У дома была запаркована машина Егеря, серебристый «мерседес». Максим подошел и, открыв дверь, взял с сиденья свое черное пальто, вытащил из кармана какую-то крошечную безделушку и спрятал во внутреннем кармане пиджака. На улице морозило с утра, но к вечеру потеплело, и, кажется, скоро пойдет дождь. Температура была минус два-три градуса, жди утром гололед. Стоило бы попросить у Егеря пальто, чтобы прикрыть плечи, но Фрэнки не посмела заговорить первой.
Высмотрев беседку в восточном стиле в саду неподалеку, Максим направился туда, снова крепко сжав руку Франсуазы. Она вдруг поняла, что боится Езерского — впервые за эту неделю. А Максим тем временем обогнул просторную беседку по булыжной дорожке, на которой обутая в туфли Фрэнки все время спотыкалась; достигнув цели, Егерь толкнул ее к гладкой деревянной стене, которую расписывал известный московский художник. Как же его звали? Впрочем, сейчас «марионеточка» едва помнила свое собственное имя.
— Ты не будешь участвовать ни в каких идиотских гонках, — жестко заявил Максим, нависнув над ней и опаляя щеки паром дыхания.
— Почему? — удивилась она, сбитая с толку. И поэтому он разозлился?!
— Потому что я так сказал.
Дрожавший в уголке сознания слабый дух тут же взбунтовался. Фрэнки сложила руки на груди, чтобы установить дистанцию.
— У меня в жизни достаточно диктаторов, поэтому я буду делать то, что посчитаю нужным.
Он сжал сначала одно ее запястье, медленно, но без шансов вырваться, затем второе — и не спеша, явно наслаждаясь моментом завел голые руки Фрэнки вверх, переплетая пальцы.
— Гордишься собой? — тихо, с опасной интонацией спросил Максим. Он был на взводе, но это только подстегнуло к борьбе.
— Да.
Фрэнки с вызовом приподняла подбородок и посмотрела Максу в глаза. Он казался пьяным, хотя за ужином едва прикоснулся к вину. Он склонился к ее уху и прошептал:
— Может, поговорим? — он прикусил мочку, поцеловал в холодную щеку, а потом, прихватив зубами нижнюю губу, провел по ней языком. Они одновременно шумно выдохнули тихий мучительный стон, и Максим не выдержал: спустился ладонями вдоль тела, сминая, пока наконец не подхватил под бедра и не приподнял, широко разводя ее ноги и вклиниваясь между ними. Он прижимался так тесно, что дыхание срывалось от предвкушения. Фрэнки крепко обняла его за шею, обхватила ногами за талию и ответила на поцелуй с яростным стоном, ощущая, что Максим тоже возбужден. Он начал двигаться, доводя Фрэнки до исступления, и ей нестерпимо захотелось избавиться наконец от тянущей боли ожидания там, где чувствовала Максима особенно остро.
Она откровенно ласкала его рот и выгибалась в такт его движениям.
«Возьми меня», — хотелось прошептать, но не осталось сил, слов. Вдруг Максим остановился и опустил Фрэнки на землю, отстранившись, и она готова была разрыдаться. У нее не хватило дыхания, чтобы попросить, поэтому она просто посмотрела на Максима, не пряча желания, и потерялась во взгляде потемневших серых глаз. Он снова поцеловал ее, на этот раз нежно, легко покусывая ее губы. Их дыхание смешалось, и Фрэнки не сопротивлялась, когда он второй рукой стянул ткань юбки вверх и просунул пальцы под полоску нижнего белья, убеждаясь, как сильно она нуждалась в нем. Его прохладные пальцы проникли между горячих складок, коснулись чувствительной точки, и Фрэнки откинула голову на стену.
Контраст внутреннего пожара с внешним холодом сводил с ума. Максим обводил клитор ритмичными круговыми движениями, одновременно проникая языком ей в рот, лаская точно, умело, и скоро Фрэнки задрожала, напрягая мышцы живота. Она протяжно застонала, не разрывая поцелуя, потому что Максим не отпускал, но потом он дал отдышаться и спросил с ноткой безумства и отчаяния:
— Ты хочешь меня до конца? Так, как я хочу тебя?
— Да… да, — выдохнула она, ощущая, как всю сущность накрывает волной экстаза. — Хочу быть твоей. Пожалуйста… — Она всхлипнула, а Максим прошептал:
— Несмотря на то, что это противоречит контракту?
Фрэнки долго пыталась прийти в себя и осознать его слова. Она даже не сразу вспомнила, какой именно контракт он имеет в виду. Но с уходом эйфории схлынуло и сумасшествие, а на смену ему пришел липкий, холодный страх. В голове произошло замыкание. Она судорожно поправила юбку и поежилась.
— Не понимаю, о чем ты.
— О том, что я все знаю. Вообще все. Но я рассудительный человек и дам тебе возможность оправдаться. Доказать, что я могу тебе верить. Ты мне сама все расскажешь, подробно, так, чтобы мои сведения совпали с твоими. А потом ты пойдешь к себе, соберешь вещи и уедешь со мной.
Максим смотрел пытливо, и Фрэнки поняла, что попалась. А он медленно склонил голову и снова ее поцеловал, грубо, показывая, кто здесь хозяин.
Хозяин… Фрэнки будто под дых ударили. Она собрала все свои силы и оттолкнула Максима, а когда он снова попытался приблизиться, то влепила ему пощечину, шокировав и его, и себя. Но следовало что-то сказать, и она заявила:
— Ты пришел в мой дом и ведешь себя так, как будто я преступница! Да, я заключила контракт, но это мои проблемы. Либо ты поверишь мне потому, что я — это я, либо уходи! Один. Я не пойду с тобой, потому что я не собачка на поводке. Как вообще после того, чем мы только что… после того, как мы… Да кто ты такой, чтобы судить меня?!
— Ну конечно, я ведь, по твоему мнению, бабник, беспринципная мразь.
— Я действительно так считала раньше, но все изменилось! Ты… погоди. Так ты со мной из-за контракта решил переспать?! Ради «Константы»? — от этой мысли Фрэнки сделалось дурно.
Она сделала шаг в сторону, чтобы уйти, но Максим перехватил ее руку и снова толкнул к стене, накрывая собой.
— Издеваешься?! Стал бы я тебе рассказывать о том, что все знаю, если бы хотел получить «Константу» через контракт! Трахнул бы молча, пока ты была не против, и исчез. Мне плевать, выполнишь ты свой контракт или нет, ты же не думаешь всерьез, что твой отец откажется от корпорации? Как ты вообще могла хоть на секунду в это поверить? Да он скорее сожжет все. Ты это понимаешь?
Максим встряхнул Фрэнки, так что она ударилась затылком о деревянную стену.
Понимала ли она? Наверное. В эту самую минуту, в общем-то, понимала очень даже ясно. Она и сама так считала, хоть и сомневалась.
— Тогда зачем я тебе нужна? — в лоб спросила Фрэнки, и Максим наконец дрогнул. — Ты ожидаешь, что я ради тебя предам отца. А на что ты готов ради меня?
Максим молчал… потому что не думал об этом, конечно же. Он хотел временную игрушку, чтобы наиграться и выбросить, как делал со всеми своими пассиями. Фрэнки горько усмехнулась. Да, она могла сейчас последовать за Максимом, наплевав на все остальное, но что дальше?
Он ей не верит.
Она не верит ему.
— Повторяю: поверь мне на слово, — настойчиво повторила она.
— Это твой окончательный ответ?
