Последние пятнадцать минут фильма Фрэнки с Максом посмотреть все же успели. Они снова оказались на диване, в молчании таращась на экран, только на этот раз Фрэнки лежала, устроив голову у Максима на коленях, а он пальцами задумчиво расчесывал ей волосы. И не нужно было даже спрашивать, о чем он думал, слушая французскую речь Одри Тоту: Максим прокручивал в голове варианты предстоящих переговоров с казахским политиком. И, подтверждая догадку Фрэнки, Егерь сказал:
— Объединим заседание Совета «Дола» и «Константы». Проведем в одном месте, в одно время. У вас. Делегация замминистра — это не шутки, так что и встретим с помпой. Провернем все феерично. Позовем журналистов, пускай пасутся под переговорной в «Константе». Соберем толпу, что ты не оставалась одна. Так что я буду рядом, хоть и не на виду. А казаху скажешь, что инфа случайно просочилась в СМИ, похлопаешь глазами невинными.
— Уже не невинными, — уточнила Фрэнки, и Максим, отвлекшись от тяжкой думы, улыбнулся и взлохматил девушке густые пряди, которые так старательно расчесывал.
— Для меня ты навсегда останешься неповторимо неуклюжей девочкой, которую чуть не унесло ураганом у меня на глазах.
— А можно ты запомнишь меня кем-нибудь более адекватным? — рассмеялась Фрэнки.
— Например? Истеричкой, которая со сцены обозвала меня нечестным бизнесменом?
— Ну-у… — Она попыталась вспомнить хоть что-нибудь нормальное из их отношений с Максимом и в итоге прикусила язык.
— Вот именно.
— Тогда ты для меня — хулиган, который взорвал хлопушку во время модного показа. А еще взъерошенный, несчастный президент компании, который узрел полуголую деву под столом во время совещания. — Фрэнки едва сдержалась, чтобы не загоготать от воспоминания. — Я думала, ты меня убьешь… А помнишь, как ты швырнул меня за диван в своей квартире, чтобы спрятать от мамы…
Они смеялись навзрыд, выуживая из услужливой памяти незабываемые моменты, которые никому и никогда не смогут пересказать, потому что это — только их история. История Макса и Фрэнки.
— А ведь все это произошло благодаря контракту стервы, — подвела итог Уварова, утирая слезы. — С ума сойти.
— Дашь почитать?
— Пф-ф! Нет, конечно. Никогда. Я его сожгу в новогоднюю ночь.
— Жестокий вы человек, Франсуаза Константиновна.
— Да и вы не подарок, Максим Михайлович.
— Ну просто-таки идеальная пара…
— …неидеальных людей.
— За это и выпьем, — предложил Макс и открыл бутылку шампанского, вмазав пробкой прямо по экрану, на которому бежали финальные титры.
Глава 33
Вечером в «Вонге» прошла рабочая встреча, в которой приняли участие Максим, Фрэнки, Сайгон, Данила Летов, его босс, которого так и называли в узких кругах — Большой Босс; присутствовали также глава службы экономической безопасности ФСБ и важный человек из Совета Федерации.
Уваров позвонил ровно в шесть и согласился выдать документацию и контакты своего партнера по незаконной торговле оружием. Учитывая, что в дело придется вмешать казахские органы, решили действовать оперативно, но тихо, чтобы никто не продал инфу налево. До Нового года — две недели. Заманить «объект» в Москву уже удалось, осталось не испоганить дело. Казахскому политику собирались предъявить обвинения в попытке убийства, в рейдерском захвате, в незаконной торговле оружием и коррупции. Достаточный «багаж», чтобы убрать с арены даже серьезного человека. А убирать будут красиво, с группой захвата и шумихой на все СНГ.
Константин согласился участвовать в процессе исключительно в обмен на свободу. Предполагалось, что казах вообще не узнает о «предательстве» брата, потому что главные обвинения будут выдвинуты по статьям о попытке убийства и коррупции. Рейдерский захват и торговля оружием станут вытекающими последствиями, и Уваров как бы и ни при чем. Он больной, измотанный человек, который не просчитал все нюансы.
В общем, 31 декабря будет тот еще денек.
Максим курил у окна в номере отеля, который превратился для него в прибежище до Нового года, а может и дольше. Зависит от того, какие силы стоят за политиком из Астаны, вызовется ли кто-либо его отмывать или бросят на произвол судьбы. В мире акул мог быть любой исход, но второй вариант более вероятен.
Фрэнки подошла бесшумно; обняв Макса, прижалась щекой к спине.
— Я очень за тебя боюсь, — сказала тихо, но ответить на это было нечего. Максим затушил сигарету о дно пепельницы и оперся ладонями о подоконник.
— Я накурил, извини. Брошу первого января.
— Правда? Именно первого? — Фрэнки недоверчиво засмеялась.
— Да. У меня мозг настроен на четкие цели, проработанные в деталях.
— Какой самоорганизованный… Не зря тебя мама учила доводить дела до конца.
— Во сколько ты с ней завтра встречаешься?
— В три.
— Возьмешь охрану с собой. Одна пока не езди, тем более на мотоцикле.
— Хорошо.
— М-м, какая ты сговорчивая у меня сегодня, даже завидую себе, — сказал Максим, самодовольно улыбаясь. Он обернулся и, обняв девушку, поднял и усадил на подоконник. Она тут же обхватила его ногами, притягивая к себе, и Езерский уткнулся носом ей в изгиб шеи, наслаждаясь нежностью и едва уловимым ароматом цитруса. Фрэнки запустила пальцы в его волосы, поглаживая затылок, и он почувствовал непередаваемую легкость бытия.
— Я мог бы так уснуть и никогда больше не просыпаться, — признался он, касаясь губами гладкой теплой кожи.
— Ах да, я же напоминаю тебе уютный семейный праздник. Ну поспи, раз так. Вымотался, бедненький. — Фрэнки заботливо погладила его по волосам, и Максим засмеялся. Легкость бытия тут же улетучилась, вернув к приземленным, не менее интересным делам. На девчонке были темно-синие чулки и черное свободное платье до колен, которое сейчас приподнялось к бедрам, открывая заманчивый вид на кружево, обрамляющее ноги. Специально ведь чулки надела, лиса. И, подтверждая его мысли, Фрэнки выгнулась навстречу, наблюдая совершенно сногсшибательным непорочным взглядом синих глаз, будто бы это не она сейчас соблазняет мужчину.
Ее длинные волосы волнами разметались по спине. Широкий вырез платья обнажал одно плечо, подчеркивая соблазнительную округлость груди. Фрэнки выглядела одновременно лукавой и доброй, женщиной до кончиков шелковистых черных волос, которые блестели в искусственном свете комнаты. Осознание, что именно Максим сделал чудо по имени Фрэнки женщиной, будоражило кровь, пробуждая не только чувство собственника, но и странную, приятную боль в сердце. Казалось, ради этой девочки Макс мог свернуть горы, убить и быть убитым. Она парализовала его сознание взглядом еще тогда, в лифте уваровской компании, когда в сердце толкнулось ударом узнавание: «Это моя женщина».
Максим расстегнул джинсы, не разрывая взгляда, и, поцеловав ладонь Фрэнки, опустил на свой пах. Из синих глаз исчезла игривость, уступив место блеску предвкушения, жажды. Он впитывал в себя каждую ее эмоцию, движение, и закрыл глаза только на мгновение, когда она просунула пальцы под боксеры и освободила напряженный член. Дыхание Фрэнки стало тяжелым, и она медленно обвела языком пересохшие губы. Максим помнил, что нужно быть аккуратным, но остановиться уже не мог. Оттянул полоску трусиков и вошел одним толчком глубоко, до головокружения; подхватил Фрэнки под ягодицы, стаскивая с подоконника, и погрузился до конца, поднимая голову навстречу ищущим губам. Фрэнки целовала его дико, страстно, обхватив ногами и руками, отдавшись их общему ритму. Исчезли звуки, даже стоны заглушило слоем параллельной реальности, в которой осталось только адреналиновое ощущение полета в нирвану. Они достигли пика одновременно; Фрэнки задрожала и впилась зубами ему в шею, чтобы не закричать, и Максим ступил к стене, прижимая девушку собой, стараясь устоять на ногах. Он снова остался в ней и подумал, что пора носить с собой в кармане контрацептивы. Так, заметка на будущее.
