— Вообще-то ты умерла, и этот дом принадлежит мне! Убирайся отсюда! — возмутилась я, вскакивая на кровати и пытаясь ухватить призрака.
— Да ты что такое говоришь? — скривилась бабка, потрясая сухоньким полупрозрачным кулачком. — Мерзавка! Бабушку выгоняешь из ее собственного дома? Еще и смерти ей желаешь? Уходи, откуда пришла! Быстро!
Я сонно представила, как робко стучусь в дверь кабинета канцлера от инквизиции. Он открывает мне, а я такая:
— А можно я у вас переночую на стульчике? Моя мертвая бабушка меня к вам послала!
— Никуда я не пойду! — возмутилась я, с ненавистью глядя на призрака. — Я могу тебе справку принести, что я находилась у канцлера! И вообще, я работаю журналистом!
Бабка посмотрела на меня таким взглядом, словно я только что призналась в тройном убийстве с отягчающими.
— Лучше бы ты была уличной шлюхой! — постановил призрак, глядя на меня с ненавистью.
— Одно другому не мешает, — закатила глаза я, смеясь и постанывая одновременно. Завтра, кровь из носу, я ищу себе жилье или экзорциста. Сил моих больше нет!
Глава восьмая… в критической ситуации герои погибают первыми
За деньги умирают только герои фильма.
Настоящие герои делают это бесплатно!
Сразу три разгромных статьи всколыхнули праздное болото общественности с самого утра. Все три газеты разметали с прилавков, стоило их только выложить. Две статьи касались меня. Одна была моей. Главная страница «Магического вестника» уверяла, что призраков не существует, что я, мягко говоря, — дочь Копперфильда, внучка Гудини, правнучка Великого Комбинатора и Мадам Грицацуевой. А дальше шло многоуровневое и заумное доказательство теории о том, что спиритические явления невозможны, согласно десятку невнятных законов. Автором статьи был некий заслуженный профессор волшебной палочки, лауреат премии «Держи грамоту и чтоб больше мы тебя больше не видели», П. Каспер. Зато я выяснила, что главмага зовут Освальд Олдридж. Теперь осталось выяснить имя главного инквизитора. Как скромный человек он игнорирует не только транспарант, бейджик, упоминание о себе в статьях, но и элементарную табличку на двери кабинета, активируя во мне режим Штирлица.
Если в «Магическом вестнике» я была просто мошенницей, то в «Справедливости и законе» — «девушкой, торгующая семейной честью!». За «девушку» — отдельное спасибо. Я, оказывается, неплохо сохранилась в вечной мерзлоте первого брака с дохлым эстонским ленивцем. Я пробежала глазами абсолютно бездарную статью, преисполненную гневом, миазмами и чопорной брезгливостью. «Издеваться над мертвым пожилым человеком — это кощунственно! Призраки в первую очередь — люди! Предлагаю внести законопроект по защите прав призраков на государственном уровне и назначить им достойную пенсию!» По логике вещей, завершаться она должна была фразой «сжечь ведьму на костре. Дрова, факел, веревки и жидкость для розжига предоставляем. С вас — обвинительный приговор». Так же у моралистов возникли сомнения относительно того, а удобно ли пожилому несчастному призраку в моем обветшалом доме? Не слишком ли я бедна для привидения? Я даже проверила кто автор. Мне с первого слова показалось, что статья будет подписана «дружная семья пуритан», но нет. Эта эмоциональная статья была без подписи. На счет пенсии — я согласна. Век живи, век получай. Надо думать о том, что после этих журналистских потуг, горожане постарались забыть дорогу к моему дому.
Были интересные и познавательные статьи, откуда я почерпнула новые сведения.
Первая статья была опубликована в «Магическом Вестнике». Суть ее сводилась к «меньше народа — больше кислорода!». Автором был почетный член магического совета Теодор Мальпус. В этом году смертность превысила рождаемость, в связи с чем «поздравляем, продолжаем в том же духе! Мир станет лучше, мир станет чище, и нечего нищету плодить!».
В «Справедливости и законе» была заметка Лоренса Баля, который считал, что мы все вымрем «как драконы», если срочно не будем размножаться со страшной силой. Надо будет подколоть одного товарища, если очередные душевные посиделки в его кабинете слегка затянутся. «А что ты сделал ради увеличения популяции?» — звучал призыв в последней строке. Я к тому, что вечером все нормальные люди «дома под одеялом популяцию увеличивают, а не засиживаются на работе допоздна, наматывая мои нервны на железный кулак правосудия». Третий абзац. Шестая строчка сверху. Я все запомнила.
Народ, пробегая глазами утренний выпуск «Горькой правды», хихикал. Парочка студентов с эмблемой Академии на куртках с восторгом обсуждали «ископаемых» сотрудников магического конклава, наперебой предлагая кандидатуры. «Винсент Оуэн? Ха-ха! Как он там? Эм… О чем это я говорил пять минут назад? Эм…», «Ой, стой-стой-стой! Как на счет Элвина Бри? Кто я? Где я? Кто здесь? Что вы делаете в моем доме? Ха-ха!».
В десять часов я, не смотря на предупреждение, стояла возле входа в Академию, вооружившись «авоськой». Если у пессимиста есть черный чемоданчик «Знал бы, где упал…», то у оптимиста всегда найдется «авоська», в которой лежит целый комплект «авось пронесет!», «авось повезет!», «авось не заметят!».
Кто-то положил мне руку на плечо, заставив меня нервно обернуться.
— Ты — просто молодчага! Ирвина исключили из совета! Сегодня утром! По требованию канцлера от инквизиции! О! Ардал! Я чуть не сказал ему спасибо! — радостно заметил Томас, глядя горящими глазами на газету, свернутую в трубочку. — Я тут просто думал, а стоит ли попробовать свои силы? Даже свои работы взял на всякий случай… Честно, если бы ты не пришла, то я вряд ли стал бы пробоваться, но… Теперь я понимаю, что хотя бы в одной газете, я не буду выглядеть дураком!
К нам пробивался сквозь толпу не выспавшийся Джеральд, прижимая к груди несколько потрепанных учебников и широко зевая.
Судя по тому, что подозрительная, как агент ноль-ноль-семь, старуха на входе меня пропустила, я действительно походила на студентку. Я сразу представила объявление на дверях Академии. «Срочно требуется пожилая женщина с прогрессирующей деменцией, для непыльной работы! Борзость, внушительная комплекция, сверлящий взгляд, громкий и противный голос приветствуются!»
Толпа внесла нас в богатый холл, украшенный со всей помпезностью, на которую только способны архитекторы — колхозники. Золотые завитушки, огромная, похожая на свадебный торт, люстра, зеркала и мраморный пол, свидетельствовали о том, что учиться здесь очень почетно и престижно. В своем «новом» коричневом, как академическая форма, платье, с бумагами для записи и ручкой, я отлично мимикрировала под студентку, прикрывая планшетом отсутствие нашивки на груди.
— Стоять! А ну-ка! Покажи, что у тебя из кармана торчит? Газета? Так, «Магический вестник» — можно. Проходи! А ну ты! Да, ты! Давай сюда, умник! Как имя фамилия? Коллинз? Коллинз, значит. Записывай! Газету сюда! — раздавалось откуда-то из входа в зал. — Мне что? Тебя обыскивать? Бросай в кучу! И вы двое! Чего улыбаетесь? Быстро бросили газеты!
Мы продвинулись вперед, увидев, как перед входом стоит сухонькая дама, записывая имена и фамилии студентов, которые решили принести «Горькую правду» в стены родной альма-матер. Какой-то грузный, слегка взъерошенный маг в синем сюртуке, сверкая глазами и заложив руки за спину, отслеживал любителей «свежей прессы». Я осторожно бросила газету на пол, пользуясь тем, что «прессодетектор» собрал целую очередь. Списки «на потенциальное отчисление», как заметила я краем глаза в заполняемой бумажке, уже заложили фундамент второго столбика. «А кто тогда учиться будет?» — промелькнуло в голове, когда я снова бросила осторожный взгляд на писанину. Когда стал формироваться третий столбик, «список на потенциальное отчисление» зачеркнули и написали поверх «список для профилактической беседы».
