«Это правда?» — пришло сообщение от брата.
«Надеюсь, что нет», — ответила Фрэнки.
Погода за окном была тихая, но в гостиной атмосферное давление зашкаливало.
— У нас прием на триста человек в январе, а подготовка идет криво, — заявила мама, разглядывая свои острые яркие ногти.
— Если ты протрезвеешь, то поймешь, что не так уж и криво, — парировал отец. Он доел завтрак и теперь за чашкой крепкого кофе читал финансовую газету, которую каждое утро приносил дворецкий.
— А зачем мне трезветь? Чтобы смотреть, как ты трахаешь баб?
Ну началось… Ссоры были неотъемлемой частью быта, и Фрэнки не переносила такие моменты. Хотелось закрыть уши руками и заорать.
Отец зыркнул на Зою исподлобья, но промолчал. Он носил обручальное кольцо только на приемы, в остальные дни оставлял его дома: говорил, что оно его душит. У Сатаны было породистое лицо, жесткое, но именно такие черты часто нравятся женщинам; в свои сорок восемь он не испытывал недостатка в женском обществе и не скрывал этого. Вокруг него вечно вилась стая хищниц. Но он был им не по зубам, конечно.
Никто не ожидал, что отец ответит, и когда прозвучало его едкое замечание, то удивились все:
— Ты же не скрываешь своих молодчиков, так почему я должен прятаться, как школьник?
Мама никогда не боялась Сатану. Она его ненавидела, о чем часто признавалась во всеуслышание, но страха не испытывала. Потому ссоры и выходили кошмарными, с битьем ценных предметов. Причем била не только мама, но и отец прикладывался.
Мама медленно поднялась.
— Если ты про замечание этой Медузы Горгоны, Столетовой, то я просто оценила уровень мужчины, с которым подружилась дочь.
— И как? Уровень больше, чем у меня?
Мама схватила фарфоровый молочник и с размахом разбила его о пол, который был покрыт экологически безопасной светлой древесиной. Не так уж и безопасно, если усыпать битыми осколками.
— Как же я тебя ненавижу, — процедила мама и ушла из комнаты.
— Взаимно, дорогая, хорошего дня! — бросил ей вдогонку отец. И Фрэнки обратила внимание на то, как крепко он сжимал чашку, аж пальцы побелели. Но отец не сказал больше ни слова, продолжая с невозмутимым видом читать.
Фрэнки переглянулась с Робертом и кивнула на выход, мол, давай и мы сбежим. Но пришло новое сообщение — от Бори: «Что насчет фоток с Юлей?»
«Брат пообещал все уладить. П.С. Отбой для покупки того, что я просила».
«И стоило мне угрожать, если отбой?»
«Потом поговорим».
— С кем ты переписываешься? — отложив газету, спросил отец и протянул руку, чтобы Фрэнки отдала ему свой смартфон.
— С Максимом, по поводу перемирия, — брякнула она.
И тут засветилось новое сообщение, действительно от Езерского.
— Вот, смотри, — она показала экран, не выпуская телефон из руки, и отец, приглядевшись, снова вернулся к газете.
Со вздохом облегчения Фрэнки открыла сообщение и прочла: «Вечером уезжаю на несколько дней с Соней, к тому времени жду наклейку. А прямо сейчас у меня в офисе твоя подруга Света. Цепкая девочка. Ланочка очень удивилась. Света в эту минуту раздевается передо мной, как ты в пятницу. Веришь?»
В смысле?.. Как? Франсуазу от такого заявления подкосило на мгновение, и она стала рассеянно сгребать крошки со стола в ладонь. Сердце отсчитывало удары, а Фрэнки оттягивала момент истины, когда щеки зальются жарким румянцем от боли и обиды. Верила ли она? Наверное. От того, что Максим может коснуться другой девушки, а тем более Светки, стало паршивее некуда. Мир перед глазами, как стекло, треснул. Кончики пальцев онемели, замерев над крошками, но Фрэнки все равно потянулась к телефону и набрала ответ: «Не верю».
Тогда Максим скинул фотку полуголой Светки, но только от шеи вниз, в расстегнутой до пояса голубой кофточке. Это могла быть и не она, а та же Лана-душечка.
— Фрэнки, выйти из Сумерка! — Роберт бросил в нее французской булочкой, и она очнулась, подняла голову и посмотрела на брата.
— Что?
— Выйди из Сумерка, говорю. Ты зависла.
«Теперь веришь?»
«Нет».
Но она верила, и знала, что он тоже это чувствует. Прошло несколько минут, прежде чем пришло новое сообщение: «Найду тебя после обеда. Где ты будешь?».
В аду. Но Фрэнки написала: «На работе. Я выйду к тебе, к воротам».
Контракт запрещал появляться в универе до конца месяца, а это значит, что Фрэнки не допустят к сессии. Она решила тайно сбегать хотя бы на зачеты. Не хотелось вылететь по глупости. Сегодня зачетов не было, но Фрэнки все равно поехала не в «Константу», а на факультет. Она хотела увидеть, во что одета Света.
Жизнь без Афелия испортилась, пришлось снова взять такси. Не на Ацтеке же врываться в аудиторию.
Фрэнки представила, как в образе Жанны Д'Арк скачет по дороге, выставив перед собой копье, и перед ней расступаются ошалевшие москвичи.
— Я схожу с ума, — пробормотала она, и таксист испуганно ответил, решив, что она обращается к нему:
— Но деньги-то есть?!
— Наличка, — вздохнула Фрэнки и показала кошелек для убедительности, чтобы ее не выкинули из салона.
Светка на первой паре не появилась, и время тянулось, как на картинах Сальвадора Дали. На вторую пару подруга все-таки пришла. В голубой кофточке, под которую был надет, судя по снимку, белый кружевной лифчик. Фрэнки эту деталь хорошо рассмотрела на фото.
— Привет, вот уж кого не ожидала увидеть! — обрадовалась Света. — Наша пропажа объявилась!
— Странно, что ты прогуляла. Обычно за тобой такого не случалось, — напряженно произнесла Фрэнки.
— Проспала, — насмешливо соврала подруга и ухмыльнулась, как будто вспомнила что-то жутко пошлое.
— М-м, ясно. — Фрэнки взяла сумку и вышла из аудитории, не обратив внимание на оклик преподавателя.
До работы добиралась, стараясь вообще ни о чем не думать. Сконцентрировалась на мысли о Рио-де-Жанейро, где планировала выступать на конференции ООН с докладом по экологическому производству.
И вдруг Фрэнки как током шарахнуло: если отец ее уволит из-за помощи «Долу», если в универе проблемы с учебой начнутся, если распространится образ Франсуазы Уваровой не как активистки, а как скандальной особы, то никакого Рио не будет. Вообще ничего не будет, потому что ее исключат из высшего эшелона, сбросив на рельсы. Придется начинать не просто с нуля. Будет уже не начать совсем, потому что репутация в международном сообществе — это главное. Это в России можно начинать с нуля хоть сто раз, здесь «кто прошлое помянет, тому глаз вон». А в мире другие правила, и Фрэнки их прямо сейчас нарушала.
А ради чего все это?
