- Можно я ее сломаю? – зевнул Абель, подползая ближе и читая написанное мною письмо краем глаза.
Тараканы занервничали.
- Он тебе ручку сломать хочет! – возмутились особо впечатлительные особи, - Садист! Сначала ручку, а потом ножку, чтобы не убежала!
- Я всегда говорил, что он… - довольным голосом произнес таракан – инвалид, но тут же осекся.
Абель выхватил ручку, написал одно слово: «Я», поставил размашистую подпись и отправил письмо. А потом швырнул ручку в стену. Бладбук полетел следом. Меня дернули к себе и положили рядом. Через четверть часа дверь открылась.
- Мы стучали к хозя… - раздался громкий голос слуги.
Я сделала страшные глаза и приложила палец к губам. Меня поняли. Дверь тихонько прикрыли, и я услышала, тихие шаги в коридоре.
Лежать на чужом плече было неудобно. Я попыталась сползти ниже, потом предприняла попытку подняться чуть выше…
- Можете не ерзать? - услышала я хриплый голос над ухом.
- Мне немного непривычно… Я просто привыкла спать одна, - созналась я, замерев на месте.
- Отвыкайте, - зевнул он, - Чуть ниже… Еще ниже.. Да. Замрите. Нет, чуть левее. Все, вот так вот и замрите.
Я с тяжелым вздохом замерла. Мы полежали так минут десять.
- Кушать хочется… - философски заметил Абель, убирая волосы с моей шеи.
- Завтрак в постель! – обрадовались тараканы, потирая лапки.
- Завтрак в постели! – мрачно заметил таракан – инвалид, - Я предупреждал. Нашла с кем просыпаться в одной кровати! С голодным вампиром!
- Мне тоже… хочется кушать… - созналась я, глядя на Абеля.
Мы полежали еще немного, дождавшись, когда нам принесут завтрак. После завтрака я снова легла спать.
Проснулась я от того, что в кромешной темноте меня целуют в шею. Поцелуй стал спускаться все ниже, дойдя до границы полотенца. Я открыла глаза, не понимая снится мне это или нет. Нет, это – не сон. Я чувствовала, как пахнущие шоколадом волосы скользят по моему лицу и по моей шее. Абель поднял на меня чуть светящиеся во тьме глаза и замер.
- Что вы делаете? – сонно выдохнула я, положив свою руку поверх его руки, которая намеревалась стянуть с меня полотенце.
- Это я так извиняюсь за каждую царапину….- шепотом ответил он, зависнув надо мной.
Я приподнялась на локте и поцеловала его в губы, не отводя от него взгляда. Абель сел на кровати. Я села на расстоянии вытянутой руки от него, прижимая полотенце к груди. Он снова положил руку мне на грудь.
- А вы не боитесь, что мне будет холодно, если вдруг полотенце упадет? – прошептала я и слегка отстранилась, нарочно оставив полотенце в его руке.
- А с чего вы решили, что вам будет холодно? - спросил он, притягивая меня к себе и нежно, едва касаясь пальцами проводя по моей шее.
Тараканы занервничали.
- Давно пора! – заорали они, - А то ведут себя, как два невротика! Ходят вокруг да около. Топчутся на одном месте! Ну и черт с ними, с царапинами!
Появился таракан в белом халате и постановил:
- Больной рекомендован постельный режим и положительные эмоции. Обеспечьте, уважаемый, все вышеперечисленное.
- Ага! А кто-то вчера помирать надумал! – буркнул таракан-инвалид, - Я не одобряю! Я вообще таких отношений не одобря… Да вы что? Куда вы меня тащите! Пустите! Больно! Лена! Очнись! Он – упырь!
- Плевать, кто он… - вздохнули тараканы, мастеря гробик, куда впихнули еще живого инвалида. Крышку гроба наскоро заколотили и поставили гробик в уголочке.
- Будешь орать – кол в сердце и чеснок на шею! – возмутились остальные.
Я тем временем чувствовала, как медленно таю от каждого прикосновения.
- Пусть принц и роза завидуют нам … – прошептал Абель, наклоняясь над моим лицом, - Потому что им это не дано. Вы тоже так думаете?
- Когда краснеешь, это значит "да", не так ли? - ответила я, осторожно снимая с него рубашку.
Он прижал меня к себе, целуя в губы и скользя руками по моему телу.
- Эм… Может быть, вы не будете делать … так… - заметила я, сгорая от стыда, пока он целовал мою шею. Шея меня мало волновала. Меня волновала его рука. Сильно волновала.
- Единственное, о чем я переживаю, что вам будет больно… Очень больно… - грустно заметил Абель, целуя меня в припухшие губы.
- Но я постараюсь быть нежным…. Очень нежным, - закончил он свою мысль, глядя на меня своими невероятными глазами.
Он слегка приподнял меня, а потом так же медленно опустил себе на колени, прижимая к себе.
- Я вижу по твоем лицу, что тебе больно, - прошептал он, гладя меня по голове, - Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно. Ты сама пожелала, чтобы я тебя приручил.
Глава восемнадцатая. Чужая и Хищник
Я проснулась от странного ощущения счастья. Даже во сне я задыхалась. Сначала от нежности, потом от всепоглощающей любви. Сколько я не перебирала в памяти ключевые эпизоды прежних отношениях, я не могла представить себе, что в чьих-то объятиях мне будет настолько …. Трудно подобрать слово…. Сладко. Да, сладко. Запах, который мне всегда нравился, прикосновения, от которых меня бросало в дрожь. Как бы я не нервничала, как бы я не переживала, он нежно успокаивал меня, глядя серыми и печальными, как дождливый день, глазами. Никогда не думала, что кому-то в такие моменты может быть интересно, хорошо ли мне? А ему было не просто интересно. Ему это было важно.
- Совести у тебя нет! Приходится работать за нее на две ставки! Цени! - прошипел таракан-инвалид, снимая с головы похоронный венок и отплевываясь от чеснока, - Тебя чуть не съели, а ты радуешься! Ты себя в зеркале видела? Да на тебе живого места нет! И чем ты только думала? Вот что с твоими губами? Почему они выглядят так, словно ты слюняво целовала качели на морозе, а потом тебя от них со страшной силой отрывали?
Я промолчала, слизывая спекшуюся кровь.
- Ладно, хрен с ними, типа поцеловали! – возмутился таракан, - А с шеей что? Что это за вампирский засос слева?
- Эм… Это я сама попросила под конец… - скромно заметила я, - Вампир он все-таки или не вампир? Ну, ведь он слегка? Он же не кусал…. Зато как он это делал…
- А справа? – не унимался усатый инвалид.
- Он сказал, что я сама его вынудила, а он терпеть не может асимметрии… - вздохнула я.
- Хорошо, спускаемся ниже! Что это у тебя за отпечаток на груди? А? – расхаживал на костылях таракан.
- Это меня вчера туда тоже поцеловали… - мечтательно вздохнула я, - Не укусили, заметь, а поцеловали.
Я вспомнила, как он склонился надо мной и как запечатлел мучительно долгий поцелуй, от которого захотелось умереть на месте.
