Я молча смотрела на резные ножки, которые торчали вверх, словно рожки. «Остались от Ники бы рожки да ножки! Вот как, вот как! Рожки да ножки! Вот как, вот как! Рожки да ножки!» А все почему? Потому, что учитель — козел! «Вот как, вот как, серый козел!»
— Если бы об этом узнали, тебя бы убили! Так или иначе, к утру ты бы была мертвой! — заорал Асфард, стол за ним перевернулся и отлетел к стене.
Я стояла, опустив голову, и думала о том, как в таких ужасных условиях могут жить люди. Мои условия по сравнению с ними можно смело назвать приличными. Да что там приличными! Отличными!
— Хорошо, куда бы ты пошла? Ты не знаешь этого мира, не знаешь законов… Думала, что тебя приютят добрые люди? Просто так? Будут кормить, одевать и пылинки с тебя сдувать? По доброте душевной? Ага, жди! Никто с тобой там носиться не будет! Воспользовалась тем, что я не сдал твою кровь, и прошмыгнула в портал! Молодец! Что тебе еще сказать? Не подходи ко мне. Дай мне успокоиться, — второе кресло отлетело к двери. Что-то он явно не в духе.
Я смотрела на него, как побитая собака, понимая, чем мог для меня закончиться выход в город. Без денег, без знакомств, без необходимых знаний об этом мире, я бы закончила свою жизнь в канаве. Согласна, была не права. Но это — не повод швырять мебель и устраивать мне скандал! Я тоже умею устраивать скандал!
— А что же тебе не танцевалось? А? — скривилась я, — У вас с Мэри Сью здорово получалось! Еще бы! Там целая очередь стояла на такую красавицу! Это со мной можно только в уголочке стоять, стенку подпирать. Думал, что я тебя буду, как собачонка стоять и ждать? А нифига подобного!
Я подошла к креслу и пнула его, сдвигая с дороги.
— Иди, охмуряй дальше свою красавицу! Я в сторонке постою, глазками похлопаю! — заорала я, обернувшись и чувствуя, что меня сегодня смешали отнюдь не с «Нутеллой» и намазали отнюдь не на хлебушек.
— Я так и понял, что ты сбежала из-за того, что я по просьбе Лорда Шеата согласился пригласить на танец его ученицу, — вздохнул Асфард, успокаиваясь, — Я чего-то не понимаю… Тебя зацепило то, что меня попросили пригласить на танец чужую студентку, чтобы узнать о ее самочувствии, а тебя, якобы, все бросили, забыли?
— При чем тут ее самочувствие? — возмутилась я, дергая ручку двери.
— Так и быть. Расскажу. Марианн — Сьюзанн — дочь Лорда Шеата. Точнее, дочери. Близняшки. Их две. Две души в одном теле. Та, с которой ты дружишь — Сьюзанн, а та, которая тебя на дух не переваривает — Марианн. Мой учитель десять лет назад, незадолго до печальных событий, провел ритуал по просьбе Лорда Шеата. Одна из близняшек умирала от тяжелой и неизлечимой болезни, а вторая отказывалась жить без нее и обещала, что убьет себя, если умрет сестра. В итоге их принесли сюда. После сложнейшего ритуала в одном теле, в теле Сьюзанн, появилась душа Марианн. Это — уникальный случай и невероятное мастерство. Я лично присутствовал при этом… — Асфард на секунду умолк, — А сейчас Шеата волнует их самочувствие. Его беспокоит координация движений. Шеат считает, что когда телом управляет Сьюзанн, все в порядке, но стоит Марианн взять контроль над телом, начинаются проблемы. Она не может сражаться на мечах, уворачиваться от ударов. Ей не хватает ловкости. Странное дело, тело одно и то же, но «ловкости не хватает». Я проверил. Дело не в теле и в связях тела с душой. Дело в характере.
— А она в курсе? Тьфу ты, они? — удивленно спросила я. Ничего себе, откровения! «Люк, я твой отец!» — ерунда по сравнению с тем, что я только что услышала.
— Они считают, что так и должно быть. Они даже не знают, что Шеат — их отец. Они помнят только мага в черной накидке, который сделал им больно, — вздохнул Асфард, — Я надеюсь, что ты не побежишь сейчас делиться полученной информацией направо и налево. Академия об этом не знает, и знать не должна. Такие вещи запрещены даже некромантам. У нас есть правила. Мы имеем право трогать тело, но не имеем права трогать душу. Восьмой закон Форнациса. Тело, но не душа. Ты должна была это запомнить с экзамена.
— Обалдеть! — выдохнула я, переворачивая кресло и приземляясь в него. «Шампунь и бальзам в одном флаконе!»
— Был удачный момент, который не сильно бросается в глаза, поэтому меня попросили им воспользоваться. Мне не очень хотелось это делать, но, сознаться честно, самому интересно, как поживает лучшее творение моего учителя, — ответил некромант, — Я догадывался, что тебе это не совсем понравится, но не буду же я при всех объяснять тебе мотивы этого поступка? Я надеялся, что расскажу тебе чуть позже… Ладно, мероприятие еще не окончилось. Пойдем обратно.
— То есть это был не романтический, а чисто некромантический интерес? — не отставала я, подозрительно глядя в глаза учителю.
— Я знал, что ты остро это воспримешь, поэтому не хотел соглашаться. А ты как обычно подумала, что тебя обидели, с тобой не танцевали, тебя оставили одну, забыли о бедной Нике, бросили, покинули, предали… — усмехнулся Асфард, — Я, сознаться честно, терпеть не могу танцевать. Но иногда приходится это делать.
— Ага, расскажи мне. И где же вас учили танцевать, сударь? — с издевкой спросила я, вспоминая, сколько наш «10- А» бился над выпускным вальсом в школе, и с каким позором топтался на месте в самый торжественный момент.
— Когда мы учились восемь лет, нас учили придворному этикету, танцам, манерам. Давным-давно чародеи занимали почетные места среди министров, были придворными и пользовались определенными привилегиями. А вращаясь в таких кругах, каждый обязан знать как себя правильно вести, — вздохнул Асфард, — «Хорошие времена когда-нибудь вернуться» — полагали в Академии и учили нас на всякий случай. А вдруг пригодится?
Если на выпускной нужно будет скидываться на подарок Академии, я с удовольствием скинусь на губозакатывательную машинку! Варианты: новая статуя, очередной портрет, какой-нибудь плазменный кристалл в сорок два дюйма, занавески в у…ебный отдел, я не рассматриваю.
Спустившись в зал, мы немного постояли у стеночки, а потом учитель посмотрел на меня и предложил свою руку. Мол, ты меня вынудила? Получай, фашист гранату.
— Нифига! Я не хочу! Уже не хочу! Раньше надо было! — надулась я, отворачиваясь.
— Чтобы потом не было обид, нытья, взглядов, выражающих упрек, словно я заставил тебя выучить всю библиотеку наизусть! — спокойно ответил Асфард, отрывая меня от стены, под которую я мимикрировала в полумраке.
— Теперь точно не хочу! — возмутилась я, надувая губы и вырывая руку, — Не надо мне делать одолжение! Терпеть не могу, когда мне делают одолжение!
— Рот закрой, — улыбнулся некромант, хватая меня за руку и с силой сжимая мое запястье, — Просила — получай.
Он вытащил меня на свет, просунул руку под накидкой. Я почувствовала, как прохладная рука легла на мою теплую талию. «Так и почки застудить недолго!» — мысленно проворчала я, как старая бабка, все еще переживая и пережевывая свою обиду. Я положила руку ему на плечо. Настроиться на музыку и на ритм у меня не получалось.
