- Он сказал, что договор разорвать нельзя, - вздохнула я, вспоминая новый повод для расстройства, - Я навсегда связана с этим подонком Ренелем. И теперь мне остается лишь молиться, чтобы эту крысу не убили…
На столике кроме шоколадки лежала моя книга, открытая на второй странице, где маминым почерком было написано: «С Днем рождения, Леночка! Вот тебе исполнилось десять лет. Ты уже почти взрослая. Я желаю тебе любви! Все остальное приложится. Любовь – вот что самое главное в жизни. Надеюсь, что эта книга научит тебя любить по-настоящему. Когда-нибудь ты тоже встретишь своего Принца, для которого станешь единственной Розой. Я люблю тебя. Мама» И дата. Я взяла книгу в руки, закусила губу, опустилась в кресло и заплакала. Слезы текли по моему лицу, когда я прижимала к себе мамино поздравление. Спустя столько лет, она все равно меня поздравляет. После того, как ее не стало, я всегда старалась пролистнуть эту страницу, чтобы не думать о грустном. На верхнем уголке еще сохранились следы клея, когда я пыталась склеить две страницы, чтобы не рвать себе душу.
- Знаете, сударыня, я скажу вам честно. Я никогда не любил эту книгу. Да, я ее читал давным-давно. И почти забыл. Я пролистал ее, как детскую сказку, когда она случайно попала мне в руки. Но почти два месяца назад, глядя на вашу откровенную неприязнь ко мне, граничащую со странной симпатией, мне захотелось ее перечитать. Эту книгу нашли на вашем столе, рядом с кружкой. Судя по тому, что она лежала отдельно, она представляла для вас особую ценность, - заметил Абель, переводя на меня взгляд, - Откройте тридцатую страницу.
Я пролистнула книгу, добралась до тридцатой страницы, прикусила губу, пробегая глазами слова, написанные от руки знакомым почерком с характерным наклоном.
Тараканы зарыдали. Самозванец, которого они собирались казнить, мрачно оглянулся по сторонам в надежде, что еще можно сбежать.
- Рви! Никто тебя за язык не тянул! Сам пообещал! – заметили тараканы, обступив его со всех сторон, - Второй пока не надо, но этот рви. У нас есть вещественное доказательство. Улики свидетельствуют против тебя.
Я сидела, прижимая дважды дорогую книгу к вздрагивающей от рыданий груди.
- Это, чтобы вы потом не задавали мне глупых вопросов. Будете приставать с расспросами, я сразу буду говорить - тридцатая страница, - усмехнулся Абель, положив руку мне на колено.
- Дайте вашу книгу, - попросила я, беря со стола ручку, - Я привыкла отвечать на письма, поэтому … а вот она. Вижу!
Я встала, взяла еще один экземпляр книги, лежавший на тумбочке возле кровати. Склонившись над ней, я стала листать ее, прикидывая на какой странице лучше написать ответ.
- А сколько вам лет? – спросила я, задумчиво разглядывая иллюстрации и вытирая слезы.
- Плохая идея, - заметил Абель, - Вам тогда нужно что-то потолще … У меня в кабинете есть книжка «Уголовное право» со всеми комментариями и дополнениями. Служанка встает на нее, чтобы вытереть пыль с верхних полок. Вот там точно хватит страниц. Может быть, даже еще и останется.
Я молча написала ответ на первой странице и протянула книгу Абелю. Он открыл и прочитал.
- Не верю. После того, что я сегодня услышал, сударыня, я категорически в это не верю. Я просто отказываюсь в это верить. Тем, кого любят, стараются не трепать нервы, - усмехнулся он, глядя на мой ответ, - На колени.
- Чего? – с удивлением спросила я, вспоминая Ренеля. Меня молча притянули и посадили на себе на колени.
- Внимание! – прокашлялся старый таракан, - Научное открытие! Все мужчины делятся на два типа. Фраза-детектор «на колени» сразу же определяет тип! Если один ставит, то другой усаживает. Доклад окончен. Спасибо за внимание.
Все тараканы дружно разразились аплодисментами.
Абель положил подбородок на мое плечо и пристально уставился в окно. В городе было тихо. Но это была обманчивая тишина.
- На чем мы с вами остановились? Насколько я помню, на Лоисе, которого вы сегодня зверски, судя по его словам, пытали. Итак, что он вам сказал, если не секрет? – услышала я над ухом.
- Он сказал, что договор невозможно разорвать, - вздохнула я, чувствуя, как руки Абеля поправляют разорванную юбку, чтобы укрыть мои обнаженные ноги, - А Ренель сказал мне, что если умрет он, умру и я. Мы с ним связаны «кровавыми узами». Как-то так…
- Мне кажется, где-то на моей планете живет старая крыса. Я слышу, как она скребется по ночам. Я мог бы судить эту старую крысу. Время от времени приговаривать ее к смертной казни. От меня будет зависеть ее жизнь. Но потом каждый раз надо будет ее помиловать. Надо беречь старую крысу…- заметил Абель, - … потому, что от нее зависит жизнь моей Розы. Но старая крыса удобна. Она быстро находит других таких же крыс. Когда крыс становится много, им не хватает еды. Они не могут не размножаться, ведь это продиктовано самой природой. Можно уничтожить всех крыс, но среди них есть хорошие крысы. И их достаточно. Хорошие крысы не будут бегать по улицам. Они будут сидеть в своих норках. Они трусливы и безобидны. Их все устраивает. Но те крысы, которые выбегут на улицу, подлежат уничтожению. И чем больше их выбежит, тем лучше.
Так вот оно что… Были вещи, которые я раньше замечала, но не придавала особого значения. Многодетные семьи упырей, массовая миграция в Криор. Это с какой же скоростью растет популяция хищников, если в одной семье может быть до шести детей. Население Сумрачного мира очень быстро растет. Его согнали в Криор, чтобы поднять восстание и уничтожить тех, кто больше всех жаждет охоты и крови, оставив тех, кто готов и дальше пить кровь из кружечки. Вот о какой проблеме шла речь.
- И все крысы пляшут под дудочку одного и того же крысолова… - заметила я, - А теперь вопрос. Если крысолов заранее знал, о том, что так нужно будет сделать, то еда попала в этот мир не случайно? То есть, я должна была погибнуть и спровоцировать восстание? То есть медальон попал к Ренелю не случайно?
- Возможно. Но вам повезло. Потому что… тридцатая страница, - ответил Абель, целуя меня в затылок.
Глава двадцать вторая. Доброе утро и недобрый день
Уже почти неделю мы просыпаемся в одной кровати. И есть подозрение, что это – своего рода наказание. За все хорошее. С каким бы настроением Абель не уснул, с утра я предпочитаю прикинуться дохлой. Главное успеть сделать пальцами «Сурка» по его спине, а потом вовремя отползти подальше. Обычно я стараюсь засунуть голову под подушку, завернуться в одеяло и сделать вид, что я – в домике и очень крепко сплю. И будила его вовсе не я, а кто-то другой.
- Как же вы мне все дороги! – слышу я по утрам, сказанное сквозь зубы, потом протяжный тоскливый стон - зевок, переходящий в мучительное: «Да что ж такое–то, а?» Потом начинается процесс умывания - одевания. Не обязательно, но частенько падает стул. Потом я слышу, как он берет бокал с кровью с подноса, пьет и тихо плюется, мол, «какая гадость!» и как эту «дрянь» можно пить. Потом он вздыхает «Ничего так…». Бокал снова опускается на поднос с характерным звуком. Дверь закрывается. Все. Можно выдыхать спокойно.
