Меня подтянули к себе, зафиксировав руки. Я простонала, отрицательно тряся головой.
– Итак, вы поступили в ожоговое отделение. Узнаю. Моя работа, – доктор зло вывернул пробку, прижав меня к дивану. Его волосы скользнули по моей щеке.
– Ну что? Ты готова? – заметил Феникс, прижимая меня к дивану, не смотря на мои протесты.
– А, может, – всхлипнула я, пытаясь выкрутится. – Может, потихоньку… Осторожненько… Не сразу…
– Ты имеешь в виду с десяток сомнительных процедур? Нет. Если лечить, то сразу. Мы лечим, а не залечиваем! – постановил доктор, закрывая мне рот рукой.
Через секунду я почувствовала дикую боль, от которой на глазах выступили слезы. В последний раз я так плакала, когда клиенты потребовали удалить несущую стену и примеряли зеленые обои в красный горошек по всей оставшейся поверхности стен. Боль прекратилась через несколько мучительных секунд.
– Молодец, – меня по волосам потрепала рука, а потом вытерлась об меня же. – Почти не плакала. Поехали дальше.
«Пока еще не поздно нам сделать остановку! Кондуктор, нажми на тормоза-а-а-а! А!» – пронеслось у меня в голове, когда обрабатывали мои ссадины. Ну это было куда терпимей, чем лечение ожога. Я стоически вздохнула, смахивая ресницами слезы.
Где-то пахло едой. И если это то, что я думаю, то … В глазах отразилась надежда и подозрение. Я внимательно посмотрела на приоткрытую дверь, потом на хозяина. Слюнки бежали наперегонки, но я стоически терпела. Мне было как-то неловко даже за возможность привести себя в порядок.
Через пять минут меня затащили в комнату, где стояло две тарелки. Я подозрительно осмотрелась по сторонам. Содержимое тарелок свидетельствовало, что кто-то готовил, а отсутствие мамочки, жены или служанки наводило на мысль, что готовил…
Я взяла ложку, рассматривая еду. Во взгляде хозяина читалось только одно: «Попробуй, скажи хоть слово, что недосолено, пересолено, недоварено и так далее, я тебя прикончу на месте!».
У меня есть три степени оценки вкусовых качеств потребляемой пищи. Первое. Если еда вкуснее упаковки, то это – отличный вариант. Второе. Если вместе с едой спокойно ешь упаковку и лишь под конец замечаешь конфуз. Третье. Если после дегустации присматриваешься к упаковке, в надежде, что она окажется вкусней.
То, что лежало на моей тарелке, идентификации сходу не поддавалось. Оно было жутко, просто чертовски сдобрено специями, от которых по щеке покатилась скупая слеза. Я украдкой дыхнула в сторону, в надежде, что пламя не вырвется у меня изо рта и не испортит стену. Я смотрела на него слезящимися глазами, глотая ртом воздух, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Хотелось что-то сказать, но я молчала. Нет, не потому, что очень стеснительная, а потому что очень и очень ранимая. И мне бы не хотелось повторить процесс лечения свежих ожогов еще раз. Я чахла над тарелкой, пытаясь проглотить этот термоядерный кусок.
– Что не так? – недружелюбно спросил повар, глядя на мои потуги и слезы на лице.
– Фше… фолофо… Офень… ф…ф…фкуфно… – простонала я, пытаясь проглотить обжигающее и пересоленное содержимое щек. Как только я проглотила, на глаза навернулись слезы, которые должны быть истолкованы, как слезы искренней благодарности. Я положила вилочку на стол, украдкой вытирая слезы. На меня смотрели пристально.
– Ты не голодна? – осведомился автор этого шедевра для тех, кто любит поострей. Если мне и хотелось выразиться, я предпочла выразить молчаливую признательность. Судя по его взгляду, который переходит от тарелки, отодвинутой подальше от соблазна, мои страдания были предусмотрены сценарием.
– Что-то не так? – поинтересовался Феникс, отодвигая свою тарелку.
– Если ты хотел насолить мне, – вздохнула я, глядя на него. – То, считай, что уже насолил. А теперь у меня к тебе нескромный вопрос. Можешь сделать так, как было? Я имею в виду, чтобы меня здесь не было?
– В свете твоих прошлых заслуг звучит заманчиво, – он украдкой попробовал из моей тарелки, а потом молча подсунул свою. – Доедай и становись к стеночке. Утешай себя тем, что перед смертью – покушала. Можешь глазки закрыть. Принеси сразу веник и совок. Тебе придется отсюда выметаться со страшной силой. Тебя такой вариант устроит? Умрешь здесь – умрешь там.
– Нет, не устроит, – я донесла вилку до рта и попробовала. Чуть терпимей. Но все равно перебор. – Я имею в виду, сделать так, чтобы в том мире я была, а здесь меня не было?
– Рыжик, я одиннадцать лет мучаюсь над этим вопросом. Ты сама испортила свое счастье. Не вытолкни ты меня за пределы круга, подождала хотя бы минут пять, признала поражение – и проснулась бы в своей кроватке, думая о том, какой бред тебе приснился, – Феникс сплел пальцы, глядя куда-то в стену. – А теперь я, мало того, что не получил желаемое, так еще и дисквалифицирован. Турнирная таблица двигается. Есть уже несколько лидеров, которые в любой момент получат корону. И можно ждать до бесконечности, когда новый обладатель короны сдохнет, чтобы снова началась битва за власть. Эта корона – ключ от двери с надписью «выход». Ключ от солнца. В тот момент, когда мне удалось бы ее заполучить, я бы вернул миру солнце, а мы с тобой проснулись бы и больше никогда не видели этот город порока. Но видишь, как все повернулось?
– Ну, во – первых, я тогда ничего не знала! – возразила я, понимая, что стрелочки указывают на меня. – А во – вторых, ты поступил по-свински! Кто тебя за язык тянул?
– Хватит! – вспылил он. – Доедай и проваливай на свой диван!
Я встала и поплелась в сторону дивана, где не было ни подушки, ни одеяла. Свернувшись калачиком, мне удалось уснуть.
Проснулась я от того, что мой телефон орет на всю громкость. За окном вовсю щебечут птички, гудят машины, а на часах полдень. Скинув одеяло и ежась от зябкого осеннего утра, я бросилась к телефону, который именно в тот самый момент, когда моя рука взяла его, прекратил звонить. Пятьдесят четыре пропущенных! Мой личный рекорд! Наскоро одеваясь, чистя зубы и пытаясь накраситься, я собирала ноутбук.
Вылетев пулей из подъезда, я добежала до остановки, где, как назло, не было ни одного автобуса. У меня такое чувство, что уже несколько дней подряд я не сплю. Тело вроде отдыхает, но я чувствую дикую моральную усталость. Что-то подъехало, выгружая пассажиров, а я скользнула вместе с потоком внутрь, прижимаясь к окну на задней площадке. Бесконечный день. Телефон опять зазвонил. Я украдкой смотрела списки пропущенных, чтобы прикинуть, кому перезванивать первым. Звонили «кирпичи», «дизайнерша и инженер». Сначала вместе с одного номера, потом каждый со своего, звонил незнакомый номер с незнакомого оператора, звонил директор, звонила Света, звонил Дима, звонил кто-то, кто записан у меня как "3 поросенка". Не думаю, что они звонили мне все вместе, дабы пожаловаться на проекты домов, но память меня усердно подводила, поэтому вспомнить, кто это, я не могла.
Пока я пыталась понять, как меня угораздило проспать, автобус повернул на кольце налево. Я занервничала, вспоминая, что не посмотрела номер маршрута. И вот он идет в сторону противоположную от офиса.
