— Екатерина?! Здесь?! — удивление Сталина было неподдельным. — А что мне ей рассказать?
— Расскажите о ваших методах работы, эта тема увлечет любого! Психолог, спиритуалист, потомок знахарей. Такого человека не каждый день встретишь!
Говоря все это, Фрэнки спустилась в холл больницы, выбежала на улицу и стала ловить такси. Все! Последний день она на такси катается! Завтра же Афелий вернется домой!
— Хорошо, Фрэнки. А что там с Колей? Я не смог дозвониться до Зои.
— Мама приняла успокоительное и уснула в гостевой палате, а папа в порядке, пришел в себя, уже разговаривает. Я убедила его уйти на покой.
Сначала раздались ликующие каркающие звуки, а потом Иосиф воскликнул:
— Браво, девочка! Но что именно на него подействовало?
— Я взяла его внезапностью и напором. Это самый действенный совет, который я когда-либо получала от вас. Вы гений!
Нажав «отбой», Фрэнки вскочила в притормозившее такси и помчалась в «Тару».
— …а когда человек видит осознанный сон, он ни в коем случае не должен пить отраву, предложенную ему демоном.
Нравоучительный голос Иосифа разливался по золотой гостиной медовой патокой. Фрэнки на ходу сбросила дутую куртку и потерла замерзшие уши.
— Добрый вечер, — запыхавшись, поздоровалась она. — Иосиф Ларионович, будьте любезны, проведайте Роберта.
Тот поднялся и, воздев палец к потолку, закончил лекцию:
— Именно поэтому я никогда не засыпаю без небольшого кинжала под подушкой.
— Благодарю вас, господин Столетов, — в отчаянии ответила Екатерина, которую психолог явно допек за этот час. — Всего хорошего.
— И вам. В следующую пятницу, в таком случае, я позвоню вам и поведаю о методах забора крови у демонов. — Иосиф откланялся, поправив бабочку под воротом рубашки, одернул клетчатый пиджак и злорадно усмехнулся. Любил он издеваться над людьми, как ни крути.
Екатерина поднялась с барочного кресла с золотистой обивкой и, не здороваясь с Фрэнки, объявила:
— Я требую, чтобы вы оставили моего сына в покое! Вы лицемерная интриганка, я не потерплю вашего присутствия в жизни Максима.
Вот так новости. Фрэнки подошла к маленькому круглому столику, на котором блестел в искусственном свете чайный сервиз, и налила себе кипятка, чтобы согреться.
— С Максимом все в порядке? — будничным тоном поинтересовалась Фрэнки, а самой до боли хотелось узнать, как он.
— Нет, он не в порядке, — со злостью произнесла гостья, которая казалась растерянной, подавленной. — Он стал неуправляемым, и в этом виноваты именно вы.
— Почему вы так решили?
Фрэнки присела на кушетку и откинулась на спинку, довольно про себя простонав. За два дня так вымоталась, что готова уснуть прямо сейчас. Но дела не ждут. Екатерина нервно теребила в руках тонкие перчатки из телячьей кожи, обдумывая ответ.
— Мне после обеда позвонила Лана, помощница Максима. Она призналась, что ее начальник уже два дня пьет в своем кабинете, и причиной тому — Фрэнки Уварова, с которой у Максима тайный роман. Максим закрылся и никого не принимает. Он… он и меня выгнал, я… я…
Екатерина вдруг закрыла лицо перчатками и разрыдалась. От неожиданности Фрэнки выпрямилась и отставила чашку.
— В смысле — пьет?! — уточнила Уварова.
— В самом отвратительном! Он начал выбрасывать на улицу вещи из окна. Такими темпами он и себя выбросит! Как вы посмели прийти в его жизнь?! Ну почему вы просто не могли оставить нас в покое?!
Фрэнки оттянула вязаную горловину бежевого свитера и, поднявшись, прошлась по комнате, а Екатерина продолжала плакать, выкрикивая между всхлипами, перейдя на «ты»:
— Если у тебя осталась хоть капля совести, то ты исчезнешь из его жизни! Максим обезумел! Я не могу так больше жить, не могу! Мой муж изменяет мне с моей же сестрой, а сын опустился на самое дно!
Фрэнки не выдержала и, подойдя к Екатерине, положила руки ей на плечи.
— Не плачьте, прошу вас. Я все улажу, обещаю.
— Как?!
— У меня есть план. Я все вам расскажу. Но для начала ответьте на один вопрос: почему вы когда-то бросили моего отца?
Екатерина всхлипнула в последний раз и затихла. Она положила перчатки на стол, повела плечами, освобождаясь от прикосновения Фрэнки и в итоге тихо призналась:
— Я его боялась… Иногда у него случались приступы агрессии, и я боялась. А может, я его просто не любила. Не знаю. Я была домашней девочкой, выросшей в достатке. Испугалась уйти в неизвестность. Потом я пожалела об этом решении и годами доказывала себе, что тогда поступила правильно. Пыталась вытянуть «Дол», убеждая себя, что приняла верное решение, что семья и достаток — важнее. С первым мужем мы разошлись, у нас были ужасные отношения. Единственное хорошее, что принес тот брак, — это Максим. Со вторым мужем я была почти счастлива, но он мне изменяет. Моя жизнь катится в тартарары, и я не знаю, как мне быть.
Фрэнки обдумала ее слова и решила снова применить метод «внезапности и напора».
— Продайте мне половину своих акций.
Екатерина дернулась, как от удара, и удивленно воззрилась на наглую собеседницу.
— Да как ты смеешь мне такое предлагать?! Так и знала, что ты строишь козни за спиной Максима!
— Наоборот, я хочу ему помочь. Его хотят убить.
Езерская ахнула и в ужасе обхватила ладонью горло, сдерживая рвущийся крик. А Фрэнки продолжила, говоря чистую правду:
— Ваш сын влез в очень опасное дело, и его нужно спасать. Мой отец уже выкупил сорок процентов «Дола» у ваших продажных акционеров, но я убедила его передать руководство мне. Если вы в срочном порядке продадите мне еще двенадцать процентов, то мой отец убедится, что я справилась, и переведет активы «Константы» в вашу компанию, будучи полностью уверенным, что состояние Уваровых не пострадает и моя семья будет править «Долом». Максиму придется уйти в тень на время. Послушайте, Екатерина. Сейчас вопрос идет не о деньгах и не о ваших старых ошибках. Вы когда-то не смогли удержать «Дол» на плаву, вы разорены. А сейчас можете потерять еще и сына. Что для вас важнее?
— Я уже не знаю… Максим. Конечно же, Максим!
— В таком случае я предлагаю вам сделку. Мой отец по собственной воле переведет активы «Константы» в вашу компанию, в обмен на ваши двенадцать процентов. Я стану новым президентом, а когда минует опасность и Максиму уже ничто не будет угрожать, я подарю ему все пятьдесят два процента, и у него окажется семьдесят семь процентов с учетом его собственного пакета. Он сможет провести реорганизацию «Дола» за счет наших денег.
— Но как я…
— …как вы можете мне доверять? Я подпишу обязательства, мы все заверим. Единственное мое условие: Максим ничего не должен знать. Он мне не верит, поэтому не согласится и заставит вас отказаться от предложения.
