Дальнейший бал запомнился только ощущением витрины. Я был словно зверь в зоопарке, которого осматривали, приценивались и обсуждали. После бала нас с Зоряной на уже знакомом лимузине отвезли в отель. «Гранд Будапешт», лучший в городе.
Отвезли не из-за того, что хотели подарить комфорт люкс-класса, а потому что в заведении подобного уровня, как и в окрестностях, полностью отсутствовали камеры — обеспечивая гостям частную жизнь.
Когда восторги Зоряны при осмотре номера утихли, она собралась было в ванную, освобождаться от боевой, то есть бальной раскраски. Но я жестом остановил девушку, и подошел к проигрывателю.
Шостакович свой Второй вальс — известный во всем мире как русский, в этом мире к моей радости написал. Когда зазвучала чарующая с первых нот музыка, Зоряна застыла, не в силах поверить в происходящее.
— Зоря, все очень просто, — подошел я, заключая девушку в объятия. — В вальсе партнер и партнерша выполняют одинаковую последовательность движений, с разницей в один такт….
До пятнадцати лет — в своем мире, я занимался бальными танцами. Вообще любой мальчик в мире бальных танцев предмет повышенного внимания — гендерной перекос значителен, поэтому к женскому интересу я привык значительно раньше сверстников. Результатов достиг, не без этого. В танцах, конечно же: успешно ездил на соревнования по всему миру, на радость и себе, и родителям, обеспечившим меня подобной возможностью.
Закончилась бальная сказка темным промозглым вечером, когда я очень смачно выхватил от гопников в колодцах петроградских дворов, по которым возвращался к метро, после того как проводил домой девушку с романтической прогулки. Причем меня не только избили, но и хорошо покуражились. Шок от произошедшего, а еще больше от собственного бессилия что-либо изменить в тот вечер был настолько велик, что танцы я забросил на много лет, а через три дня — когда смог нормально вставать с кровати, полез в интернет искать ближайшее место, где меня научать качественно бить других людей.
Зоряна, кстати, оказалась на диво способной ученицей — уже через четверть часа мы кружились с ней по гостиной, и я смотрел в блестящие от возбуждения радости глаза.
Нельзя, наверное, так поступать — слишком больно ей будет возвращаться обратно в свой мир. Но сейчас я имел возможность подарить ей хотя бы несколько минут счастья, и просто не мог этого не сделать.
В какой-то момент пространство вокруг вдруг растянулось, сливаясь взвесью смешанных красок, и я почувствовал, что падаю. В последние несколько секунд перед тем как заснуть понял — газ, или что-то другое, усыпившее меня как общий наркоз от анестезиолога.
— Открыли глаза, мальчишки и девчонки! — через мгновенье вечности раздался громкий пронзительный крик, и меня вдруг хлестко ударило что-то по руке, прямо по костяшкам пальцев. Очень неприятно и больно — будто бильярдным кием приложили.
— Открываем глазки, протираем глазки, — продолжала кричать мерзкая тварь визгливым женским голосом. — Вставай, вставай, вставай, штанишки надевай…
Ненавижу, когда будят столь бесцеремонно. В последний раз такое со мной проделывали без риска для жизни лишь мои командиры. И наряд дурным криком «Рота, подъем!»
С трудом подняв тяжелые веки, первое что увидел — широкий металлический браслет на левом запястье. Он него тянулась тонкая длинная цепь, собранная в кучку на столе. Другой конец цепи крепился к такому же браслету. На тонком запястье маленькой изящной руки — и увидев алый маникюр даже сквозь муть остатков беспамятства сразу понял, кто со мной рядом.
Я безвольно развалился на стуле, в тяжелом медикаментозном сне уронив лицо в обычную школьную парту. Подняв голову, смаргивая пелену перед взором, осмотрелся — ощущая удивление и даже шоковое состояние многих окружающих.
Всего участников должно было быть пятнадцать. Неожиданный сюрприз — в классе находилось пятнадцать скованных пар. Да, вечер (или утро уже) перестает быть томным, а грядущее мероприятие обещает стать гораздо более интересным, чем было туманно заявлено в начале.
Глава 17
Осматриваясь по сторонам, постепенно приходя в себя, начал ощущать непривычную тяжесть на плечах и спине. Словно плотный неопреновый жилет под рубашкой. Движений правда не стесняло, но непривычно.
Вместе с вернувшимися ощущениями тела исчез мутноватый туман перед глазами, я и осмотрелся снова, уже ясным взглядом. Большое светлое помещение школьного класса, три ряда парт. Мое место оказалось в самом дальнем углу класса, у стены. Вроде плюс — и осмотреться могу, и орущая мерзость, продолжавшая будить всех уже далеко.
За партами пятнадцать пар в одинаковой школьной форме. Да, нас переодели — все парни в темных-синих пиджаках, белых рубашках и светлых, песочного цвета штанах. Идентификация по оттенку галстука и волосам, в этом все по-прежнему. Девушкам сменили вечерние платья на белые блузки и темно-синие юбки. У всех также крашеные локоны самых разных расцветок — синие, зеленые, желтые, бирюзовые, белые, вся гамма. Поодаль, правда, сидело две пары с черными волосами. Одна из девушек знакомая смуглянка, рядом с которой невозмутимый непальский горец. Багровые локоны в водопаде волос черноволосой красавицы терялись; в этом организаторы явно непродуманно поступили — все остальные участники гораздо лучше отличались друг от друга.
Хотя какая разница, здесь ведь все равно все против всех?
Почувствовав мой взгляд, смуглянка обернулась. И почти сразу — удивив до крайности, подмигнула, а после сверкнула веселыми глазами и подарила ослепительную улыбку. Уделив мне всего несколько мгновений, почти сразу девушка опять обернулась к доске, где стояла разбудившая нас визгливая мразь.
Это была высокая женщина в простых очках, длинном пиджаке и обтягивающей короткой черной юбке. Даже слишком как мне кажется обтягивающей. Простая прическа — туго стянутые назад в хвост волосы, на ногах белоснежные кроссовки с розовым котиком. В руке учительница держала длинный кавалерийский стек, равномерно похлопывая им по передней парте.
Участники-девушки, между тем одна за другой приходя в себя, начинали волноваться. Слышались сдержанные восклицания, сдавленные стоны и даже редкие рыдания — когда эскортницы понимали, в роли кого здесь оказались. Зоряна, очнувшись, рывком подняла голову и собралась было встать, но я перехватил ее запястье, заставив остаться на месте. При касании наших рук стукнули браслеты оков, заставив вздрогнуть — взгляд замолчавшей учительницы остановился на нас.
Небольшой наклон головы, брезгливая гримаса, и она отвела глаза. Пронесло.
Волноваться пристального вниманию были причины: у нашей «учительницы» сразу два весомых аргумента убеждения. Два вооруженных корпората по сторонам от доски. Оба в легкой броне, стандартной для ЧВК, работающих в Африке и песочнице — странах Персидского залива. В руках бойцы держали направленные на нас АК-68.
— Здравствуйте ребята, — поприветствовала всех учительница. — Меня зовут Клаудия, и я рада видеть всех вас сегодня, на нашем открытом уроке выживания. Давайте поприветствуем друг друга!
