После случившегося был суд и оправдательный приговор. Барону вернули символ власти — оружие в виде неказистой палки с шарообразным набалдашником, что отбирали на экспертизу.
Барон не пытался оправдаться перед советом галактики. Он считал оскорбление достаточным поводом для лишения создания жизни.
Наверное, именно тогда отец почувствовал трепет других перед империей Марина и начал свою завоевательную войну, оправдываясь нехваткой чистой крови, хотя это тоже играло немалую роль.
В мои юные годы мир казался не таким уж жестоким, но я тогда был слишком наивен. Считал, что меня окружают только верные люди и преданные друзья. Хотя друг бы всего один Карланис.
— Ты должен предотвратить самое страшное, если таковое случится, — не просил, а приказывал друг. Он немного манипулировал мной и моим мнением. Но тогда, мне казалось, это естественным и вполне нормальным для настоящей дружбы.
Его слова набатом стояли у меня в голове, когда капитан Раян — старый офицер, чьим помощником я являлся, отдал приказ уничтожить недовольных созданий на корабле, который не позволял нашему крейсеру патрулировать отведенный участок.
В душе я кричал и умолял не делать этого. Я ползал на коленях перед капитаном и сносил себе голову, дабы предотвратить убийство. Но снаружи оставался невозмутим, все-таки я сын своего отца. Я не мог себе позволить прилюдно унижаться.
Один залп плазменной пушки, и судно разлетелось на мелкие частицы. Позже я узнал, что на борту находилась мать Карланиса.
А еще через неделю меня наградили и сняли с должности Раяна. Официально было объявлено, что удар нанесли благодаря моему умелому руководству. Смешно, мальчишка ставший капитаном, да не простым, а главнокомандующим флотом. Марионетка в руках отца.
С Карланисом мы встретились через пару месяцев после траура. Он замкнулся в себе. Не разговаривал ни с отцом, ни с прислугой. Иногда игнорировал собственную тень.
— Прости, — все, что мог сказать я на его крики и обвинения.
Цверг проклинал меня и называл предателем.
— Но я не отдавал приказ! — последняя моя попытка донести свою невиновность до друга провалилась.
Карланис резко перестал плакать и злиться, а совершенно ровным и безразличным тоном ответил.
— Ты был там и ничего не сделал!
Простые слова, словно удар, разбили последнюю надежду на прощение. Лучше бы он продолжал кричать или ударил меня.
Несколько дней я искал встречи с бывшим другом, но попытки не увенчались успехом. Пока однажды не подслушал разговор цверга с собственным отцом.
— Мальчишка, ты должен полностью подчинить Александра своей воли! А не пороть горячку!
— Я больше не буду твоей куклой! — отмахнулся Карланис и покинул зал, где они беседовали.
А я понял одно, что дружбы никогда и не было. Так я остался один среди тех, кто старался сделать из меня свою марионетку. И я позволил им это, но только на столько на сколько мне самому того хотелось. Я беспрекословно выполнял указы императора, завоевывая себе кровавую славу и внушая страх одним своим словом. Барон Дит сам не заметил, как вырастил монстра, что способен просчитать наперед свои ходы и анализировать его собственные.
Карланиса же растили, как заместителя главного советника и, возможно, будущего императора. После кончины Одона юношу ждало светлое будущее.
Почти десять лет мы не разговаривали. Официальные встречи, подписание мирного договора с Ютой, спустя пять лет военных действий. С нашей стороны просто уничтожение мира теней, поскольку кроме своего дара противопоставить огненной мощи Марины им было нечего.
Сейчас, лежа на холодном камне, я мог рассуждать здраво. Благо времени хватало. Только теперь я понимал, что разъединили нас с Карланисом не зря. Вместе мы составляли огромную угрозу.
Вот только в возможность соединения после стольких лет, я не верил. Слова, сказанные однажды и оставившие в груди шрамы, навсегда останутся в душе. И сколько не извиняйся осадок не вычерпать.
Марина
Путешествие стало утомлять. Казавшиеся раньше прекрасными звездные просторы вызывали тошноту, хотелось уже вступить на твердую землю и ощутить дуновение ветра.
Ко всему прочему Маришка окончательно перебралась ко мне в каюту и даже соорудила себе что-то наподобие кокона в углу. Как объяснил капитан, что так многие дети с Хентеры защищают свое сознание от стороннего проникновения, пока еще не умеют контролировать себя и бояться причинить вред другим своею силой.
Карланис также был молчалив и сдержан, он шел на поправку медленно, поскольку Мара, в конечном счете, отказалась его лечить и все из-за нескольких нечаянно брошенных фраз. Цверг имел неосторожность сказать о красоте женщины и нежности ее рук. Вот только сомневаюсь я, что фраза это была случайной. Карланису явно нравилось смущать мою подругу. При этом он испытывал большое удовольствие, о чем говорила улыбка до ушей либо слегка прищуренный оценивающий взгляд.
Ко мне цверг относился достаточно ровно. Пару раз случались, правда, странные инциденты.
Тем утром мужчина, почувствовав себя полностью здоровым, отправился на разведку по кораблю. Капитан этому не препятствовал, поскольку все тайное (записи, карты и тп) всегда находилось в голове самого Ноу Бирмана. Его раса отличалась феноменальной памятью.
Мы наткнулись друг на друга, как в лучших комедийных историях, столкнулись можно сказать лбами. Вот только из-за высоты роста мужчины, я уперлась ему в грудь.
Подняв взгляд и пытаясь извиниться, я осеклась на полуслове, поскольку на меня смотрели затуманенными стеклянными глазами. Такой же взгляд у Карланиса был время от времени, когда мы летели на Марину с Земли.
Я испугалась, отступила. Расстояние между нами благотворно повлияло на мужчину, и он снова смотрел на меня здраво.
Еще одним таким звоночком, которому я также не придавала особого значения, стали объятия, благодаря которым я сохранила голову и здоровье, а Карланис получил дополнительные дни в медицинском блоке.
Под самый вечер, когда мы возвращались все вместе с ужина, а капитан расслабленный почти засыпал за своим пультом управления (он любил перекусить прямо на рабочем месте, куда постепенно перебрались и мы), случилось нападение. Наш корабль вдруг затрясся и пошел крином. Верхняя часть обшивки была повреждена, и сверху на нас посыпался потолок. Карланис успел заслонить меня своим телом.
Мара шла чуть впереди, потому ее не задело, но испугалась девушка знатно.
Прямо надо мной нависла тень. Иногда я замечала мельком некое существо, но до сегодняшнего момента полагала, что видения — игра моего воображения. Это создание являлось бледной копией своего хозяина, но сейчас существовало самостоятельно. Карланис лишенный своей тени не испытывал неудобств, как впрочем и его суть. Она спокойно разгуливала по кораблю, рассматривая обстановку, подмечая все детали и оставаясь незаметной. Только вернуться к хозяину временно не могла.
