– Съемная! Зачем мне крестики? – поинтересовалась я, моя руки. В последний раз мне предлагали «золотые» крестики, полумесяцы, колечки и прочую бижутерию на остановке в рамках цыганской «распродажи» в связи с закрытием… продавца.
– Подозреваю, что ты там новую плитку укладываешь, – усмехнулся Феникс. – Рыжик, я ценю твои бессмысленные усилия, но я жил в условиях и похуже.
– Я купаюсь… – соврала я, натирая засиженное мухами зеркало и пряча шуршащие женские средства гигиены подальше от мужских глаз.
В процессе купания я слегка увлеклась и стала петь. Привычка. Когда душа поет трудно сдержаться. В шикарной акустике санузла мой голос приводил меня в дикий восторг. Мой хриплый французский отлично отражался от отечественной плитки, а заложенный нос идеально соответствовал репертуару. Не знаю, как другие, но я не считаю, что болезнь – повод ходить грязной. Тем более, что в квартире тепло.
– Рыжик! – раздался требовательный стук. – У тебя все в порядке? Тебе плохо?
– Нет, – смутилась я, ища глазами полотенце. – Все хорошо! Это я просто … пою…
– У меня прямо от сердца отлегло. На каком языке ты … поешь? – поинтересовался Феникс.
– На французском! – гордо ответила я, расчесывая волосы.
– Тебе репетитор не нужен? – усмехнулись за дверью. – Произношение не поставлю, но процесс изучения доставит удовольствие. Так, Рыжик, хватит прибираться. Я обещаю, что буду мыться с закрытыми глазами. Хотя нет…
Голос стал злорадным.
– Я посмотрю везде… Первым делом я полезу под ванну. Это – неотъемлемая часть купания! Проверю, кто там живет и насколько там чисто! Для меня это принципиально важно! Загляну за унитаз! Обязательно. Вдруг там есть что-то интересное? Даже в бачке все проверю. Потом я проведу пальцем по всем полочкам на предмет пыли. И даже ободок зеркала… – за дверью раздался смех злого гения. Я на всякий случай полезла под ванну и вытерла там еще разок.
Из зеркала на меня смотрела не больная развалина в ожидании духовника, разминавшая умирающие пальцы для последнего волеизъявления, а девушка с сияющим лицом, чуть покрасневшим носом и самыми счастливыми глазами на свете.
Переодевшись в красивую ночную рубашку и беленькие, как у соседского котика, носочки, я улыбнулась своему отражению и отправилась перестилать постельное белье, уступив ванну дорогому гостю.
– Ять! – раздалось под шум воды из-под крана минут через пятнадцать. Я тоже мысленно вспомнила эту древнюю букву славянского языка, встрепенулась, словно спасатель на пляже, и бросилась к ванной, готовясь спасать утопающего любой ценой.
– Рыжик! Что это? Она меня сейчас съест заживо! Спаси меня! – раздался взволнованный голос. – Убери ее от меня! Я не могу на это смотреть! Прошу тебя… Помоги… мне….
– Что там такое? Что случилось? – заволновалась я, прикидывая, чем бы вооружиться. А вдруг там мокрица? Я рванула на себя незакрытую дверь, влетая внутрь и готовая вступить в неравный бой с любой, но желательно мелкой и безобидной живностью.
– Упс! – рассмеялся Феникс, поправляя полотенце на талии и расчесывая мокрые волосы пятерней. – Смотрите во всех кинотеатрах. Фильм ужасов «Совесть». А что это Рыжик бросилась меня спасать без тапок? И что это такое на ней надето? Что это за чудная рубашечка? Попалась, которая без тапок пробежалась!
Меня взяли на руки. Рыжий ленивец нашел свое дерево, забрался на него и устроился поудобней.
– Меня и вправду совесть чуть живьем не съела, – меня подсадили повыше. – Перед тем, как я привел тебя в новый дом в Кадингере, я просто подмел. Подмел предыдущего хозяина. Для совместного проживания душа просила что-то уютное, хорошо защищенное, с удобной планировкой. Я даже подумывал обратиться к местным риелторам…
– А что в Кадингере есть риелторы? – удивилась я.
– Есть. Показываешь на понравившийся дом, платишь и ждешь, когда тебе скажут, что можно заселяться. Трупы хозяев убираются за отдельную плату. Но, видишь ли, обошелся без посредников. Мог бы привести тебя в мой прежний дом, но прибираться мне было так лень, что я решил не рисковать своей репутацией. И теперь мне даже стыдно, – усмехнулся Феникс, неся меня в сторону кровати и сгружая на новое постельное белье с розами, которое я едва успела застелить до того момента, когда послышалось плотоядное чавканье чужой совести.
– А можешь прижать меня к себе еще сильней? – шепотом на ушко попросила я. – Крепко – крепко. Пусть мне будет даже немного больно… Пожалуйста…
– Ох, Рыжик. Ты не боишься, что я прижму тебя слишком крепко, и постельное белье придется бросать в стирку? – улыбнулся мучитель, заползая под одеяло. – Не думаю, что кровушка раздавленного Рыжика так просто отстира….
Внезапно на нас обрушился громоподобный звук: «… Тоже являются частью мирового заговора! От вас скрывают правду. Мы давно вступили в контакт с обитателями других миров. Еще со времен Вавилона, который на шумерском назывался Кадингирра, города падших, города разврата, города тщеславия, человечество активно сотрудничало с иномирянами…»
Мы посмотрели на потолок.
– И как часто? – спросил Феникс, глядя в потолок.
– Регулярно, – заметила я, слегка удивляясь услышанному. Интересно. Очень интересно.
«… профессор кафедры историологии перед смертью обещал предоставить прямые доказательства существования параллельного мира. Наш эксперт утверждает, что лично вступал в контакты с иномирянами, построившими величественного сфинкса и поражающими своим …»
– Я оденусь и схожу в гости. Мне это категорически не нравится, – усмехнулся Феникс. – Обычно я не стесняюсь нести культуру в массы, за что предан анафеме половиной своего подъезда. А тут не только приглашают, но и вызывают! Я еще удивляюсь, как это вы тут не организовали народное ополчение? Собрались и настучали по голове словами! Ладно, не будем стесняться…
«… те, кто строили сфинкса… Мы называем их сфинктерами…» – шепелявил какой-то профессор кислых щей.
– Сейчас пару сфинктеров отложат по сувенирной пирамидке, – заметил Феникс, натягивая куртку и штаны. – Не смотри на меня так. Сразу скажу, что я из пятьдесят шестой квартиры, от Леси, вашей соседки, что завтра уезжаю, оставляя вам бедную маленькую Еську на растерзание. Шучу, не скажу.
Входная дверь закрылась. Я сползла с кровати и подошла к двери.
– Как хотим, так и смотрим! Это – наша квартира! – орал сосед, как на трибуне. – Поэтому рот закрой!
– Пробки себе купите! – верещала соседка, так, словно пьяный бомж решил оказать ей двусмысленные знаки внимания.
– … у меня ребенок болеет! – услышала я знакомый голос. – Громкость убавили. Сначала свою, а потом на телевизоре.
Хозяева медийного пространства и властелины соседских ушей нервно огрызались, а потом захлопнули дверь. Еще бы! С ними никто не связывался. Пытались одно время, но за это были жестоко наказаны новыми колонками. Как выяснилось, это еще не предел их возможностей. Неожиданно наверху все резко стихло. Через пять минут моя дверь тихонько открылась и так же бесшумно закрылась, едва слышно щелкая замком.
