– Еська, ну извини, ну не получилось! – слышала я в трубке мамин голос, снимая с себя шарф и варежки. – Прости, в следующий раз обязательно! Я привезу тебе самую красивую куклу! Такой точно ни у кого не будет! Я недавно видела ее в магазине и сразу подумала, что Еське она обязательно понравится! Есь, ты чего молчишь?
– Я тебе больше не верю! – выпалила я маме в трубку, давясь рыданиями. – Не верю! Мама! Хватит меня обманывать! Ты ведь поклялась! Сказала бы, что не сможешь, я бы не ждала! Я целый день тебя ждала! Так ждала… Если вы меня не хотите видеть, то так и скажите! Я для вас – гадкий котенок!
Бабушка отобрала у меня трубку, а я бросилась под одеяло, свернулась в клубочек и расплакалась.
– Эх ты, дуреха! – раздался голос бабушки. – Не твой это папка, а ихний. Нет у тебя папки… Нагуляла тебя мама, да на меня скинула. Я, чай, уже не молодая, чтобы с дитем нянчиться! Повесили на бабушку старенькую! Совести совсем у твоей мамки нет! Хоть бы денег присылала, а то, что это за подачки-то? У меня пенсия, чай, не мильоны! А тебя обуть надо, одеть, накормить…
Я лежала, засыпала и просыпалась, и в полусне мне казалось, что на мне не одеяло, а ворох мокрых осенних листьев. Когда я еще могла видеть сны, мне часто снился этот котенок. Много лет подряд. Один и тот же сон. Котенок спит, с деревьев на него падает листва, а мир постепенно забывает о том, что по нему еще вчера бегал рыжий котенок, радовался последним теплым лучикам солнца, играл с листиком и камушком, ел мою булочку и жалобно звал свою маму.
Через минуту в дверь снова позвонили, я вынырнула из своего вороха осенних листьев и навострила ушки. На пороге стоял Феникс и протягивал мне какой-то чехол со шнуром.
– Держи. Оставляю в залог. Зарядное, аккумулятор, запасной аккумулятор и флешка. Все есть. Приеду, проверю, что ты там наснимала, – меня поцеловали, прижали к себе, а потом с сожалением отпустили. – До вечера, Рыжик…
Дверь закрылась, оставив рыжий ломбард наедине с залоговым имуществом. Я бережно спрятала фотоаппарат в стол, даже не расчехляя. Детективы, которые усиленно искали отпечатки пальцев на чужой технике, разочарованно вздохнули. Можно было бы конечно попробовать поснимать ковер в анфас и в профиль, узнать, ради интереса, что это за модель, почитать в интернете, но техника чужая, поэтому трогать ее я не рискнула. Мало ли, а вдруг сломаю?
В девять часов я бросила объявление по поводу вакансии, чувствуя себя работорговцем. Если быть предельно честным и откровенным, то объявление должно выглядеть так: «Хочешь похудеть? Звони! Нет лишних денег – нет лишних килограммов!». Или даже так! «В клиентоориентированную фирму, занимающуюся проектированием, требуется клиентоориентированный сотрудник для работы с клиентами. Зарплата – в проекте!». Перечитав десяток вакансии, выбрав понравившиеся моменты, я собрала съедобную солянку, сулившую «достойное вознаграждение за плодотворное времяпровождение», приправила ее аппетитными формулировками, разбавила повышенными требованиями к кандидату с минимальной финансовой ответственностью работодателя. Судя по отзывам на сайте, не мы одни обещаем «соцавоську», экстренное трудоустройство за минимально-номинальную зарплату по результатам внезапной проверки, одноразовый отпуск грехов на предсмертном ложе, потный график и ненормальную рабочую неделю. Все нормально. Мы ничем не хуже других.
Прошло четыре часа. Звонка все не было. Наконец я осмелела, взяла трубку и позвонила. После коротких гудков стало понятно, что абонент – не абонент. Неужели что-то случилось? Дождик, дорога скользкая… Я занервничала. Тем более, что недавно в новостях промелькнула сводка про аварию. Я быстро полезла читать новости. Нет… У Фенечки черная машина, а тут красная… На фото вообще какой-то микроавтобус… Никто не пострадал. Я теперь даже боюсь звонить ему. Вдруг он за рулем? Господи, надеюсь, что с ним все в порядке. Он обещал позвонить, значит, позвонит. Как же я по нему скучаю… Вроде бы и прошло несколько часов, а я так скучаю… Хоть бы он нормально добрался…
Хотя…
Я с хитрой улыбкой завернулась в одеяло. Через полчаса я очутилась в Кадингере. Рядом со мной мирно спал «абонент». Я подползла к нему поближе, укрыла его одеялом, обняла его и долго-долго лежала с закрытыми глазами. Изредка я высовывалась, чтобы поцеловать чужой нос, потереться своим о чужую щеку и осторожным поцелуем раздвинуть сухие губы, ловя дыхание. Как же хорошо, что у нас как бы два тела. Вот интересно, как же так получается? Да одинаковых тела в двух разных мирах. И единственное отличие – волосы. И ведь никогда бы не подумала, что это так чудесно. Соскучилась, легла спать, а он рядом. Да? Я снова вылезла из-под одеяла и поцеловала его. Феникс тоже иногда так делал, когда скучал. Я в этом уверена. А ведь как здорово, что я скучаю по нему, а он скучает по мне. Неожиданно для себя я уснула.
Телефонный звонок! Шестнадцать пропущенных. Два от Карлсона. Он и сейчас мне наяривает.
– Я сегодня плохо чувствую…. – начала я, вежливо поздоровавшись, но директор тут же заметил, что ему плевать на мое самочувствие и потребовал сбросить на почту все мои проекты, логины, пароли от почт, сайта и так далее. А ключи от офиса завезти завтра.
– Это еще зачем? – осведомилась я, глядя на часы. Четыре часа.
– Тебе сказали – сбрось и все. Всю информацию, которая у тебя есть! Болей дальше! – холодно ответил Карлсон. – Почему из-за твоей болезни должна стоять работа? Я тебе скину телефон Виктора, он будет тебе звонить и спрашивать, где в какой папке какой проект. И телефоны всех заказчиков напиши.
– То есть вы меня увольняете? – спросила я напрямую.
– В отличие от некоторых Виктор умеет работать с клиентами и понимает, что фирма создана не для красоты, а чтобы зарабатывать деньги. Мы не отказываемся работать с клиентами. Это – политика фирмы. Если ты не смогла это запомнить, то … Что уж тут говорить? Так что учись разговаривать с клиентами, а не посылать их матом. И не звонить им в девять вечера, еще и пьяная! – заявил Карлсон так, словно лично поймал меня с бокалом и трубкой в руках. Если все приличные девушки после обильных возлияний звонят своим бывшим, чтобы выдать им полную характеристику личности с использованием нецензурной лексики, то я, оказывается, тоже звоню бывшим. Клиентам. «Да знаете, какие вы… ик! … сволочи! До сих пор вас помню! Ик! С души вон воротит! А у тебя… ик!… судя по запаху изо рта, там разместился филиал помойки! Ик! И нечего мне было ласкать полушария своими исправлениями! Пошел вон, козлина! И своей козлихе передай! Ой! Мне так плохо, так одиноко… Мне вас так не хватает… Закажите у меня еще проектик? Ик!»
– Я им не звонила в девять, тем более пьяная! И матом их не посылала! Они сами мне позвонили! В девять вечера! – ответила я, готовая отстаивать свои интересы. – Так что это клевета.
– Так, все. Разговор окончен! – надавил Карлсон, в голосе его чувствовалось отвращение. – Не умеешь работать с людьми – учись! А мне нужен тот, кто умеет! Вечно на тебя клиенты жалуются!
– Одни и те же. Итак, я ничего не сброшу, пока не увижу свою зарплату в своем кошельке. Вы мне должны деньги за три проекта, – ответила я с не меньшим отвращением. Карлсон посопел и бросил трубку.
