Об этом Анастасия тоже совсем не думала, как рассказало мне ее выражение лица.
— Ты знаешь о содержании наших с Анной Николаевной двух бесед? — поинтересовался я.
— В общих чертах, — негромко ответила Анастасия.
— В последний раз в разговоре тет-а-тет мы остановились на том, что после осенних каникул она ознакомит меня с активами твоей семьи, и я возможно выберу себе откуп от вашего рода. Об этом говорила?
— Нет, не говорила. Почему через два месяца, а не сейчас?
— Потому что… у меня много других дел, — вовремя исправился я. Не рассказывать же княжне, что я адепт темных искусств, и в ближайшее время в планах моих наставников лишь школа и тренировки, помогающие избежать невозвратной одержимости.
— В чем должен был заключался откуп? — заметив, как я споткнулся на середине мысли, спросила княжна. Она наверняка подумала, что я не хочу говорить о размере или форме выкупа. И это хорошо.
— Если честно, мы это практически не оговаривали. Может быть деньги, может активы. Причем я подозреваю, что мне были бы отданы именно те активы, которые приносят твоему роду много проблем. Даже не подозреваю, а уверен в этом — сам бы я точно так сделал. Не думаю, что Анна Николаевна глупее меня.
— Она благороднее, — поправила меня Анастасия.
«Ух ты, вот сейчас не понял. Это что такое было?» — мысленно удивился я, вслух же озвучил немного по-другому:
— Вот-вот. А я как сказал? — от моей улыбке княжну передернуло. — Послушай, у меня просьба есть.
— Слушаю.
— Вопрос вроде серьезный, как и разговор — поэтому давай и разговаривать серьезно. Сказки о благородстве аристо можешь фермеру Ипполиту рассказать, который на Кубани подсолнухи выращивает. Он поверит.
Княжна ничего не ответила, но смотрела на меня говорящим взглядом.
— Так что? Продолжим по-взрослому, или мне необходимо ждать возвращения фон Колера, чтобы выйти через него на графа Безбородко и уже с его помощью попробовать организовать свидание с Анной Николаевной, и с ней все обсудить, не с тобой?
Взгляд Анастасии стал не менее говорящим, но эмоции кардинально изменились — легкость и уверенность, с которой я упомянул общение с тайным советником девушку поразила.
— Продолжим, — кивнула княжна.
— Прежде чем продолжим, — эхом ответил я, — скажи пожалуйста: говорила ли тебе Анна Николаевна что-либо еще?
— Нет, — слишком быстро ответила Анастасия.
Эмоций ее я не чувствовал, но мне ведь «почти пятнадцать», опыт есть жизненный. Поэтому догадаться, что княжна соврала было очень легко.
— Как я могу серьезно с тобой разговаривать, если ты даешь мне обрывочную информацию?
— Анна Николаевна велела мне доверять тебе, и сказала, что ты сейчас наша единственная надежда, — отведя взгляд, произнесла княжна.
Сильно я не удивился, потому что чего-то такого и ожидал.
— Итак, — устроился я поудобнее в кресле, — резюмируя. Для сохранения твоего рода сейчас озвучено всего два рассматриваемых варианта. Первый — я становлюсь его главой. Второй — мы венчаемся, и я становлюсь его номинальным главой. Верно?
— Верно, — признала очевидное Анастасия.
— И вот тебе продолжение: я становлюсь главой рода, через некоторое время все становится слишком плохо, мне рубят голову, а после Анна Николаевна выходит из-под следствия оправданной. Как тебе идея?
Судя по виду Анастасии, она об этом совершенно не думала. Ну да, слишком сильно переживала, когда узнала, что положение главы рода ей не светит, и я этому виной.
— С моей помощью твоя семья избавляется от проблем, а Анна Николаевна сможет дальше планировать спасение рода через браки Николая и Александры. Знаешь, будь у меня выбор, сам бы так сделал. А я же говорил тебе, что не считаю Анну Николаевну глупее себя?
— Говорил, — беззвучно, одними губами, произнесла Анастасия.
— И вся эта ситуация, устроенная в стиле «бежим, некогда объяснять»… Анна Николаевна знает, что я эмпат, но не знает насколько сильный. Может именно поэтому ее беседа с тобой проходила очень быстро, и сейчас ты больше переживаешь не о том, что твой род может быть уничтожен, а о том, что ты уже не станешь его главой.
Анастасия вновь сверкнула глазами, но я еще раз успокаивающе поднял руку.
— Давай без эмоций. Это не обвинения, тем более сам я в подобной ситуации возможно вел себя также. Так что сейчас речь совсем не об этической, а о практической стороне вопроса. Это надеюсь понятно?
Отвечать княжна не стала, только кивнула. Я же задумался.
— Быть или не быть, вот в чем вопрос… — протянул я чуть погодя, рассуждая вслух. — Знаешь, в чем для меня здесь самая засада?
— Не знаю, — ровным голосом ответила взявшая себя в руки Анастасия.
— Джон всю жизнь строил дома и ковал мечи, но стоило ему всего лишь раз уединиться за сараем с овцой, и никто и никогда больше не назвал его ни строителем, ни кузнецом.
Рассказав эту жизненную притчу, я вновь ушел в себя. Ситуация мне категорически не нравилась. Хотелось выругаться, разломать что-нибудь или сделать большую гадость. Эмоции во мне сейчас бушевали не меньше, чем у княжны, когда она поджидала меня в комнате совсем недавно.
— Ты это к чему? — не дождавшись продолжения, спросила ледяным голосом Анастасия. Щеки ее немного заалели, впрочем, когда она все же поняла почему именно Джона никто и никогда больше не будет называть кузнецом.
— Ты знаешь, что мне полагается по завещанию Петра Алексеевича?
— Знаю, — кивнула княжна.
— Уверен, об этом уже знают многие. А теперь представь, что я сейчас встаю и ухожу. И…
— И… — не сразу поняла Анастасия. Но все же поняла, судя по взгляду.
— Для всех остальных, кто в курсе происходящего, в первую очередь я Алексей Петрович Юсупов-Штейнберг, признанный сын своего отца. И если я отойду в сторону, оставив в сложной ситуации свой род на погибель, то меня больше никто и никогда не будут принимать всерьез, а моя дальнейшая судьба — мячики подавать за игровым полем. Предателей не только не любят, их еще и презирают.
Вновь пауза. Анастасия была далеко неглупой, просто совсем недавно над ее разумом верх взяли эмоции. Сейчас же княжна ухватывала и понимала все мои мысли с лета, еще до того, как я заканчивал фразы.
— Как думаешь, какой из вариантов мне больше подходит? Предавать или подставлять шею?
Отвечать Анастасия не стала, но кивнула, признавая очевидное. Вновь на несколько долгих минут воцарилось тяжелое молчание.
— Что, ваше сиятельство, мне кажется оба мы в тупике?
— Не думала, что скажу подобное, но тебе правильно кажется, — сама уже забарабанила пальцами по столу Анастасия.
