– У нас есть победительница! – комментировал голос. – Если честно, сам не ожидал.
Его заглушили восторженные крики. Пламя вокруг погасло.
– Вставай, – шептал голос.– Давай, Рыжик… Вставай… Иди ко мне…
Я вяло встала, чувствуя, как тяжело мне дается каждый шаг, помахала рукой публике, прокляла тот день, когда здесь очутилась, и двинулась в указанную сторону. Через минуту я тряпичной куклой осела на чужих руках. Нет, сознание я не теряла. У меня отобрали кольцо-коготь и донесли до дома. Награду положили на столик. Меня – на диван.
– Тошнит, – проскулила я, цепляясь за чужую одежду. – Ай! Плечо! Я сейчас посмотрю на ногу….Ого! Нет… Это точно вылечится? Точно?
Через секунду я рыдала в чужую ладонь, глядя, как ожог на ноге постепенно исчезает. Меня посадили, прижали к себе, убрав мои волосы, и обработали спину. Судя по взгляду моего «целителя», предстоящий разговор будет долгим и неприятным. Осталось только готовиться.
– Рыжик, посмотри на меня, – я видела, как меня сжигают взглядом. Феникс взял меня за одну руку. – Вот это – правая рука! Правая! Вот она! Представляешь? Это – право! Переходим ко второму открытию. Ты готова? Вот это – левая рука! Ле-ва-я! Если я говорю «направо», это значит, в сторону этой руки! Вот этой. Не этой, ни в коем случае! Слушай, мы с тобой не в одном городе живем? Это не ты, случайно, на проспекте поворачивала через две сплошные налево со включенным правым поворотником? Это не из-за тебя все движение встало? Нет? Точно нет? А потом передумала, сдала назад и поехала прямо! Не выключив свой гребанный поворотник?
Я таинственно промолчала. Пусть думает, что я рассекаю по городу на красивой машине, а не плетусь пешком на остановку, впитывая в себя содержимое встречных луж.
– Катастрофа, – Феникс смотрел на меня взглядом, преисполненным вселенской боли, беря меня за плечи. – Где у нас право? Покажи мне правую ручку?
Я мысленно вспомнила, какой рукой ем, и показала, в надежде, что он обрадуется моим успехам. Надежда мелькнула в его глазах, когда я шесть раз подряд угадала. Но потом надежда сменилась недоверием. Я уже почти пришла в себя, попила воды, вспоминая поединок.
– Рыжик, давай, освобождай диван и дуй к стенке. Будем учить право и лево, – постановил «мучитель». – Не надо смотреть на меня такими грустными глазками. Меня этим не проймешь, особенно – когда речь идет о жизни. К стенке, быстро!
Я молча подошла к стене. На столике появилось зелье.
– Спиной ко мне, – услышала я, возмущенно поворачиваясь спиной. – Поехали. Вправо! Влево! Влево! Вправо! Влево! Вправо!
– Хватит … – простонала я, понимая, что сейчас не самое лучшее время для уроков. Я устала.
– Нет! Влево! Очень влево! Вправо! Еще вправо!
– Я тебе серьезно говорю, – вздохнула я, почему-то вглядываясь в рисунок обоев.
– Вправо!
На секунду стало темно. Очнулась я в своей кровати, дома. Мое одеяло валялось на полу. Час ночи. Спина горела так, что пришлось повернуться на живот. Боль через минуту прошла. Я ощупала спину. Ожога нет. Сделав себе чай с бутербродом, я сидела на кухне и слушала, как соседи сверху постигают тайны мироздания. Оказывается, мы – потомки древних ящеров, прилетевших с Альфа Центавры, притащив с собой Луну на прицепе. Бедные ящеры тоже путали право и лево, поэтому посадка была не очень мягкой. В качестве неоспоримого доказательства был предъявлен мужик, который скрипучим голосом рассказывал, как его похитили рептилоиды, и он чуть не отложил яйца. Сначала в переносном смысле, потом – в прямом.
Зевнув, я улеглась в кровать, глядя в потолок. Один раз открыла глаза – я дома. Второй раз открыла глаза – дома. А вот на третий раз я поняла, что уже не дома. Краем глаза я увидела пустой флакон на полу, пока то, к чему меня прислонили, делало глубокий вдох и выдох. Я тут же прикрыла глаза, ощущая, как его пальцы перебирают мои волосы.
– Вот что мне с тобой делать? Рыжик, давай, приходи в себя! Понимаю, что ты сейчас где-то сидишь и кофе пьешь. Или чай. Я не знаю, что ты там любишь больше. Давай, Рыжик, возвращайся… Рыжик! Я кому сказал! Не надо мучить мою совесть! Рыжик!
Я молчала, обмякнув всем телом.
– Ры-жик! – палец дотронулся до моего носа. – Ры-жик!
Я лежу, молчу, пытаясь не подавать признаки жизни.
– Спящая красавица! – меня слегка потрепали по щеке. – Леся! Леся, хватит придуриваться! Я вижу, как ты улыбаешься! Хорошо, сама напросилась!
Я почувствовала, как его рука поползла по моей ноге, приподнимая мою юбку. Рука ползла медленно, вызывая у меня негодование.
– Хватит! – вспылила я. Рука моментально исчезла. – Прекрати!
– Живая. Что и требовалось доказать! Рыжая бесстыжая симулянтка! – меня скинули на диван, слегка прихлопнув подушкой.
Я схватила подушку и прицелилась в спину уходящему Фениксу.
– Право! – крикнула я, кидая подушку вправо. Как и следовало ожидать, я попала, несмотря на его попытки уклониться аккурат в правую сторону.
– Я что-то не понял, – ко мне развернулись лицом, глядя на меня нехорошим взглядом. – Ты же сказала «право»!
– А я в какую сторону кинула? В левую? – я подняла брови.
Глава восьмая. Половинки
– Вы ищете вторую половинку?
– Нет, мне бы целого!
– Рыжик, это – позор! Вот скажи мне, что мне с тобой делать? А? – Феникс присел на корточки передо мной. На его лице была такая скорбь, которая не снилась святым мученикам всех религий и вероисповеданий. – О, Министерство Образования! Ты возложило на меня ответственную миссию, с которой я, боюсь, не справлюсь. Но я верю, что ГАИ за это причислит меня к лику святых. Рыжик, что же ты так меня расстраиваешь? А? Как тебе не стыдно?
Я посмотрела поверх его волос с золотистым отливом. Нимба нет. На всякий случай я провела рукой по своим волосам. Рог нет. Какие ко мне тогда претензии?
Ощущение реальности возвращалось. Прокручивая в голове события поединка, я остановилась на смерти. Получается, что я, сама того не зная … Убила человека? Убила…
– Он умер? – тихо спросила я, заглядывая в золотистые глаза. В их радужке, как чаинки в чае, как блестки в искусственном янтаре, были темные и светлые вкрапления. Смотрелось очень необычно.
Феникс на секунду закатил глаза, тряхнул волосами, а потом завел прядь за мое горящее от переживаний ухо.
– Ну что ты, Рыжик! Как ты можешь такое говорить? – сладким, как варенье вперемешку со сгущенкой, голосом заметил он, глядя в мои перепуганные глаза. – Ты его не убила… Он просто очень – очень устал, лег, закрыл глазки и уснул… И снились ему сладкие сны… Видела, как он подергивается? Это ему снилось, что он летает… Летает, значит, растет!
На моих нервах виртуозно играло скрипичное трио «Страх. Волнение. Совесть», усиленно выпиливая сложные партии.
