— Я считаю до десяти. Кольцо пожилой пациентки. Раз… — Альберт выставил руку вперед. — Я не шучу. Два…
Один из целителей помялся, а потом отдал незамысловатое золотое колечко.
— Я эм… нашел его… — промямлил он, боязливо протягивая кольцо. — Я думал, чье же оно? А вот…
— Рот закрой. Будешь рассказывать, как нашел его, сокамерникам. Арестовать, — вздохнул Альберт, глядя на колечко, а потом протягивая его плачущей старухе. — Возьмите…
— Вы не имеете права! Я нашел его под кроватью во время обхода! — возмутился целитель, глядя как на его руки надевают светящиеся наручники.
Старушка ничего не ответила. Она просто плакала, надевая колечко на свой худенький пальчик и целуя его. Глядя на эту картину я почувствовала, как в носу что-то противно защипало. У меня в глазах стояли слезы.
— Тише… — услышала я, чувствуя, как мои пальцы слегка сжимают. — Я поставлю свою кандидатуру на пост главы Лечебницы. У меня есть подходящий человек. Мне надоело смотреть на этот беспредел.
Через полчаса меня забрали вместе со всеми финансовыми отчетами лечебницы. Отчеты весили куда больше, чем я. Меня уложили на кровать, с которой я сегодня утром встала, так бережно, словно я уже была при смерти. Один инквизитор провел по моей груди светящейся ладонью.
— Они правы. У нее сердце слева. У всех справа, а у нее — слева, — произнес один, глядя на застывшего в напряженном ожидании Альберта. — Я действительно никогда с таким не сталкивался. Такие случаи не были описаны даже в литературе. Но… как бы так сказать. Скорее всего, это — действительно «врожденный порок». Но если он жить не мешает, то не думаю, что нужно его трогать. Скажу честно, случай уникальный. Первый и единственный в моей практике.
— Она — здорова? — спросил Альберт, поднимая глаза.
— Да. Просто сердце у нее слева. Вот и все, — вздохнул «целитель». — Такая вот особенность. Не думаю, что это вызовет какие-то проблемы в будущем.
Все ушли, оставив меня лежать на кровати. Альберт вернулся один.
— Как ты себя чувствуешь? — напряженно спросил он, присаживаясь в кресло рядом с кроватью.
— Да все нормально. Просто в том мире, где я жила, у всех… ну или у большинства точно… за всех не отвечаю… сердце находится слева, — оживилась я, поднимаясь с кровати. — А как ты меня нашел?
— По горячим следам, — судя по голосу, он явно был расстроен. А судя по взгляду, еще и зол. И, кажется, злился он на себя…
Я сползла с кровати, подошла к нему и обняла.
— Все нормально. Не переживай. Ну чего ты… — прошептала я, прижимая его голову к своей груди. — Ты и так делаешь все, что можешь. Ты и так взвалил на себя непосильную ношу. Альберт, я прошу тебя… только… не расстраивайся…
— Я не расстроился. В твоем мире с медициной все обстоит так же? — задумчиво спросил Альберт после долгой паузы. «Утешь его!» — усмехнулся демон, вспоминая городскую поликлинику.
— Смотря где… — созналась я, осторожно заправляя его волосы ему за спину. — У нас в городе отродясь нормальных врачей не было. Все нормальные давно занимаются частной практикой. Хороших специалистов можно по пальцам пересчитать. А тех, у кого нет денег, тоже лечат… как бы тебе так сказать… не очень хорошо.
— Кстати про деньги…. И кто это надоумил тебя прикинуться бедной сиротой? — раздался вопрос, который заставил меня шумно вздохнуть. И под пристальным взглядом правосудия я во всем созналась. Под конец я собрала руки кисть к кисти, сжала кулачки и протянула их Альберту, в знак того, что я каюсь и согласна понести любое наказание.
— И вот что мне с тобой делать? — услышала я, вместо приговора. Судя по взгляду, меня уже отправили на костер, три раза помиловали и один раз слегка сожгли. Для профилактики. В надежде, что шило сгорит вместе с моей попой.
— Понять, простить, любить, — я опустила голову, закусывая губу, чтобы не улыбнуться в этот драматический момент покаяния. Мои руки были пойманы, на них сомкнулись «наручники» чужих пальцев.
— Ты арестована… — прошептал Альберт, притягивая мои руки к себе, украдкой бросая взгляд на свой подарок, который я не обменяла на подушку и одеяло.
— А может, правосудие будет ко мне сегодня милосердно? — тихонько заметила я, глядя ему в глаза и чуть склонив голову. — Я сегодня, между прочим, помогла раскрыть настоящее преступление… Это — как-то повлияет на мой сегодняшний приговор?
— Я еще не решил. Но выяснились новые обстоятельства. Ты сегодня не завтракала. Это раз. Второе. Ты не написала список вещей, которые тебе нужны. И третье. Ты заставила меня поволноваться. Все это будет учтено, — я почувствовала, как мои пальцы осторожно целуют. — И не в твою пользу. Боюсь, что снисхождения не будет.
Я шумно вздохнула, чувствуя, как мои руки отпускают, подошла к столу, взяла бумажку со «списком», схватила со стола ручку и быстренько написала все, что мне нужно.
— Вот, — вздохнула я, протягивая список. — Список вещей, которые мне действительно очень нужны. Понимаю, что это очень дорого стоит… Но…увы, это все, что мне нужно. Остальное я могу купить себе сама.
Альберт пробежал глазами по бумажке, а потом поднял их на меня. «Ты из дикого леса, дикая тварь?» — прошипел демон, пытаясь считать эмоции по взгляду.
— Тебе не понравился список? — удивилась я, поднимая брови. — Твоя любовь. Твоя нежность. Твоя верность. Я же не многого прошу? Если слишком много, так и скажи…
— Я сейчас не знаю, что с тобой сделаю, — услышала я, глядя, как он с усмешкой встает с кресла.
— Ой! Не озвучивай. Пусть это будет приятным сюрпризом! — я подняла «жалобные» глаза и снова протянула «связанные» ручки.
— Запятые кто ставить будет? — спросил Альберт, сидя на диване и разбирая финансовые отчеты и поправляя очки. Я сидела, опираясь на его плечо спиной, закинув ноги на диван и с наслаждением кусая ручку. Мы только что поужинали и решили поработать.
— И ручку не грызи. Это неприлично, — вздохнул он, глядя на мою жеваную ручку. — Почему я должен тебя воспитывать?
— Ты сам взвалил на свои плечи эту почетную миссию! — фыркнула я, зачеркивая целый абзац. Коряво!
— Дай ручку на секунду, — отозвался Альберт, откладывая какую-то бумагу на стол.
— Держи, — вздохнула я, протягивая ему ручку.
Альберт, молча взял платок, вытер ее от моих слюней и обвел какие-то цифры, а потом вернул ручку мне.
— Ты вообще на кого учился? — поинтересовалась я, рисуя клубнику на полях. — Я имею в виду, какое у тебя магическое образование?
— Универсальный маг. Четыре курса. Не отвлекай… Четыреста шестьдесят прибавить девятьсот пятнадцать… Тысяча триста…
— Ты меня спрашиваешь? Спроси что-нибудь полегче! Математика меня огорчает… — возмутилась я, готовясь считать в столбик. — Как ты сказал? Четыреста.
— Все, не надо, я сам сложил и даже разделил. В среднем, получается, по шестьдесят эрлингов в день на пациента. Помечай себе, — я услышала тяжелый вздох.
