— Благодаря вашей откровенности, Максимилиан Иванович.
— На том стоим, Алексей Петрович, на том стоим, — кивнул фон Колер и поднял руку, готовясь снять защиту.
— Нюансы предстоящего разговора с господином ротмистром, как и его возможные вопросы, думаю нам стоит обсудить в иной обстановке, — ответил он на мой вопросительный взгляд, все же снимая завесу полога.
«Оу» — только и проговорил я беззвучно, оглядываясь по сторонам.
— Анна Николаевна, с Алексеем Петровичем мы пришли к полному взаимопониманию, — сохраняя полное спокойствие, произнес фон Колер.
Княгиня едва заметно шевельнула рукой и вооруженная, облаченная в доспехи пятерка бойцов разошлась по сторонам, исчезая за углом. Поймав горящий огнем взгляд я благодарно кивнул. Анна Николаевна показательно этого не заметила, отворачиваясь и направляясь по своим весьма важным делам. Вот только кисти рук ее по-прежнему были подернуты маревом горячего воздуха. Ну, я еще не родственник, но уже актив рода — можно подытожить отношение княгини.
Господи, как я устал от всего этого. А еще ведь с Демидовым разговаривать, тщательно выверяя каждое слово, жест, интонацию. Кроме того, надо решить с ним вопрос вознаграждения за мое участие в турнире — та еще война предстоит, с этой темы я просто не слезу. Так что сейчас — кто бы мог подумать? — я уже мечтаю о том моменте, когда просто пойду в школу.
Первый учебный день совсем скоро, и совсем скоро я смогу с чистой совестью минимум половину дня маяться дурью — знания, доставшиеся в наследство от Олега, мне это наверняка позволят. Главное — мысленно предостерег я сам себя, не ошибиться со школой как в прошлый раз, когда поездку в протекторат я воспринял как сафари, которым можно насладиться, убежав на время от проблем.
Глава 24
В помещении находилось человек пятьсот, не меньше. Как под копирку все: приподнятые подбородки, ровная осанка — словно полутысяча идеально выполненных восковых фигур. Приглушенный свет в зале, отсутствие светлых тонов в оформлении, темная синяя форма. Лишь россыпь красно-желтых бантов, словно намек на приближающуюся золотую осень, привносила яркость окружающего мира сюда, в с стены главного здания гимназии имени барона Витгефта.
В последнее время часто появляясь на улицах российских городов я уже обвыкся с ощущением, что нахожусь на съемочной площадке сериала о спасателях Малибу — просто не наблюдая рядом некрасивых людей, не прошедших кастинг. Здесь же и сейчас я находился среди, не побоюсь этого слова, идеально красивой молодежи. Генетическая модификация творит чудеса — когда еще до рождения ребенка можно подкорректировать внешность в лучшую сторону, при этом оставив и даже выделив черты рода.
Кроме себя, заметил среди присутствующих не больше десятка человек, внешность которых обыденно-дерзко выглядела на фоне красоты остальных. Причем красоты настолько идеальной, что окружающие сливались фоном и среди них выделялась как раз вполне обычная внешность. Девушек вокруг было как минимум три четверти от общего количества. Я словно оказался на собрании подготовительных курсов претенденток на получение звание мисс Вселенная.
Увиденному поразился, но сильно не удивился. Гимназия Витгефта предназначалась только для тех, кто владеет даром, а о гендерном перекосе, когда на одного одаренного мужчину приходится три девушки, я уже знал. Да, насчет количества присутствующих с внешней модификацией я кстати мог и ошибаться. Подвергнутых генетической коррекции вокруг может много меньше чем я предполагаю, а окружающая молодежь просто от природа красива. Аристократия, селективный родовой отбор и все такое.
Несмотря на количество присутствующих ни перешептываний, ни даже обычного при столь большом скопления людей фона шорохов слышно не было. Все собравшиеся под сводами зала сохраняли абсолютную тишину, восседая в полной неподвижности и внимая директору гимназии Жаровой Марьяне Альбертовне. Речь, которую она произносила, не отличалась для меня особой новизной, сколько прослушал подобных в прошлой жизни. Но изюминка тем не менее была — удивительная честность, свойственная сословному обществу.
— …здесь и сейчас вы находитесь на первой ступеньке лестницы, доступной лишь десятой процента населения нашего мира. Это ваше право по рождению, и только вы сами решите, как им распорядиться, — вещала директор.
Марьяна Альбертовна была благообразной женщиной с ясными глазами и смешными кудряшками, с которой — несмотря на ее кукольную внешность, я предпочел бы пересекаться пореже.
Слухом между тем зацепился за «десятую процента». В моем мире население приближается к восьми миллиардам, с начала восьмидесятых увеличившись практически вдвое. Точных данных о населении в этом мире у меня не было, но я предполагал, что именно на комфортной планке восьмидесятых — на четырех миллиардах человек, численность здесь и стабилизировалась. Без слома колониальной системы и контролем первого мира за вторым — не говоря уже о внешнем управлении над третьим, взрывного роста точно здесь не произошло. Одна десятая процента населения — это четыре миллиона одаренных на весь мир. Очень примерная оценка, конечно же, но другой у меня нет.
Четыре миллиона владеющих — много или мало? Немного, но и немало — подвел я про себя итог примерному анализу оценки численности тех, кто управляет этим миром. И вернулся вниманием к речи директора. А она уже замолчала: пока я мысленно прикидывал масштабы мира одаренных, часть присутствующих уже, получив необходимые наставления, поднималась. Дернулся было сам, но понял — на выход направляется только первый год обучения первой ступени, около сотни тринадцатилетних подростков.
Всего в российских высших школах обучались пять лет. Во всех — как предназначенных для одаренных, так и для обычных подростков. Образование в Конфедерации серьезно отличалось от того, к какому привык я у себя дома. Но порядком обучения обычных людей я не сильно интересовался, больше углубившись в вопрос образования одаренных. Для которых во всех странах Большой Четверки действовала практически идентичная система.
Двухгодичная первая ступень Высшей школы, причем второй год — мой как раз, назывался «выпускным». И это был не обычный учебный год, а нечто большее — вместо летних каникул ученики проходили инициацию и практику, отдыхая лишь пару недель в августе.
Следующий, третий по счету год, был посвящен обучению владению силой и контролю источника. Обучение обычных предметов в этом году было задвинуто в угоду освоению дара. В начале третьего года обучения — после первичной практики, а также в конце его, ученики сдавали первые экзамены подтверждение на ранги.
После уже начиналась вторая ступень высшей школы, также двухгодичная. И четвертый с пятым по счету года были заполнены как обучением магических искусств, так и являлись подготовительной ступенью к получению образования в университетах и военных академиях.
— Первый год покинул свои места, и сейчас я могу быть более откровенной, — продемонстрировала директриса ангельскую улыбку.
«Куда уж откровенней» — хмыкнул я про себя.
