— У, е-мое! — взвыл дурным голосом барон и запрыгал на одной ножке. По второй душевно прошелся копытом испуганный жеребец.
Армия Литлера высыпала на поляну. Амазонки автоматически схватились за пояса, но мечей там не оказалось. В руках болтались лишь гирлянды Цветов. Армия Литлера застонала.
— К пещере! — скомандовала Пантейя, схватила Сарката за шиворот и поволокла за собой.
Амазонки сгрудились у подножия горы и ощетинились цветами. Обидевшийся на столь бесцеремонную транспортировку Саркат соизволил открыть глаза и, разглядев на мундирах воинов опознавательные знаки Литлера, понял, что влип. Когда-то он написал довольно едкий памфлет на заносчивого правителя Голома и оказаться у него в гостях теперь не горел желанием.
— Девочки, — завопил он во всю мочь своих легких, — вам крупно повезло! Богиня луны в честь праздника послала вам своих самых злейших врагов! Это посланцы Литлера! Они все — женоненавистники: утверждают, что ваше место — кухня и постель!
Девицы ахнули.
— Они говорят, что у вас куриные мозги и…
Яростный визг амазонок поколебал голомскую армию и заглушил даже луженую глотку профессионального проповедника. Разъяренные фурии Пантейи ринулись в атаку на не успевшую обнажить мечи армию Литлера. Она была очень дисциплинированной, а барон фон Деревоз, баюкавший пострадавшую ногу, соответствующую команду так и не дал.
— Хоть одного-то для допроса оставьте! — заволновалась Пантейя, но подданным было не до увещеваний царицы. Они гнали перепуганных вояк к морю, дубася их нежными женскими кулачками и пятками в хвост и в гриву.
— Не убивать! — рассердилась Пантейя.
— Еще чего! — фыркнули вошедшие в раж амазонки, но ослушаться не посмели, хотя и сделали все же по-своему.
Измордованных ветеранов обезоруживали, раздевали догола и зашвыривали в шлюпки.
— На кухню! — улюлюкали амазонки, прыгая на берегу и воинственно потрясая трофейным оружием.
— Ну вот, — расстроилась Пантейя, глядя на удаляющуюся флотилию, — так и не узнали, чего им от нас надобно. И так каждый раз! — пожаловалась она Саркату. — Нет, пора серьезно заняться дисциплиной — совсем распустились девчонки.
— А может, у него узнаем? — кивнул головой философ на хромавшего к берегу барона фон Деревоза.
— Я умею хранить военные тайны! — мужественно сказал барон, пожирая глазами царицу.
Амазонки окружили пленника.
— Пытать будем! — пригрозила Пантейя.
— Я пыток не боюсь! Мы, эгийцы…
— Испугаешься. У нас пытки особые! — улыбнулась Пантейя. — А ну-ка, девочки…
Амазонки повалили брыкавшегося барона на землю, с хохотом разодрали на нем одежду и начали щекотать. К такой пытке суровый воин не был готов. Не прошло и десяти минут, как командующий десантом, смеясь, легко выложил все, что знал. Выложил бы и чего не знал, но на это у него просто не хватило фантазии.
Выжатого как лимон пленника закинули в последнюю шлюпку и столкнули ее на воду. Барон схватился за весла.
— Значит, им нужна я и мой амулет… — задумалась Пантейя. — Вот не знала, что являюсь ключом к какому-то храму. А артефакт там, видать, сильный — раз Литлер за ним так охотится. Они от нас теперь не отстанут. Что делать будем? — повернулась она к «пророку».
— Будем советоваться с богами! — шмыгнул носом Саркат. — Кувшин мне!
17
— Кузя, буди хозяина. Пора партийную кассу делить.
— Не дам! Касса принадлежит партии и ее лучшим представителям. То есть основателю и секретарю. Не дам!
— Не тебе решать…
Кирилл с трудом разлепил веки. Он лежал на просторной кровати в довольно уютной светлой комнате. Рядом топтался Сильвер, недобро поблескивая разбойными глазами. Сам домовой восседал на бочке, в которую перекочевала партийная касса. Рядом стояло еще три сундука. Все в бочку не влезло.
— Где мы? — просипел Кирилл.
— На постоялом дворе, — пояснил Кузя.
— Нашем постоялом дворе! — гордо поднял палец кверху пират, сдернул с подоконника кувшин и почтительно поднес его спасителю. — Хлебни. Враз полегчает.
— Что это? — насторожился юноша.
— Рассол.
Кирилл жадно присосался. Действительно полегчало.
— Как понять — наш постоялый двор? — спросил он Сильвера, спуская ноги на пол.
— Мы его купили, — довольно потирая руки, пояснил пират, — чтобы вас в капитаны принять.
— Не понял, — вскинул брови Кирилл, — на хрена нам этот трактир и при чем здесь мое капитанство?
Надежда Эвритании тряхнул головой и попытался сосредоточиться. Этот мир пагубно действовал на него. Он упорно пытался споить пришельца, и у него это неплохо получалось. Его Величество практически ничего не помнил — после третьей распитой на корабле бочки. С помощью Кузи и капитана «Пенителей пива» ему удалось восстановить лакуну.
Энергичные методы лечения Шрека и домового сыграли с ним злую шутку — как только Сильвер под радостные вопли своей команды уговорил спасителя выпить на брудершафт. Неперебродившая чача, смешавшись с элитным торийским вином, закипела в жилах героя Эвритании.
Брудершафт он повторил со всеми членами новой партии, после чего на спор принялся бегать по мачтам дрейфующего без руля и ветрил корабля. И что интересно — выиграл. Ни один, даже самый опытный матрос угнаться за ним не мог. Они, правда, сильно обижались, утверждая, что основатель новой партии шельмует. Ибо лично видели, как он помогал себе неведомо откуда взявшимися полосатым хвостом и тигриными когтями. Все мачты до сих пор поцарапаны.
После четвертой бочки «король Кирении» замочил тельняшки новых друзей горючими слезами. Когда пираты выяснили, что расстраивается он из-за какого-то козла по имени Фарадан, по вине которого у их спасителя дома сейчас киска от голода помирает, они зарыдали с ним в унисон и предложили свои услуги в благородном деле набития морды этому самому козлу. Кирилл гордо отказался, сообщив, что это его личное дело. За Мавра злодей будет отвечать только перед ним.
Джентльмены удачи, оказывается, тоже любили братьев меньших. Аквамер притащил из своей каюты клетку, в которой он тайно от команды содержал жирную крысу, вытащил ее оттуда, начал целовать — и чуть не схлопотал по физиономии от капитана: Сильвер догадался, кто ворует отборное зерно у его любимого попугая.
Короче, через три дня легкий бриз подогнал сцепленные абордажными крючьями корабли к Азору. Вино практически кончилось. Торийская контрибуция Литлеру целиком перекочевала в партийную кассу Вольного Братства Черной Звезды, а сама партия — к величайшему изумлению Сильвера — пополнилась новыми членами. Он первым пришел в себя после трехдневного запоя и в полном обалдении наблюдал, как адмирал Бермуд вписывает свое имя на обороте бесценных свитков некромантов, поздравляет себя и допивает последнюю кружку. Команда голомского флагмана лежала вперемежку с пиратами по всей палубе. Больше на корабле хмельного не осталось.
