Как из дома выбрался разговор отдельный, новые штаны и рубаха пару дырок заработали, когда через невысокий забор переливал юноша. Узелок, в который завернул добычу из дома помощника, в руках тащил, а босыми ногами по росе ступал.
Измотался на солнцепеке идти, но ноги дальше несли, поскольку сердце страхом полно было. Не понравилось новое чувство Вершу, но заглушить его, как не старался, не получилось. А еще правый бок периодически болью отдавал, не затянулась полностью рана.
Вершитель раскинул руки в подобие звезды, на траве лежа. Усмехнулся собственной глупости и опрометчивости и стал ждать, когда час его придет. Умрет снова юноша, и бог на место свое вернется. Но судьба, которая игру затеяла, Верша так просто отпускать не желала.
Почувствовал он прикосновение сначала, но глаз открыть сил не было. Потом на голову вода полилась. Встреченный купец, на вид, хорошим человеком оказался, а на деле — пронырой. Помог, травами выходил и с расспросами не лез.
Пока в полудреме бог находился, чувствовал, как телега по дороге раскачивается, подпрыгивает на ухабах да кочках. Потом качка началась, слышалось волнение морское да ветра свист. Но очнулся Верш уже на другом берегу Южного моря, а может Соленого, кто теперь разберет.
Когда Верш совсем окреп, купец продать его попытался. Приводил господ в шелковых одеждах да с покрытыми головами. Один явился с дочерью, увидев которую бог дар речи потерял. В душе искра загорелась, желанием жгучим снова и снова любоваться на красавицу. Если раньше трепыхался он, не позволял лица касаться, кусал пальцы, то теперь сам рот открыл, показывая два ряда ровных белых зубов, которым богатый царь бы позавидовал.
Незнакомца легонько локтя батюшки коснулась, тот сразу покупку оформлять начал. Так Вершитель в дом Элизиры попал. Юная девушка увлекалась рисованием. И прибывший из-за моря купец с необычным товаром, который идеально вписался в нарисованный пейзаж, пришлись, как нельзя кстати.
Бог подолгу сидел напротив девушки, увлеченной живописью, и рассматривал ее карие с зеленцой глаза. В них плескался прибой, бушующие волны и морская пена. Тонкие руки тянулись за лежащей на столике рядом кистью. Элизира, задумавшись, всегда слегка покусывала деревянный кончик, отчего нижняя губа казалась чуть больше верхней. Жар внутри Вершителя сбивал дыхание и вызывал дрожь в теле.
Юноша поднял руку и вытер со лба выступивший пот, девушка подскочила. Запищала, потому что криком тонкий мягкий голос назвать нельзя. Но бог ничего не понял из незнакомого языка. С магией и божественной силой ушло и понимание чужой речи. Чем больше чувств и эмоций он испытывал, тем человечнее становился, тем больше запретов нарушал. С блажью бога росло и не спокойствие в мире, но о том Вершитель думать не желал. А со временем начал забывать о прежней жизни. Роль бога казалась ему сном. Неужели он добровольно забыл мудрость, что тысячелетиями копилась внутри?!
Элизира приблизилась, понимая, что разговорами не добьется от бестолкового неграмотного раба толку. Положила ладонь ему на плечо и заставила опуститься обратно на стул.
Стоило девушке отвернуться и сделать шаг к мольберту, распущенные по местной моде каштановые волосы прошлись по лицу Верша. Он не выдержал. Одним рывком за руку усадил Элизиру себе на колени и поцеловал. Робко неумело, чем вызвал приступ смеха. Искушенной в любовных делах девушке, казались нелепы неуверенные движения раба.
Злость и обида вызвали стыд у хозяйки. Девушка резко встала с коленей и прошептала на родном языке: “Прости!” Других слов бог не разобрал.
С этого дня встречи стали реже, а время от времени рядом с девушкой находился младший брат — тучный неуклюжий мальчишка с россыпью веснушек и светлыми волосами с рыжим отливом. Он поедал сушеные на солнце фрукты, посыпанные сахарным песком, и улыбался гнилыми зубами. Не удивительно, что Элизире понадобился натурщик красивее.
Мальчик тихо сопел в кресле, которое украшала красная бархатная ткань, а девушка злилась. Творение ей не нравилось. Между высоких гор с заснеженными пиками выглядывало солнце. Оно ослепляло, и увидевший картину человек не мог рассмотреть стоящего у подножья путника.
Элизире нужен стимул, чтобы обыграть неудачный мазок и продолжить рисование. Она подняла глаза на растерянного Верша и поманила указательным пальцем. Утомленный новой жизнью и обыденностью каждого дня бог никак не отреагировал на своеобразный приказ госпожи, чем вызвал гнев. Расплатой стала порка. Спину терзали кожаные языки хлыста, боль смешивалась с воплями толпы, но сам бог не издал ни звука, принимая страшную реальность. Позже он обдумывал, как выбраться из жестокой страны. Раны лечить пришла особа, безумно похожая на его госпожу, но с небесно-голубыми глазами и светлыми золотыми, словно созревшая пшеница, волосами. Даже грязный неряшливый балахон не отталкивал. Стоило незнакомке взглянуть на Верша, как тот утонул в омуте прекрасных глаз. Божество желало коснуться девушки, которая вызвало совершенно новое чувство в душе. Тепло и трепет, который не позволили протянутой руке дотронуться до волос.
— Еще один! — Заговорила она на родном языке с отвращением, Вершитель взволнованно пошевелился, но боль и вновь открывающиеся раны, не позволили и слова сказать. Темнота приняла любое создание, но не смогла вернуть в лоно богов.
Она приходила каждый день в течение двух недель, обтирала, меняла повязки и лечила раны. Магию к рабам, по эту сторону Соленого моря, запрещалось применять.
Вершитель решился заговорить снова, когда смог передвигаться по камере, в которую его посадили. Судьба — злодейка играла с ним по собственным правилам, даря боль, надежду и неизведанные чувства. Если теплу, которое наполняло все внутри при виде лекарки, он радовался, то шрамам на спине нет.
— Как тебя зовут? — Осмелев, спросил мужчина. После пережитого ужаса, юношей его называть больше нельзя.
Широко открыв глаза в удивлении, девушка машинально ответила:
— Олеша.
Рот рукой прикрыла, потому как назвала имя, которое запрещено произносить. Хозяин дает имя рабу, который носит его с гордостью. Правда, если перевести, то апельсин, острая палка или щенок, не так уж приятно носить на плечах. Хорошо, что Вершитель остался Вершем.
Дальнейший разговор пошел, словно ручей по весне. Олеша широко улыбалась, но смотрела с тоской. Много она повидала неугодных юной хозяйке, судьба их незавидна.
Чем дольше бог узнавал об Олеше, тем сильнее хотел обнять и приласкать. Желание оказалось взаимно. Невинная душа доверилась богу, который искал новых чувств и эмоций.
Я закрыла лицо руками, чтобы не мешать влюбленным. Но, если симпатия Олеши читалась по глазам и жестам, то бог оставался холоден и расчетлив.
Бог осквернил свое тело, практически отказавшись от собственной сущности. Возможно, это самое лучшее доказательство его чувства. Но я видела, как возникают и осыпаются пеплом два божественных запрета. Для меня он представили в виде замков.
Утром влюбленные сбежали. Ноги несли двух рабов на набережную, где они планировали найти корабль и капитана, который сжалится и примет на борт беглецов. Но судьба оказалась жестока, подарив на одном судне Вершу встречу с бывшей хозяйкой. Элизира усмехнулась, взглянув на Олешу, и предложила сделку. Вершитель получит свободу и отправится домой, подруга останется в качестве натурщицы. Глаза Олеши забегали, она спряталась за спину возлюбленному, но бог вместо отказа принял условия бывшей госпожи.
