Я сделала шаг к нему и положила руку ему на щеку, поглаживая ее с такой нежностью, от которой у самой на глаза наворачивались слезы.
— Я ненавижу море… Ненавижу волны… Ненавижу чаек… И яблоки, — Мордред смотрел на меня странными глазами, а потом прижался губами к моей руке. — Но я не могу ненавидеть судьбу. Я так понимаю, что ты хочешь меня о чем-то спросить…
Я чувствовала, как он приблизился ко мне, а у меня по телу пробежала волна странной и сладкой дрожи, от которой я оцепенела. Дыхание становилось все ближе и ближе…
— Ты же умеешь хранить секреты? Точно умеешь? — прошептал тихий и сладкий голос, пока мне на талию ложилась рука. По моим губам скользнули пальцы, а я застыла, чувствуя, что сердце в груди забилось с такой скоростью, словно пыталась настучаться на тысячелетия вперед. — Эти губы способны хранить молчание?
Его палец вел по моим пересохшим от волнения губам, а рука жадно сжала мою талию.
— Нужно спросить у них напрямую… — послышался шепот, а я закрыла глаза, чувствуя, как меня заслоняют от поднявшегося невесть откуда ветра. Еще половинка дыхания… Проклятая половинка дыхания разделяет нас… — Я постараюсь ответить тебе на твой вопрос. Только ответ тебе может не понравиться…
Я почувствовала нежно прикосновение губ, а через мгновенье мне показалось, что мир рухнул в пропасть. Мои руки дрожали, вцепившись в его плечи, сердце заходилось от смеси страха и блаженства, когда настойчивый, страстный поцелуй кружил мою голову. Мне казалось, что вокруг нас образовалась невидимая воронка, сметающая стыд, совесть, страх… Я хочу умереть у него на руках… Рука легла мне на шею, поглаживая ее пальцами, а я на мгновение застыла, чувствуя, как нежное прикосновение скользит, оставляя трепетную дорожку сладкого озноба…
Пока я млела, прижавшись к груди и с наслаждением вслушиваясь в гулкое биение чужого сердца. Мне казалось, что меня заслоняют от невидимой опасности. Так славно, так хорошо, так уютно…
— Так как на счет ответа на мой вопрос? — я чувствовала, как руки прижали меня к себе с такой силой, что у меня чуть не скрипнули ребра.
— Ты хоть понимаешь, чем это обернется? — спросила я, представляя реакцию Артура и Мерлина. — Они ополчатся против тебя… Они обрушат весь гнев на тебя…
— Я обычно не люблю повторять дважды, — улыбнулся Мордред, слегка отстраняя меня. — Но здесь явно придется повторить и еще раз все объяснить доступным языком…
Сердце на секунду замерло в тот момент, когда я прикрыла глаза, чувствуя нежное прикосновение самых желанных губ на свете. Как я мечтала об этом… Как я хотела этого… Бедная богиня судьбы, ей даже благодарить некого за такой подарок! По телу пробежал иступленный озноб, когда поцелуй стал страстным, нервным и очень глубоким. Задыхаясь, я отвечала на него, чувствуя, как меня с силой прижимают к себе, склонившись надо мной. Ветерок всколыхнул волосы, а я сама прижимала любимого к себе изо всех сил… Стоило ему только на секунду оторваться, задыхаясь, как сердце разбивалось вдребезги.
— Что такое? — прошептали мне, а у меня по щеке катилась слеза счастья. — Я же не прекрасный рыцарь?
— Зато ты отличная сволочь! — прошептала я, чувствуя, как снова покачиваюсь и оседаю в его руках.
Глава пятнадцатая.
Богиня на измене
Замок приближался, вырисовываясь туманными очертаниями на горизонте, пока волны, повинуясь невидимой силе, толкали лодочку к его вратам.
— Да, моя Вивьен, — усмехнулся я, глядя на высунувшуюся из воды руку. — Я вовсе не злюсь… Как можно злиться на тебя, любовь моя? Я всегда повторял тебе одну мудрость. Любой результат — это повод двигаться дальше. Так поступают все умные люди. Рассказывай, как все было.
Я пристально следил за каждым взволнованным жестом, видя круги отчаяния на воде.
— То есть, ты хочешь сказать, что она выбросила Ланцелота из окна? — у меня дернулся глаз, пока я представлял картину. — Не щади меня…
Рука заходилась от негодования, пока островной замок нависал над морским поберережьем.
— Продолжай…, — нервно сглотнул я, глядя в одну точку. — А потом нырнула за ним, приставила нож к горлу, залезла сверху и так плыла к берегу? И песни пела?
Рука сходила с ума, а я мысленно представлял эту картину, чувствуя прилив странной уверенности, что богиня судьбы намного ближе, чем мне кажется. Меня обдало брызгами, а я бросил гневный взгляд на руку, которая еще раз и в красках описывала историю.
— Что я собираюсь делать? Посадить твоего сына на престол, как мы и договаривались! — огрызнулся я, видя, как на берегу замаячила детская фигурка. Ветер трепал светлые волосы и рубашку мальчугана, который уже приметил меня.. — Что значит «не позволишь»? Не будь упрямой! Мальчик уже взрослый, тем более ты за ним присмотришь…
— Дедушка Мерлин!!! — радостно закричал издалека детский голос, а я увидел, как в мою сторону метнулась маленькая светловолосая фигурка. Я приветливо помахал рукой в ответ. — Мама! Мама! Дедушка Мерлин приплыл!
Мне навстречу подбирая роскошное платье бежала красавица Элейн. Золотые, вьющиеся волосы разметались по хрупким плечам, подол платья, украшенного драгоценностями, намокал от воды.
— Галахад! — слышал я счастливый и взволнованный голос, видя, как мать обнимает застывшего по колено в воде златокудрого сына. — Галахад! Он привез вести про папу!
Лодка врезалась мель, а я шагнул навстречу семье, улыбаясь и видя улыбки на их лицах.
— Леди Элейн! Как я рад вас видеть! Вы стали еще красивее с тех пор, когда мы виделись в последний раз! — я улыбался, отвесив нелепый поклон. — Воистину нет женщины, способной затмить вас красотой!
— О, Мерлин! — Элейн улыбнулась, глядя на меня с надеждой. — Я так рада, что вы здесь! Скажите, он жив? С ним все в порядке? От любимого давно нет вестей!
— Жив! В порядке! Подвиги, драконы, королевская служба… Все, как всегда! — ответил я, осматривая побережье и замок. Ладья качалась на волнах, а юный Галахад вытскивал ее на сушу. — О, мой дорогой Галахад! Ничего себе ты вырос! Скоро матушку догонишь!
На меня взглянули светлые глаза, оттеняемые загаром, а я потрепал рукой золотистые вихры.
— Почти рыцарь! Ничего! Папа оставит тебе пару драконов! Вот увидишь! — восхитился я, снова бросая взгляд на Леди Элейн, которая тут же принялась приглашать меня в замок.
— Дорогая моя, бесценная Элейн, — я посмотрел на нее с грустью, пока мы шли по мощенной камнем дороге, а своды замка возвышались над нами. — Ланцелот верно служит королю. Артур высоко ценит его, как рыцаря, что уж тут говорить…
— Когда он сможет вернуться? Ненадолго? Неужели Артур не отпустит его повидаться с нами? — прошептала Элейн, а ее горящие мольбой глаза сделали лицо еще прекрасней.
— Дитя мое, — нежно начал я, пряча глаза и вздыхая. — Тут дело не в Артуре…
