После это фразы воцарилась тишина. Глядя на лицо Абеля, я молча вслушивалась в топот коней Апокалипсиса. Пронесло. Проскакали мимо.
- Так, что у нас дальше? Расторжение брака. Невозможно. Отрезали вы себе все пути к отступлению. Наследство – не предусмотрено. Правильно, умирать же вы не собираетесь. Хм.. А вот этот абзац я что-то плохо помню. Рождение супругой ребенка предусматривает взаимную ответственность родителей перед наследником. Элен, когда ты порадуешь своего мужа наследни…
Я неосторожно толкнула рукой бокал с вишневым соком на белоснежную скатерть. Алое пятно расползалось, завоевывая все новый просторы. Его границы расширялись, превращаясь в огромный багровый континент в белоснежном море. Призрак прошлой боли, когда на животе разошлось последствие врачебной ошибки и ее скоропостижного исправления под общим наркозом без оглядки на эстетику, встал перед моими глазами. К ошибке природы, дающей мне двадцать процентов на успех, добавилась ошибка врача и шрам, которого не должно было быть. Я была всего лишь одной из многочисленного конвейера. И в тот день доктор очень устал. Что-то пошло не так. У двух соседок по палате все прошло отлично, они уже загадывали пол будущего ребенка. Я лежала и смотрела в потолок, слушая радостное щебетание о пинетках и памперсах. А потом я попыталась встать, чтобы уйти подальше от этой мучительного боли чужого счастья. И по белой простыне точно так же, как и сейчас поползло алое пятно.
В звенящей тишине я чувствовала, как у меня внутри все переворачивается. Положив руку на живот, покачнувшись над столом, глядя невидящими глазами в алую, видимую только мне одной, бездну, я нашла в себе силы встать и выйти. Я шла по коридору в сторону комнаты с роялем. Зайдя в нее, я закрыла дверь на торчащий из замка ключ, положила его на стул и опустилась на банкетку. Я сидела в полумраке задернутых штор. Посидев немного, облокотившись на крышку рояля, я открыла ее. Мои губы дрожали. Я погладила клавиши, смахнув с них длинный рыжий волос. Мои пальцы легли на инструмент, и я медленно заиграла «Ave Maria». Помню, как в четвертом классе музыкальной школы я играла ее, а на хоре мы ее пели. В гулкой акустике наши детские голоса красиво выводили многоголосием самую известную песню – молитву матери.
«Бывает… Просто при обследовании было не выявлено…. Отказ от претензий вы подписали. У вас и так было двадцать процентов шансов… Это совсем немного… Так что, считайте, что вы ничего не потеряли!», - устало и равнодушно объяснил мне врач, скрываясь в коридоре, - «А шрам заживет, ничего страшного! Только вы больше не вставайте без разрешения!»
- Радуйтесь, что вообще выжили… - заметила тогда толстая медсестра, меняя повязку, пока я лежала и рыдала, - Живут же как-то люди без детей… И нормально… Главное, чтобы мужик понимающий попался… У меня сестра всю жизнь без детей прожила с мужем, и ничего… Правда он ее потом бросил, и новая жена ему сразу двоих родила…
Спасибо. Утешили … Вероятность три процента – это ничто. Было двадцать. Стало три.
- Вы пробуйте, - внезапно смягчилась медсестра, глядя на меня, - У вас есть три процента. Люди же в лотерею как-то выигрывают?
- Жизни не хватит, - ответила я тогда, закрывая заплаканное лицо простыней.
Дверь открылась, пробудив меня от мучительных воспоминаний о самой большой ошибке в моей жизни. Я вздохнула, вытерла клавиши, на которые капали слезы, и прекратила игру. Абель молча сел рядом.
- Почему вы не играете? Я много раз слышал эту музыку в различных исполнениях, но ни одно из них мне не нравилось. А ваше, как ни странно, нравится. Пусть оно и далеко от совершенства, но в нем есть то, чего я не слышал у других. Почему вы раньше ее не играли? - произнес он, сидя рядом, - Что же в ней такого особенного, что я ни разу не слышал ее в вашем исполнении?
Я промолчала.
- Не хотите говорить? Тогда сыграйте еще раз, - приказал он, - Я настаиваю.
- Не хочу… - по слогам выдохнула я, - Вы мне сами говорили. Кому-то дано, а кому-то нет. Так вот, мне…
Я зажала руки между коленями, как делала это в детстве, когда учительница требовала играть, а мне очень не хотелось этого делать. Это у меня такой молчаливый протест.
Абель развернул мое лицо к себе, взяв за подбородок.
- Я прекрасно об это знаю. Ваши документы лежат у меня в кабинете, включая медицинскую карту. Однажды вы мне загадали загадку. Я видел, что для вас это очень мучительная тема, поэтому решил разгадать ее, не прибегая к вечеру откровений и чистосердечных признаний. Тем более, что вы сами доверили мне ключи от своей квартиры.
Я молчала, сжимая кулаки.
- Встаньте, - приказал Абель, - Закройте глаза.
Я встала и послушно закрыла их.
- На рояле восемьдесят восемь клавиш. Черные и белые. Нажмите «фа» третьей октавы, - услышала я голос.
Я протянула руку и нажала какую-то клавишу. Это было «до» второй октавы. Я отчетливо слышала его.
- Вероятность того, что вы нажмете нужную клавишу, составляет приблизительно ноль целых одна сотая процента. Пробуйте еще, - раздался голос у меня над ухом.
Си бемоль. Снова промахнулась.
- Жизни не хватит, - вздохнула я.
- Хватит, - услышала я спокойный ответ, - Той жизни, которую я собираюсь вам дать, хватит. Я никуда не тороплюсь. И ни на чем не настаиваю.
Я помолчала, а потом спросила:
- Мой вопрос может показаться бестактным, но я его задам. У фюрстов могут быть дети от обычных вампиров?
- Нет. Мы - другие. С ними у нас детей быть не может. Это все, что вам нужно знать, - произнес Абель, а потом молча прижал меня к себе, - Сознаться честно, но опыт общения с вами, наталкивает меня на мысль, что где-то в вашей голове живет какая-то дрянь, которая постоянно отравляет вам жизнь. Именно она цепляется за худший из вариантов и не дает вам спокойно жить. И вот сейчас я хочу, чтобы эта тварь, сидящая в вас, высказала мне все, что она думает. Обо мне, о вас, обо всем. Я даю ей единственный шанс сделать это безнаказанно. Я просто хочу понять, что это за дрянь, почему она просыпается в самый неподходящий момент и что от нее еще ждать? У вас есть пять минут.
Тараканы в голове занервничали. Перед ними появилась дверь. Безусого таракана извлекли из клетки и потащили к двери. Он упирался всеми лапами, цепляясь и пытаясь уползти.
- Ребята, может не надо? – взмолился он, - Я тут подумал, что в целом меня все устраивает! Просто да, я иногда во всем сомневаюсь. Но как бы вам объяснить? Все просто так неожиданно… Скоропалительно… Вы знаете, но мне что-то не хочется с ним знакомиться…
Он раскорячился возле двери всеми лапами.
- Пустите, прошу вас! Я не …
Дверь открылась, и его впихнули внутрь. Он стоял в кромешной темноте, освещенный лучом прожектора, чувствуя себя явно неуютно. Я открыла рот и произнесла:
- Просто мне до сих пор не верится, что в другом мире, не в своем, родном, я встретила того мужчину, с которым не хочу никогда расставаться. Я встретила именно такого …эм… человека, о котором мечтала. И мне везде чудится подвох. Словно сейчас, через секунду волшебство спадет, и я останусь одна, в темноте, рядом с разбитой тыквой и кучей крыс, как это всегда бывает в жизни. Я жду этого подвоха, боюсь его и сильно переживаю. Вот и все, - ответила я, глядя на часы. Одна минута. Краткость – сестра таланта. Больше мне добавить нечего.
