— Неважно, — покачал я головой. — Поверь, я умею оценивать чужие действия, и здесь вопрос не сравнения. Так что спасибо.
Зоряна кивнула, ожидая продолжения.
— В ближайшее время я могу сделать тебе новую личность и гражданство Конфедерации… ты же русская?
— Русская.
Она сейчас… не то, чтобы соврала, но сказанное было не совсем правдой. И Зоряна увидела все по моему взгляду. Глаза ее расширились, но спрашивать она ничего не стала — неужто поняла, что я считываю правду-ложь?
— Русская, — неуверенно кивнув, повторила девушка и добавила: — Эрзянка.
— Эрзянка?
— Финно-угорский народ.
— Да? А я думал… хм, неважно. Зорь, а скажи что-нибудь по-эрзянски? — невольно задал я дежурный вопрос.
— Адя симемс, — без раздумий произнесла Зоряна.
— Оу, — удивился я тому, как она моментально ответила. — Это что значит? Зорь… — протянул я, когда девушка смущенно потупилась.
— Пошли выпьем, — произнесла она, не поднимая взгляд.
— Мм… — внимательно присмотрелся я к смущенной Зоряне. — Да, дело интересное. Так вот, о чем я… могу сделать тебе гражданство Конфедерации. Устроишься где-нибудь на хорошую работу. И это не работа в протекторате, здесь уровень жизни гораздо выше. Будешь жить, а не существовать. Семью к себе перевезешь, опять же. И может быть мы с тобой когда-нибудь встретимся и выпьем.
— Второй вариант? — подняла взгляд Зоряна.
— По поводу второго варианта ясностью поразить не могу. Я уже не тот, кого ты знала. А кто — пока даже сам полностью не осознаю, сплошная туманность и неопределенность. Но мне нужны люди, которым смогу довериться в делах. Те, кто будет рядом со мной и кто будет мне помогать.
— Согласна, — кивнула Зоряна.
— Я еще не договорил, — покачал я головой. — Дело такое, что ставки в этой игре высоки. Насколько, ты видела совсем недавно, когда штабс-капитан захватил яхту статс-дамы русского императорского двора. Цена ошибки такова, что мы оба можем умереть молодыми.
— Я соглас…
— Зорь, — снова прервал я ее. И в этот момент почувствовал, что напряжение и страх из эмоций девушки ушли. Это что, она боялась что я сейчас банально скажу ей давай до свидания?
— Послушай меня пожалуйста сейчас, очень внимательно.
— Слушаю, — подобравшись, кивнула девушка.
— Очень внимательно послушай.
— Очень внимательно слушаю.
— Ты станешь моим человеком. Твоя жизнь будет принадлежать мне, целиком и полностью. Цена этого решения не только личная свобода: находится рядом со мной будет банально опасно для жизни. Я хочу, чтобы ты это понимала. Если мы сейчас попрощаемся… не сейчас, но в течении пары дней, которые мне потребуются чтобы пробить тебе новую легенду, то у тебя будет возможность вести спокойную и размеренную жизнь. Второй такой возможности не будет, потому что тебя могут воспринимать как ту, через кого на меня можно надавить. Как это было совсем недавно, и цена вопроса оказалось посольство Ганзы в Граде. Если ты решишь выйти из игры позже…
— Артур.
— Что?
— Хватит меня уговаривать. Я согласна.
— Я предупреждал.
— Я поняла.
— Хорошо, — произнес я, и замолчал, внимательно глядя на Зоряну.
— Я. Все. Поняла.
Уже абсолютно спокойна, и даже светится как будто внутренней радостью.
— Хорошо. Как там… адя симемс?
— Типа того, — несмело улыбнулась Зоряна.
— Но перед этим еще один важный момент.
— Слушаю внимательно.
— Если ты теперь человек моей команды, то все твои проблемы становятся моими. Поэтому будь добра, чтобы с такими вопросами как отсутствие одежды по размеру, ты не разбиралась кустарно. Даже если нас нечасто будут видеть вместе, то, что ты ходишь в обносках с чужого плеча это в первую очередь урон моей репутации.
— Прости. Исправлюсь.
— Еще есть подобные моменты, которые мне стоит узнать?
— Нет.
— Никто из местной прислуги над тобой не насмехается, не мешает жить, не демонстрирует показательное презрение?
— Даже попыток не было.
— Ты сейчас соврала, — очень хорошо почувствовал я ложь в словах Зоряны.
— Ты спрашивал о прислуге, — пожала плечами девушка.
— Кто?
— Господин Кальтенбруннер позволял себе неоднозначные высказывания. Не прямо, намеками.
— Ясно. Прямо сейчас не разберусь, но попозже мне подробнее расскажешь, ему обязательно аукнется — как только я определюсь со своей ролью здесь. Что-то еще?
— Н-нет, — не очень уверенно произнесла Зоряна. Но после моего выразительного взгляда вдруг испугалась, словно опасаясь за результат нашего еще не подписанного договора: — Местная хозяйка демонстрировала мне презрение, но это дежурно было с ее стороны, думаю даже без умысла.
— Хозяйка — это Анна Николаевна?
— Нет, ее сестра.
— Какая сестра? — не очень понял я. Никакой сестры Анны Николаевны я не видел, и не слышал.
— Женщина, очень похожая на княгиню, только совсем редко в здании появляется. Я ее всего три раза видела здесь, в парке. Целительница, — добавила Зоряна.
После этого я вспомнил — утром, когда проснулся после визита пьяной Анастасии, в мою комнату за ней пришла целительница, действительно похожая внешне на Анну Николаевну. Видел я ее тогда мельком, да и отходил после первого самостоятельного применения способностей — неудивительно, что забыл напрочь.
— Это все?
— Да.
— Хорошо. Ладно, пойдем попробуем в город выбраться.
— Я без личности, это же опасно может быть.
— Решим, не волнуйся, — только отмахнулся я. — Давай собираться.
Зоряна посмотрела недоверчиво, после чего кивнула. Пока я обувался, она быстро собрала фрукты и покрывало в корзину. После сразу направились в главный корпус, но здесь я столкнулся с неожиданными проблемами. Фон Колер еще не вернулся из гимназии, а Мустафы нигде не было. Вообще не было — никто его не видел, а запросы на его терминал от выловленных мною слуг оставались без ответа. Даже Кальтенбруннер — которого я увидел мельком в коридоре и остановил окликом, ничего не знал.
— Его благородие Максимилиан Иванович убыл в гимназию утром, и покамест не возвращался. Где господин Салах, не имею ни малейшего понятия. Ваш ординарец покинул поместье еще до рассвета, никого не предупреждая, — холодно ответил управляющий, глядя сквозь меня.
Первый раз я столкнулся с тем, что Мустафа отсутствовал в зоне досягаемости. Неожиданно, непривычно и наверняка связано с моими похождениями. Все же с возвращения из протектората десять, даже одиннадцать дней прошло — кто бы там не занимался оценкой последствий, уж должен решение был принять по мне.
