Появление медицинского персонала не сулило мне ничего хорошего, поскольку даже мало-мальски плохой доктор сразу определит мое состояние. Вот только доктора подходить к телу не стали, послали сделать это женщину. Прежде чем начать работу, женщина сняла шелковую перчатку с правой руки и подняла вуаль. Мара. Если хентерийка сейчас находится рядом со мной, то где Амелис?! Ведь ушли женщины вместе.
Волнение нарастало, и если бы не костюм, окружающие смогли лицезреть мою высоко поднимающуюся грудь и глубокие вздохи.
Сердце участило свой бег. А руки и ноги стало покалывать. Но с волнением данная процедура связана не была. Просто хентерийка начала свое лечение. Ее рука дрогнула, когда женщина поняла, что я в сознании.
А оценив мое состояние, она попыталась прервать процедуру. Вот только мне раскрываться сейчас не хотелось. Ведь у меня был реальный шанс разузнать больше о планах брата, пока я остаюсь в обморочном состоянии.
План дальнейших действий родился сам собою в моей голове, но требовал огромного расхода энергии. После придется несколько дней лежать бревном на каменном постаменте. Хотя таким образом, я убью сразу двух зайцев: заставлю замолчать целительницу и обману докторов брата.
Резкий выдох, глубокий вдох. Я погружаюсь в сладкую негу, ступаю в космическое пространство. Сначала меня обволакивает чернота, будто паутиной сопротивляясь проникновению чужака. Силы уходят быстрее, чем я рассчитывал. Но тратить их на страх остаться в междумирье нельзя. И я делаю отчаянный рывок. Космос для каждого свой, кому-то он кажется черным полным опасностей, другим синим с разноцветными огнями — звездами. То рядом со мною, то за спиной мелькают падающие точки, они навсегда останутся в этом мире. Если я не потороплюсь, то рискую разделить с ними судьбу.
Мара стояла с опущенной головой у самой кромки озера, откуда исходит их целебная сила. Вода с трудом подчинялась ее воле. Как правило, сила от хентериек уходит только, когда они совершают какой-то проступок, за который сами себя винят. Ведь множество фанатиков в свое время воевало с цвергами, уничтожая их и себя и веря, что это на благо. Сила переполняла их. Но сейчас не время вспоминать события тысячелетней давности.
Моего приближения женщина не заметила, пытаясь вернуть былую силу. Пару шагов отделяли нас друг от друга, когда хентерийка неожиданно вздрогнула и обернулась. Закрученный ее маленький водяной смерч расплескался у ног.
Ходить вокруг да около не было смысла, да время утекало сквозь пальцы, как вода от Мары.
— Где Ма…, - я чуть не рассказал женщине настоящее имя землянки, — Амелис?
При воспоминании о девушке в сердце закралась тоска. Я ни разу не дотронулся до нее по-настоящему, поскольку все наши объятия происходили только на духовном уровне во сне. Никакой связи с Мариной установить не удалось, в отличие от шустрого Лана. Он не раз прикасался к ней. И стоило только молиться богини, чтобы он не перешел тонкую грань между долгом и влечением. Карланис будет заклеймен вместе с Амелис, а я опозорен. Тогда ни ему, ни мне не суждено занять трон, а возможно и сохранить жизнь. Наказание выберет храм, а они не принимают мягких решений.
— Рядом с Карланисом! — говоря, она глотала звуки.
Злость и обида блестели в глазах. Место, где мы находились, всегда показывало истинные чувства созданий. Здесь невозможно было что-то скрыть или кого-то обмануть. Но доступно оно было только избранным, среди которых цверги, крылатые жители, хентерийцы и, как выяснилось, земляне. Марианцы не обладали данной способностью. Старики поговаривали, что именно поэтому наши предки развязали войну и, руководствуясь силой, стали захватывать миры. Но это спорное утверждение, поскольку прожить без особого дара возможно, а вот без вливания новой крови нет.
Значит, Лан нашел мою невесту и, судя по реакции, Мары разбил еще одно женское сердце. Время играло против меня, бывший друг находился на шаг впереди.
— У меня к тебе предложение. — Я специально сделал паузу, чтобы женщина могла обдумать, что сулит ей сделка с наследником марианского престола. Как бы отец не хотел и не пытался избавиться от меня, как от неугодного отпрыска, но по закону я являюсь претендентом в императоры, пусть и не чистокровным, что значит второстепенным.
Марина
Мне хотелось закрыть, открыть глаза и проснуться от нового кошмара. Я сидела на цепи в клетке, как собака. Трюм грузового корабля оказался отличным прикрытием для транспортировки столь ценного груза. В ушах все еще звучали слова Одона.
— Приветствую, невесту Александра. Жаль, что твой жених находится при смерти, — он явно радовался данности и ждал, когда тот умрет.
— Пока я, как приносящий дар, позабочусь о тебе. К сожалению, другие члены императорской семьи не могут этого сделать. Увы, таковы закона Марины.
От тона и сарказма вперемешку с ядом становилось мерзко и противно. Насколько я поняла, что в форс-мажорных обстоятельствах забота обо мне переходит к семье Карланиса. И если Александр отправится к праотцам, то судьбу мою также будет решать Одон с сыном. А вот что мне это сулило, судить было сложно, особенно после последнего поцелуя с цвергом.
До сих пор казалось, что места, где прикасался мужчина, покалывали. Тело наполнилось приятной истомой, а воспоминания будоражили кровь. Сладкий болезненный поцелуй, полный отчаяния и страха, таким одарил меня Карланис, спустя столько времени заставлял сердце сбиваться с правильного ритма. А я снова погрузилась в глубину его глаз, словно привороженная подчиняясь всем прикосновениям. Я будто проецировала в своей голове произошедшее, опять и опять целуя марианца.
Тело затекло от одной позы. Но стоило пошевелиться, и металлический ошейник больно впивался в кожу, принося боль.
Я все время возвращалась к вопросу, а кого я видела перед собой? Ангела или демона с тенью за спиной? О том, что цверг оттолкнул меня, я предпочитала не думать. А может, начала получать странное удовольствие от страданий?! Наверное, в психиатрии найдется подходящий термин.
Мне потребовался ни один день, чтобы прийти в себя и понять, что дурман в моей голове стал уходить. Словно меня опоили сильным наркотиком, что со временем прекращает свое действие. Теперь я могла рассуждать трезво. Впервые сцена, произошедшая между мной и Карланисом, казалась мне постыдной. Возможно ли, что он тоже почувствовал стороннее воздействие на мой организм и именно поэтому остановился, но так как я убежала, не успел ничего объяснить.
Эту и еще тысячу версий я придумывала в перерывах между приемом пищи. Еда подавалась так же, как Шарику, живущему во дворе и охраняющему дом, в миски, которая ставилась на деревянный пол моей клетки. Пищу приносил молодой пришелец, который толи не понимал моих слов и просьб, толи не хотел понимать. О вопросах гигиены и речи не шло. А вот отхожее место существовало в виде дырки в левом углу моего заточения. О стеснении и речи не шло. В моем выживании на завоеванной Земле были моменты и похуже. Но о них я предпочла забыть.
