— Вы меня поняли, Артур Сергеевич? — перевела на меня взгляд директриса.
Был, конечно, вариант покивать и сделать как Валера. Но по кратко-здравому размышлению я отказался — во-первых, Марьяна Альбертовна может почувствовать фальшь, а во-вторых происходящее мне не очень понятно. А я всегда руководствовался принципом, что лучше задать вопрос и выглядеть дураком, чем выглядеть дураком уже из лужи, в которую приземлился.
— Если честно, Марьяна Альбертовна, я совершенно не понял причину вашего огорчения, а также того, почему именно от меня требуется участие в общественной жизни гимназии, как и спортивные победы.
— Аэуа… — издала краткий невнятный звук Марьяна Альбертовна. Но ее замешательство длилось лишь краткий миг. — Хотите сказать, что Максимилиан Иванович вам ничего не объяснил? — ровным тихим голосом произнесла директриса. Тон ее при этом не оставлял сомнений в том, что кому-то совсем скоро придется попасть под залп критики по-настоящему тяжелой артиллерии.
— Для того, чтобы я сейчас не находился среди информационном вакуума в процессе данного обсуждения, Максимилиан Иванович не наделил меня абсолютно никакими сведениями, — кивнул я.
«Абсолютно никакими» выделил сознательно — фон Колер последние дни особенно усердствовал в своей нудной дотошности, так что пусть теперь отдувается от разъяренной директрисы. Да, я такой.
— Вы любите проигрывать, Артур Сергеевич? — неожиданно поинтересовалась Марьяна Альбертовна.
— Нет, — просто ответил я.
— Проигрывать не любит никто. Победитель всегда только один, проигравших много больше. В учебных заведениях императорского рейтинга существует негласная традиция распределения тех, кто может выигрывать. В ваш выпускной год у меня в гимназии оказалось всего два человека — вы и Валерий. И вместо того, чтобы принимать участие в жизни гимназии, вы оба решили самоустраниться от общественной деятельности.
Кажется, я начал понимать — совсем немного, правда. То, что озвучила сейчас директриса было похоже на систему драфта игроков в НХЛ — когда клубы, занявшие низкие места в таблице предыдущего сезона, в следующем имеют первоочередное право на выбор молодых талантов.
— Мне не понятно вот что… — проговорил я, глядя в глаза директрисе, — в пяти классах выпускного года более ста человек. И среди них только двое тех, что может выигрывать?
— Вы не поняли, Артур Сергеевич. Среди ста моих учеников второго года есть весьма способные. Вопрос не в том, кто может. Вопрос в том, кто не побоится выигрывать. Все еще не понимаете? — внимательно посмотрела на меня женщина.
— Прошу простить, но не совсем.
— Доля сильных — выигрывать. Победой сильного никого не удивишь, зато поражением…
— Оу, — теперь уже была моя очередь удивляться. Проглотив сразу несколько удивленных возгласов, я удивленно взирал на собеседницу. И постепенно начинал осознавать, о чем вообще речь.
Еще на собрании директриса сама предельно откровенно сказала, что ее гимназия не принадлежит к числу тех, кто находится на верхних строках императорского рейтинга. И здесь уже начинается взрослая жизнь — да те же дуэли разрешены с момента достижения пятнадцати лет, после первого совершеннолетия. Самостоятельные в смысле разрешены, до этого момента все происходит лишь с согласия родителей.
И ведь действительно, для того что выигрывать недостаточно умения — надо еще не боятся это делать. Здесь все играют вдолгую. В пятнадцать лет перед многочисленными зрителями расстроив на общественной трибуне или спортивной площадке его императорское высочество, к примеру, в двадцать пять с его легкой руки можно уехать на глухую погранзаставу без обратного билета, попрощавшись со столичной карьерой. А то еще и с женой или семейным благополучием — зависит от степени нанесенной обиды.
Не зазорно проигрывать только сильному или равному, во всех остальных случаях проигрыш — несмываемое пятно на репутации. Даже из интересующихся спортом мало кто помнит, кого побеждали немцы в футболе перед своими чемпионствами, зато все помнят, как они проиграли Южной Корее.
И те же аравийцы собирались варить меня двое суток в котле, не давая умереть в процессе не из-за того, что такие кровожадные звери, а оттого что кто-то из недоброжелателей рода активно вбрасывал информацию о проигрыше молодого наследника. У нас с Амином, когда в самолете мы договорились о реванше, было пара минут перекинуться словами, и юный амир позволил себе немного откровенностей.
Вот только сейчас остается только один вопрос, который я сегодня вечером задам фон Колеру — почему директриса, которая по должности ориентируется в высшем обществе как рыба в воде, считает меня тем, кто должен принести ей победы, не боясь при этом за свое будущее.
Мое удивление от осознания услышанного было столь велико, что отметив у Марьяны Альбертовны ассистант, я покинул кабинет и направился в парк, разделяющий корпуса гимназии. Здесь попытался было изучить состав класса, но смотрел на буквы и не видел слова — думая о только что услышанной информации.
Директриса ошиблась в моем статусе? Или действительно я могу вести себя на все деньги, не опасаясь последствий? И если это так, то почему? Ответ на этот вопрос связан с кем — с моим отцом, или с матерью, о которой в памятной беседе Безбородко не дал Демидову даже упомянуть? Или это все следствие моих способности?
Голова понемногу уже начинала гудеть от мыслей. Я был так погружен в раздумья, что даже не сразу заметил, как по совсем недавно тихой тенистой аллее мимо с гомоном двигаются сразу несколько групп гимназистов, активно переговариваясь.
Словно из-под воды вынырнув, я осмотрелся по сторонам. Ну да, вот стайка учеников первого года, вот группа гимназистов с подсвеченными магией глазами. Но все одинаково возбуждены предвкушением.
Глянув вслед удаляющимся компаниям, я поднялся. Вдали, со стороны небольшой рощи слышался гомон большого количества голосов. Мимо меня торопливо прошли две гимназистки-пятикурсницы с зелеными волосами. Глаза подсвечены зеленым — целительницы, притом активирующие силу источника в состояние готовности. На меня они, кстати, даже внимания не обратили. Интересное дело — видел я их в первых раз, а уже привык что в стенах гимназии любая девушка как минимум оглядывала меня с интересом, впервые увидев.
Спрашивать у случайных людей что происходит не хотелось, но я догадался заглянуть в ассистант. В общем разделе появилось непросмотренное общее мероприятие — все предыдущие оповещения об открытых дверях клубов и собраний по интересам я давно снес, бегло просмотрев и пометив как прочитанное.
Хм, однако — поняв в чем дело, поджал я губы. На малой арене через несколько минут должна состояться дуэль. Неожиданно — сразу вот так, в первый день.
Ни хлебу, ни зрелищам я не чужд, поэтому свернул ассистант и направился в сторону малой арены. Малой она была только по названию — потому что предназначалась для одиночных дуэлей. Выглядела же внушительно: каменная чаша в стиле древнеримского амфитеатра, с минимальным вмешательством современных технологий. Даже тенты выдвигаются механически и выглядят аутентично. Современной была лишь едва заметная напитанная силой сетка, ограждающая площадку для защиты зрителей.
