– Нет! Вовсе нет! Это неправда! – девушка невольно отшатнулась от нависшего над ней мужчины, чью ярость уже хорошо успела узнать. Она спешила развеять его нелепые подозрения и успокоить его, пока он не совершит чего-нибудь страшного. – Послушайте же! – Эмильенна в умоляющем жесте заломила руки. – То, что вы говорите – полная нелепость. Как я могла такое вообразить? Подумайте сами! Чтобы решить, что вы влюблены в меня, надо быть, по меньшей мере, безумной. Вы были добры ко мне временами, что правда, то правда, но это никогда не дало бы мне повода…
– Был добр? Ну, да… Именно это вы – женщины, воспринимаете как слабость. Стоит мужчине сделать вам добро, как вы тут же решаете, что он от вас без ума, и можно помыкать им, как заблагорассудится. Но ты рано решила, что победила в этой битве, моя прелесть, и я сейчас тебе это докажу! – с этими словами он грубо схватил ее за плечи.
Девушка вырвалась и побежала по деревянному настилу. Он был достаточно узок, чтобы находиться на нем вдвоем в ширину, а потому Арман мог оказаться лишь за ней, но не рядом, хотя отделяло их совсем небольшое расстояние. Остановившись у самого края, на этот раз она не обращала внимания на бушевавшие внизу волны, а умоляюще глядела на молодого человека, ярость которого не уступала ярости стихии.
– Вы не правы! Вообразили себе неизвестно что, и готовы убить меня из-за этого. Забудьте о моих словах, и уж тем более о своих нелепых предположениях. Вы… – фраза оборвалась на полуслове. В пылу спора девушка сделала неосторожный шаг в сторону, и резко взмахнув руками в последней безнадежной попытке сохранить равновесие, полетела вниз, вперед спиной. Когда Ламерти в одном безумном прыжке преодолел расстояние до края настила, то увидел лишь мощный всплеск, столб брызг и смутные очертания голубой ткани, над которой сомкнулись волны.
– Черт! – выругался он. – Дьявол тебя дери, девчонка! – с этими словами он прыгнул вниз головой в бушующую бездну. Когда его руки, а потом и все тело вошли в ледяное озеро, Арман попытался хоть что-то разглядеть в мутно-серой толще воды. Ему это не удалось, и он вынужден был вынырнуть на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха. Вынырнув же, чуть не захлебнулся от волн и брызг. Затем снова скрылся под водой, изо всех сил напрягая зрение. На этот раз ему повезло больше. То ли он оказался в нужном месте, то ли волны вмешались, но так или иначе, он заметил тело девушки странным образом держащееся под водой, не поднимаясь на поверхность, но и не опускаясь на дно. Обхватив Эмильенну руками, он вновь устремился к поверхности озера, вырывая жертву из объятий страшной пучины. Плыть, прижимая к себе безжизненное тело, было очень тяжело, кроме того мешали волны и ветер. Но, по счастью берег был близко, да и плавал Арман отменно.
– Чертова девчонка! – бормотал он, выбираясь из воды. Однако лицо его гораздо более выражало тревогу, чем гнев. Внезапная ярость, уступила место странному чувству, почти отчаянию, при мысли, что все зря, и девушка все-таки погибла. Он с силой тряс бездыханную Эмильенну, словно пытаясь вдохнуть в нее жизнь. Когда же его сердце ледяной рукой сжал страх, осознание того, что это конец, девушка неожиданно вздрогнула и на секунду открыла глаза.
– Жива! – в приступе безумной радости он с бешеной силой прижал ее к себе. Сразу после этого тело Эмильенны сотрясли страшные приступы кашля, с помощью которого ее легкие освобождались от воды.
Когда же спасенная наконец перестала задыхаться, Арман подхватил ее на руки и поспешил к замку.
Глава восемнадцатая.
Встретив поблизости замка нескольких крестьян, Ламерти велел им срочно идти за лекарем, игнорируя изумленные и любопытные взгляды, направленные на него и бесчувственную девушку. Войдя в замок, он поручил утопленницу заботам Жюстины и стал дожидаться прихода лекаря. Первое облегчение от того, что Эмильенна жива, уже прошло, уступив место новым тревогам. Она вполне могла сломать себе позвоночник, падая с такой высоты, а также получить другие повреждения опасные для жизни или рассудка. Арман не корил себя, он не видел своей вины в том, что Эмили упала. Но поскольку было просто необходимо сорвать на ком-то или на чем-то злость, он проклинал стечение обстоятельств, которое привело к падению. Бедная девочка, думал Ламерти. Она так полюбила это озеро, а оно, возможно, убило ее!
Вскоре пришел местный лекарь – Мишель Трувер. То был человек не великого ума и познаний в области медицины. Впрочем, в Монси он был единственным, а потому выбирать не приходилось. Пока он осматривал Эмильенну, Арман оставался в другой комнате, нервно вышагивая от стены к стене. Но вот дверь хлопнула, и Трувер вышел, оставив девушку на попечении Жюстины. Увидев напряженное выражение на лице своего бывшего сеньора, лекарь не отказал себе в удовольствии помучить его.
– Ну что я могу вам сказать, мсье Ламерти…– Трувер намеренно опустил приставку «де», подчеркивая провозглашенное революцией равенство и пренебрежение к прежним титулам и званиям. После такого начала сей деревенский последователь Гиппократа, выдержал многозначительную паузу, чем привел Армана в полнейшее бешенство.
– Откуда мне знать, что ты можешь мне сказать?! – Ламерти с трудом удерживался от того чтобы не схватить беднягу и не потрясти его хорошенько. – Или говори хоть что-нибудь или убирайся ко всем чертям!
– Успокойтесь, мсье и выслушайте! – тон и весь вид хозяина Монси быстро поставили Трувера на место, отбив охоту лишний раз демонстрировать свою значимость. – Этой барышне очень повезло, могла бы сломать себе шею или спину, но все обошлось, – после этих слов Ламерти испустил вздох облегчения.
– А что в остальном? Какие еще могут быть последствия? Внутренние повреждения? Рассудок? – быстро спросил он.
– При первичном осмотре, – голос местного эскулапа так и сочился важностью, – таковых не обнаружено. Что же до рассудка, то можно будет с уверенностью сказать, лишь когда она придет в сознание. Ваша… кстати, кем эта бедняжка вам приходится, мсье? – как можно невиннее, словно между делом, поинтересовался Трувер.
– Твое-то какое дело? – возмутился Арман. По нагловатой ухмылке, он понял, что лекарь и без его ответа сделал соответствующие выводы о статусе Эмильенны. Неожиданно для самого себя, Арман обнаружил, что подобные предположения, пятнающие честь девушки, задевают его. Мимоходом он подивился этому обстоятельству.
– Что с ней сейчас? Она пришла в сознание? – продолжил он допрос по существу.
– Нет, – лекарь притворно вздохнул. – И боюсь, придет не скоро. Мало того, что бедняжка сильно ушиблась, так ведь вода ледяная, нынче вашу эээ… сильно лихорадит, скорее всего, будет жар, который может не спадать несколько дней.
– Черт! – выругался Ламерти. – И что, с этим ничего нельзя поделать?
– Отчего же? – Трувер пожал плечами. – Покой, постель, горячее питье, если все это не поможет, попробуем пустить кровь.
За разговором мужчины не заметили, как Жюстина, выйдя из комнаты больной, остановилась в дверях и, прислонившись к косяку, вслушивается в их разговор. Если тон хозяина был ей привычен, то беспокойство, скрываемое за ним, немало удивило старую служанку. На ее памяти молодой господин, как, впрочем, и его покойная матушка, никогда не беспокоился ни о ком, кроме себя. Несмотря на изначальное неодобрение девицы, связавшейся с «этим беспутным де Ламерти», присмотревшись к девушке, Жюстина была вынуждена отдать должное ее достоинствам и постепенно проникалась к ней все большей симпатией. И вот теперь, наблюдая за поведением Армана, женщина пришла к выводу, что и ее господин воспринимает Эмильенну не просто как очередное краткое развлечение, раз так о ней переживает. Неужто этот дьявол влюбился, вопрошала она себя. Что ж, дай-то Бог! Вряд ли кто будет нам лучшей госпожой, чем это милое создание.
