитывала его аромат, тепло, стараясь прижаться теснее, хоть и знала, что до добра подобные вольности не доведут.
— Фрэнки, я хочу тебя… всю, до конца, понимаешь?
— Да… — Она коснулась губами его плеча.
— Тогда…
Но что тогда, никто так и не узнал, потому что раздался звонок входного лифта, и они замерли на мгновение, а потом Максим подхватил Фрэнки на руки и перебросил за диван.
— Вот же ж черт, твою мать!.. Не показывайся, а то тебя на мелкие куски растерзает, если это она.
— Невеста?! Но ты же сказал…
— Да какая к черту невеста? Нет у меня невесты, у нас с ней договор… Все, молчи.
Фрэнки открыла и захлопнула рот, услышав смутно знакомый голос:
— Дорогой, ты здесь? Такой шторм, я хотела убедиться, что ты… О. — Женщина остановилась посреди гостиной, явно смущенная. — У тебя гости?
— Да, проститутку заказал. Ты могла бы и позвонить.
— Зачем грубишь? Где она?
— В спальне.
— Хорошо. Я хотела обсудить дела.
— Ты издеваешься?! Не обратила внимания, в каком я виде?
— Неопрятном. Но к делу.
— Мам, молчи, я серьезно.
Но Екатерина Езерская пришла с явной миссией и отступать не собиралась ни перед сыном, ни перед «проституткой», которая дожидалась в спальне.
— «Дол» держит катастрофические убытки, я проверила документацию… Не хочу на Совет идти с такими цифрами, это меня убьет. Я хочу продать половину своих акций.
— Госпожа Езерская! — гаркнул Максим. — Вон из моего дома, дела обсудим в более спокойной обстановке.
Но женщина подошла и уселась на диван, и Фрэнки ощутила аромат сладко-фруктовой туалетной воды.
— Это должно остаться тайной, сынок, но я уже все решила.
Фрэнки, поморщившись, очень тихо уселась, прислонившись спиной к шершавому заднику дивана и поджав под себя ноги, которые до сих пор дрожали от страсти. Она зажала рот рукой, чтобы не засмеяться. Надо же! Вот это ситуация! Под диваном лежали финансовые журналы и пару книг, и Фрэнки вытащила экономический вестник.
Во Фрэнки проснулся неожиданный азарт и даже дух авантюризма. Ведь можно через подставное лицо выкупить акции, а это 12.5 %. Тогда Фрэнки заполучит «яблоко раздора», и отец окажется у нее на поводке. Только нельзя, чтобы Максим помешал планам. В конце концов, это даже на пользу «Долу», который не попадет в лапы Сатаны. Делиться задумкой с Езерским Фрэнки боялась. «Максим, а продайте эти 12.5 % мне!» Ага, счас. Он не поверит и вышвырнет вон оборзевшую шпионку.
Нет, пускай события идут своим чередом. Нужно довести «контракт стервы» до логического завершения, а там видно будет. Вон, Боря остался другом даже после жуткой сцены в кафе, что искренне удивило Франсуазу. Выходит, что контракт стервы стал для нее хорошим фильтром окружения. Если Максиму действительно нравится Фрэнки, то он ее тоже поймет и простит. Она все ему расскажет — но только первого января, когда отец призовет к ответу.
…Так и не уговорив мать убраться, Максим силой поднял ту с дивана и выпроводил из квартиры с яростным криком:
— Ты хоть представляешь, сколько эта проститутка берет в час?! Ты нас разоряешь!
Он нажал на кнопку лифта, и двери закрылись. Он набрал код и выругался.
— Фрэнки!
Она дрогнула, сдерживая смех, но медленно поднявшись, посмотрела на растрепанного Егеря, полуголого, уже не возбужденного и злого… и расхохоталась.
— Мой первый опыт был… незабываемым! — пропищала она, даже не пытаясь усмирить веселье, а Максим сложил руки на груди и покивал:
— Вот оно что… Рад, что поработал бесплатным клоуном, солнце. — Он рванулся к Фрэнки, и она, мигом схватив журналы, с визгом побежала вон из комнаты, бросая в Егеря финансовыми сводками.
— Мне пора, Макс! Тебя там проститутка заждалась! Что ж я, не человек? Не понимаю, что ты занят? А-а-а!!! — Максим обхватил ее за талию и, оторвав от земли, потащил в спальню, в которой стояла огромных размеров кровать с высоким резным изголовьем.
Максим тоже смеялся, и это был первый раз в жизни, когда Фрэнки слышала его смех. В сердце будто лепестки роз приземлились, окутывая нежностью, и Фрэнки перестала вырываться. Когда Максим бросил ее на кровать и упал рядом, она нехотя поднялась и села, свесив ноги. Из груди рвались слова, и она должна была признаться хоть в чем-то. Она не могла сейчас отдаться ему телом, но душой вполне была способна поделиться. Для Фрэнки это было привычно и знакомо — делиться теплом.
— Не могу всего рассказать, но хочу, чтобы ты знал. Когда ты касаешься меня, то я перестаю существовать. Появляется другая Фрэнки, живая, уверенная в себе. Я почувствовала это еще тогда, в приемной, когда вылила тебе воду в лицо. Это был самый возмутительный поступок в моей жизни… на тот момент. С тобой я — это я. Смотрю в твои глаза и перестаю дышать… Вчера я тебе не врала, Боря действительно пришел в твой номер случайно, я его не просила.
Она боялась поднять взгляд на Максима, но преодолела себя и попросила:
— Ты мне веришь?
Максим не ответил, но смотрел на нее без привычной ехидной насмешки, с такой тоской и хмурым удивлением.
— Мне все равно, какие корыстные планы ты на меня строишь, Макс. Ты хочешь «Константу», я понимаю. Но тянущая боль в сердце пытается убедить меня, что ты тоже не врал и я тебе нужна. Не надо обещаний, заверений в любви… это все не нужно сейчас. Просто поговори со мной.
Егерь выглядел растерянным, тронутым за живое. Он опустился рядом на колени и погладил ее руки, поцеловал по очереди ладони, затем колени.
