Ради Роберта? Нет, брату ее помощь нужна не так сильно, как казалось. Он уже вырос и принимает взрослые решения. У него в кармане — приглашение в Берлин.
Ради себя? Уже нет, себя она только мучает, пора признать: шоковая терапия контракта стервы сработала, но сейчас начинается перегруз. Все, что в контракте было полезного, Фрэнки уже выучила наизусть.
Ради отца и «Константы»? С компанией расставаться будет больно, а вот с отцом — нет, Фрэнки постепенно переставала бояться его; и чем меньше боялась, тем ярче видела в Сатане простого несчастного человека.
Выходит, что сейчас все — только ради Максима. Фрэнки осознала, что не выпускает смартфон из рук, ожидая его сообщений, как наркоманка. Без Макса было плохо, ломало физически, и трудно было сосредоточиться на ком-либо еще.
«Господи, что я творю?»
Но остановиться уже не получалось.
На завтрашний день Фрэнки договорилась о встрече с представителем модного дома Вероники Кэр. Деловой обед забронировали в ресторане подальше от «Константы», чтобы не столкнуться с кем-то из сотрудников или знакомых отца. На сегодня же работы почти не было, и Фрэнки отпустила помощницу к заболевшему сынишке, которого срочно понадобилось отвезти к врачу.
В обед отец по привычке вызвал к себе.
— Куда ушла твоя помощница?
— Я ее отправила за новой техникой для офиса.
Фрэнки смотрела отцу в глаза и врала гораздо легче, чем в первые дни. Она даже умудрилась заглянуть вглубь этих… довольно интересных черных глаз, окруженных «лапками» морщин. Откуда они? Он ведь никогда не смеется.
— Есть ли подвижки? Чего ожидать?
— Ждать победы, папочка. Я на финишной прямой.
— А подробности?
— Поверь мне на слово, не хочу раньше времени спугнуть удачу. Ты ведь сам мне постоянно повторяешь, что процветаешь благодаря удаче. Похоже, у нас это семейное.
Фрэнки говорила уверенно, скрестив ноги и устроив замок из пальцев на колене. Врать было неприятно, даже противно, но не смертельно.
— Хорошо, но через неделю жду с подробным отчетом, — ответил Сатана, и Фрэнки хмыкнула. Отец доверял ей, и она была, возможно, единственным человеком в его жизни, от кого он не ожидал подвоха. Марионетки они такие, могут и порезать руки нитями, если слишком туго сжать.
Фрэнки закашляла и попросила попить, и отец отошел к бару, чтобы взять графин. А она беззвучно катнулась на кресле по ковролину к правому краю стола и провела под столешницей магнитом, победно ощутив, что на нем остался плоский стикер в дырочку. Резко сунув находку в карман жакета, Фрэнки поднялась и сказала, принимая стакан воды:
— Спасибо, пап.
— Что ты сказала?
— То есть… да пошел ты!
Она испугалась, что отец заподозрит ее в двойной игре, но у того только щеки дрогнули в подобии улыбки.
— Иди работай.
Какое уж тут работай, если невроз заработала благодаря контракту и всяким бабникам! Но ни была бы Фрэнки оптимисткой. Она решила отвлечься на часок, чтобы не думать о Светке, лобызающей Егеря, и взялась за скетчбук. За полчаса набросала портрет Максима.
— Уже и на скетчах — ты! — осудила она и дополнила образ мишенью прямо по центру головы.
«Rapunzel, Rapunzel, let down your hair to me*», — пришло сообщение.
*Рапунцель, Рапунцель, спусти мне свои косы.
«Иду, только твою куклу вуду доделаю. Веришь?» — ответила Фрэнки и получила смайл в ответ. А-ха-ха, смешно ему!
Уварова спустилась во двор и пешком направилась к воротам. Как же плохо без Афелия! Хоть бы его в «Вонге» на запчасти не продали.
Максим стоял на противоположной стороне дороги, опираясь спиной на дверь своего «мерса». При виде Егеря сердце радостно забилось, мгновенно забыв все дурное. Не умела Фрэнки обижаться, хоть убейся! Чтобы сбить улыбку с губ, открыла сообщения и отмотала к фотке Светы. Настроение сразу рухнуло… Вот так лучше.
— Держи, — сказала она сухо, протянув магнит и «жучок».
— Поверила? — понял по ее интонации Максим. Ветер трепал его волосы, губы выглядели пересохшими, как будто его мучила жажда. В серых глазах — усталость и плохо прикрытая злоба. Кто еще на кого должен злиться!
Света была эффектной девушкой, не обиженной ни умом, ни внешностью. Стерва, правда, и ей даже контракт не нужен для практики. Она бы сама таких контрактов составила с десяток, основываясь на собственном опыте. Но мог ли Максим зайти так далеко, чтобы пригласить Свету на свидание и… коснуться ее? Фрэнки пыталась прочесть ответ в его глазах, и он специально достал из кармана темные очки и надел. Фрэнки рассмеялась.
— Когда ты вернешься? Ты вроде бы уезжаешь, — спросила она.
— Может, уезжаю. А может, придумал.
— Ясно. В любом случае, приглашаю на мотогонку в пятницу после обеда. До тех пор я не хочу тебя видеть, веришь?
Максим улыбнулся одним лишь уголком рта.
— Верю, к сожалению.
— Ну и зря. Я буду по тебе очень скучать. Но мне нужно готовиться к гонкам, а для этого придется пропадать в «Вонге» почти сутками.
— Если ты на зло мне участвуешь, то это глупо и опасно.
— На тебе свет клином не сошелся. — Она достала из кармана сложенный лист с портретом и хлопнула им по груди Максима, впечатывая рисунок. Егерь машинально накрыл ладонью руку Фрэнки, прижимая к себе вместе с наброском.
— Не поцелуешь напоследок? Я ведь на несколько дней уезжаю.
— После Светы? Нет, спасибо.
— Я ее не трогал.
Фрэнки фыркнула.
— Конечно, ты же у нас святой праведник! Я тебе этой выходки со Светой никогда не прощу.
— Не драматизируй, меня всегда прощают, — сказал он и попытался притянуть Фрэнки к себе.
— А я вообще драмы люблю, я же актриса, манипуляторша. Да? — прошипела она и, вырвав руку, торопливо перешла через дорогу к воротам. Охранник забеспокоился:
— Вы в порядке, Франческа?
— Да, Глеб, все хорошо. Видишь вон того типа? Езерского? Попробует к нам прорваться, стреляй. Желательно в средоточие мужского достоинства.
— В смысле? — испугался охранник, переступив с ноги на ногу. Видимо, представил себя на месте Максима.
— В кровожадном, — ответила Фрэнки, изо всех сил стараясь не прилипнуть к воротам, чтобы не посмотреть, уехал Максим или продолжает наблюдать за ней.
* * *
Она уходила, а Максиму хотелось обнять ее и не отпускать, сказать, что плохо без нее, и услышать, что и ей тоже плохо. Но он так и продолжал стоять, глядя перед собой.
…После расставания с Фрэнки у Дома моды «Дола» Макс всю ночь нервно гипнотизировал экран телефона: вдруг Фрэнки пришлет сообщение? Что-то вроде: «Я переспала с чертовым байкером, веришь?» С каждым часом на душе становилось паршивее, хотелось наплевать на все и отменить «метод наоборот», отменить пари и вообще все, что разделяло их с Фрэнки. Уснуть не получилось, и на работу он приехал рано, к шести, разбитый и злой.
