– Пусти, – прошипела я, чувствуя, как лезвие подалось чуть вперед, намереваясь меня оцарапать. Но поскольку про яды я уже наслышана и даже насмотрена, ранить себя не дам. Сейчас соперница была похожа на анаконду, проглотившую глобус.
– Сдохни… Сдохни! – шипел сытая змея. Мой кинжал вылетел у меня из рук. На пальце сверкнул отблеском огня отравленный коготь, который в любой момент готов подписать ей смертный приговор. Я закусила губу от напряжения. Нет, нельзя! Я не должна причинять ей боль!
– Рыжик, ударь ее! – шептал Феникс. – Ударь! Переступи через себя и ударь… Я умоляю тебя! Рыжик, ты ведь тоже станешь матерью! Рано или поздно! Ты подаришь миру маленького рыжика! А то и двух! И будешь хорошей мамой. Не лишай себя будущего! Я прошу тебя… У тебя есть будущее. Прошу тебя… Не дай себя ранить или убить! Кинжал может быть отравлен! Я прошу тебя, не рискуй!
– Не могу, – простонала я, глядя в обезумевшие глаза противницы. – Я не могу… Фенечка, я не могу сделать ей больно… Не проси… Не могу…
– Тогда резко отпускай ее руку и дергайся влево. Она потеряет равновесие. Давай! На счет три. Раз… – шептал Феникс.
– Но ей будет больно… – шепотом выдохнула я, пытаясь отвести кинжал от себя.
– Или больно будет сначала тебе, а потом мне! – процедил Феникс. – Два… Три! Влево.
Я резко дернулась влево, ослабляя хватку навалившейся соперницы. Она потеряла равновесие, выронила кинжал и упала со страшным криком.
– Подними ее оружие. Твое слишком далеко! – приказал Феникс. Я подняла ее кинжал, и тут же услышала рев толпы: «Убей ее! Убей!». По спине потек холодный пот. Руки предательски задрожали. – Брось его подальше! За границу круга!
– У-бей! У-бей! – скандировала толпа, пока я стояла в растерянности. Соперница поднялась на ноги со страшным стоном.
– Выйди из круга, – произнесла я. – Я не хочу причинять тебе боль. Я прошу тебя, выйди из круга сама.
– Еще чего! – прорычала она, бросая в меня заклинание, от которого я увернулась.
– Не надо, прошу тебя… – шептала я, не сводя глаз с нее и бросая ее кинжал в горящий огонь.
– Если тебе ее так жалко, постой ровно, чтобы она в тебя попала! Нервничать ей тоже как бы нельзя! Когда ты уворачиваешься, она сильно переживает, – фыркнул Феникс. – Направо!
– Убей ее! – оглушительно орала толпа, пытаясь подбодрить меня к решительным действиям. То, что беременным нужно уступать место – это известно всем. А сейчас мне предлагают уступить свое место на том свете! – Кошка! Убей ее! Убей! У-бей!
По моим щекам текли слезы. И снова осечка с заклинанием. Я пятилась к огненной границе круга, глядя как она идет в мою сторону. Через пару мгновений девица бросилась на меня разъяренной кошкой в надежде выцарапать мне глаза. Для пущего удобства «выцарапывания», она схватила меня за волосы, не видя явного сопротивления с моей стороны. Она пыталась вытолкнуть меня за пределы круга, а я пыталась вытолкнуть ее. Кряхтя и краснея, я пыталась вытащить ее за огненную границу, не вынеся ей при этом смертный приговор одним уколом, но девица намертво вцепилась в мои волосы, пытаясь разодрать мне лицо. Она била меня по ногам, шипела, как змея, вызывая ажиотаж у зрителей. Меня повалили на пол, пытаясь задушить голыми руками.
– Рыжик, да пни ее уже! Понимаю, не этично, зато дешево, надежно и практично! – простонал Феникс. – Завтра место в автобусе уступишь другой, нормальной! Эта – неадекватная от слова «совсем»!
Мне удалось вскочить на ноги, оставляя клок волос в руках соперницы. Я добежала до своего кинжала. Красавица бросила мои волосы в огонь, который тут же их сожрал, встала и преспокойненько двинулась в мою сторону.
– Господи, за что мне все это! – захныкала я, пропуская заклинание и слова зрителей мимо ушей. – Она же – будущая мать!
Соперница снова бросилась на меня, кашляя от дыма.
–Возьми себя в руки и убей ее! – возмутился Феникс. – Или хотя бы попытайся вытолкнуть за пределы круга! Ты – тоже будущая мать! И, возможно, моих детей!
– Что???– удивилась я, в тот момент, когда мои волосы снова оказались в надежных женских руках. Немного осмелев, мысленно попросив прощение у беременной, я поставила ей подножку. Она потеряла равновесие и зависла над огнем, сжимая в руках мою шевелюру.
– Режь волосы! – услышала я голос и одним движением острого кинжала сделала себе стрижку. Противница после моего толчка в грудь упала за пределы круга , унося в руках прядь моих волос, под оглушительный свист со всех сторон.
– Поединок окончен, – заметил ведущий, пока я ощупывала остатки своей шевелюры и понимала, что в конкурсе: «Варвара-краса, длинная коса», поучаствую года через четыре! Сейчас я могу спокойно позировать для глянцевых журналов, которые стопками валяются в каждой парикмахерской в разделе «криворукий креатив». Такие картинки сильно утешают обладательниц «неудачных» стрижек, по принципу «бывало и похуже». То, что в Париже – высокая мода, то в Урюпинске: «верните деньги за стрижку! Я больше к вам не приду! И казните мастера!».
С одной стороны волосы были длинные, ниже плеч, а с другой стороны едва доставали до плеча. Не-е-ет! Огонь погас. Я пыталась найти глазами соперницу, но от нее уже и след простыл.
– Женский мастер у вас – не очень. Я не такую прическу заказывала! – простонала я, переводя дух. Шутку мою не оценили.
– Ууууу! – орала толпа, осуждая мое милосердие. – Ууууу!
Кто-то даже освистал меня, бросая в меня камнем. Толпа была возмущена. Зрители были вне себя от гнева, швыряясь в меня крайне неприятными вещами в виде знакомых корнеплодов и какой-то липкой дряни.
– Позор! – выкрикнул кто-то. – Позор!
Под презрительные выкрики расстроенной моим милосердием толпы, я удалилась, гордо подняв голову. Голову пришлось поднять, чтобы ловко уворачиваться от летящей в меня гадости.
– Ты – не жилец! – разочарованно крикнул женский голос. – Тьфу! Кошка скоро сдохнет! Так ей и надо!
– Надо было убить! – перекрикивал возмущенный мужской голос.
– Позор! – скандировала толпа, провожая меня с поля боя. – По-зор!
– Вызовите ее кто-нибудь! Да побыстрей! – орали мне вслед. – И убейте!
***
Сидя перед зеркалом с ножницами в руках я смотрела на себя в зеркало. «Душераздирающее зрелище!» – рыдал в глубине души Ослик Иа, глядя на дикую ассиметрию. Настроение было испорчено не только прической, но и тем, что я лишилась благосклонности публики, не выполнив их пожеланий.
– Рыжик, давай я обрежу, все что висит, – предложил Феникс, глядя на мое каменное лицо.
– Я сейчас сама тебе обрежу все, что висит, – со стоном выдохнула я, не решаясь взять ножницы и окончательно сделать из себя Чучело-Мяучело.
Однажды я уже пошла на поводке у моды. В тот день подплыла ко мне парикмахер и спросила: «Чего тебе, девушка, надо?». А я и ответила: «Не хочу быть рыжей-бесстыжей! Хочу быть нежной блондинкой! Да такой, чтобы мужики за мной штабелями падали!».
