Через минуту мне позвонила «дизайнерша»:
– Вы нам скинете проект на флешку? Мы через час подъедем! – сообщила она, как ни в чем не бывало.
– Подъезжайте. Только меня не будет, – равнодушно ответила я, открывая папку на рабочем столе. – И проект на флешку я вам не скину. Потому, что я его удалила.
– Как? – заорала дизайнерша, пока проект перемещался в корзину. – Игорюсик! Она удалила наш проект! Ты представляешь? Игорюсик! Ты меня слышишь?
– Меня уволили, я удалила проект. Я больше не работаю в ООО «Проект-монтаж». И сейчас я разговариваю с вами абсолютно трезвая, без мата и не в девять часов вечера. Всего хорошего! – усмехнулась я, положив трубку.
Не успела я посмотреть другие звонки, как мне перезвонил «инженер».
– Ой, а можно его как-нибудь восстановить? Просто мы столько работали над ним! –голосом человека, потерявшего мечту по собственной дурости, поинтересовался «инженер».
– Я столько работала на этой фирме, можно меня как-нибудь восстановить? – ядовито заметила я, включая диктофон. – Вы же позвонили директору и сказали, что я на вас матом орала пьяная? А теперь скажите мне, когда я успела? Я что-то не помню. Наверное, пьяная была, как вы говорите.
Трубку бросили. Через минуту меня набрал знакомый рабочий номер.
– Еся! Я звонил тебе десять раз! Ты почему трубку не берешь? У тебя все в порядке? – голос был взволнованный. – У меня телефон разрядился в хлам. Не включался. Сейчас зарядиться, и я с него перезвоню. Как себя чувствуешь? Ты таблетки пила?
Весь оставшийся вечер я сжимала телефон в руке, наслаждаясь каждым сообщением, перечитывая нашу переписку по нескольку раз, прежде чем написать ответ. И когда мне пожелали «снов», упуская такие эпитеты, как «сладкие» и «добрые», я решила, что пора укладываться спать.
Как я ни ерзала, как ни переворачивала подушку, мне не спалось. Сначала я попробовала считать овечек. И пока добрые и наивные дети и взрослые просто считают овечек, злые и практичные стригут и клеймят все стадо. Раз овца, два овца, три овца… Добравшись до сотой, мне стало понятно, что так дело не пойдет. Мысленно вооружившись анкетой, я занялась переписью овечьего населения, уточняя пол, возраст, семейное положение каждой овцы. Этот метод помогал мне всегда, помог и на этот раз.
Когда я открыла глаза, то сразу увидела спину Феникса. На часах было одиннадцать. Он сидел на кровати и молчал. В воздухе пахло плохими новостями. Нет, не настолько плохими, что запах перегара ощущается за километр от эпицентра страданий, но все же. Судя по ожогам на стене, кто-то сильно вспылил. И сейчас сидит и тухнет над какой-то проблемой.
– Не переживай. Что бы ни случилось, все будет хорошо, – прошептала я, чтобы нарушить мучительную тишину, обнимая его и потершись носом об его щеку. – Все хорошо… Не надо расстраиваться…
Я прижималась к спине, чувствуя, как мои сцепленные руки исступленно гладят.
– Все будет хорошо… – шепотом утверждала я, тяжело вздыхая и понимая, что мне не терпится узнать, что конкретно сейчас «плохо». – Ну чего ты так расстроился? Все ж было в порядке… Скажи, что случилось?
– Рыжик, – глухо заметил Феникс, поглаживая мои руки. – Посмотри на свою грудь…
Это что еще за новости? Чем его моя грудь не устраивает? У меня отнюдь не прыщики, чтобы мазать их йодом, дабы обозначить их местонахождение, и не промахнуться мимо них в порыве страсти! И не обвислые уши спаниеля, которые я подбиваю коленками при ходьбе. Да! И правая не настолько больше левой, чтобы в одну чашечку подкладывать три пары носок, чувствуя, как второй слегка тесно в поролоновых альковах! Я не… Ой, а что это? На моей груди была печать. Нет, не печать «уплачено» или не на штамп в паспорте. Скорее круглая печать ООО «Феникс», судя по изображенной птичке. Хм…
– Что это? – удивилась я, недоверчиво пытаясь вытереть этот круг со своей груди. – Ты что? Решил не останавливаться на стрижке, и сделать мне татуировку?
Я на всякий случай проверила остальные части тела на предмет: «Не забуду Кадингер!» на предплечье или «Не влезай, убьет!» – чуть пониже спины.
– Короче, мы официально зарегистрировали отношения. Как полагается, по залету. Чуть не залетели. После того боя, половина Кадингера выстроилась в очередь, чтобы прикончить тебя, – глухо произнес Феникс, показывая свою печать на руке.
– То есть… – прищурилась я, подозрительно глядя на автора печати. – Теперь я – рабыня? Слушай, я могла просто выйти из круга! И вообще-то я – не шкаф, чтобы меня опечатывать!
– Судя по тому, кто тебя вызвал, не успела бы, – вздохнул Феникс. – Я просто не захотел тобой рисковать. Еська, это – формальность, освобождающая тебя от поединков. Навсегда. И к твоему сведению, официальная рабыня особо ничем не отличается от официальной супруги. Так что горько!
Нет, ну то, что мне горько, я согласна. Я понимала, что в самом слове «брак» кроется двойной смысл, и что после медового месяца невесту ждет ложка дегтя в виде горы посуды, стирки, уборки, готовки и детей. И это помимо основной работы! Но рабством у меня язык не поворачивался назвать даже бесконечную череду бытовухи.
– И как к тебе теперь обращаться? О, мой господин? – усмехнулась я, нервно сглатывая ком. – О, мой владыка? Ваша Милость? Или как? Уточни сразу, с колен или нет. Я должна знать на будущее. Не мог сказать мне? Предупредить?
– Рыжик, у тебя в глазах бурлаки заглохшую волгу уже три раза протащили от СТО до СТО, но нигде ее не взялись ремонтировать, – простонал Феникс. – Не смотри на меня, как на эксплуататора! Ты так смотришь, словно я тебя сейчас в поле выведу и скажу, что пока не перепашешь, домой не приходи. Ничего не изменилось, Рыжик. Я даже сам кушать приготовил сегодня… Так что это – просто формальность. Теперь ты сможешь спать спокойно.
– Спасибо, о, властелин моей жизни! – вздохнула я, растирая печать на груди. – О драгоценный алмаз моего сердца, неужели вы соизволили накормить бедную и голодную рабыню? Теперь это – не пища, а манна небесная, раз мой господин лично решил ее приготовить! О, благодарю вас, всемилостивый хозяин! Земной поклон Вам! О великий и пока еще могущий! Да не оскудеет твой словарный запас, да не оскудеют закрома твои, откуда ты берешь свои гениальные идеи!
– Рыжик, не сыпь мне соль на рану! Если бы был другой выход, я бы им воспользовался! Я тебе скажу честно. Шансов в этом поединке у тебя не было, – простонал Феникс, закатив глаза. – Ешь, давай! Пока не остыло…
– Не вели казнить меня, о, милостивый господин, но я не голодна! – с гадкой улыбкой заметила я. – Или господин желает, чтобы его ублажили? С какого места начинать ублажение? Если желаете, так и скажите! Всегда к вашим услугам, о, солнце моей жизни!
– Я не намерен больше рисковать твоей жизнью! И после того, как ты впала в немилость, твоя смерть в круге – вопрос времени. Я знаю, о чем говорю, так что не спорь! Или ты предлагаешь мне своими руками собирать горстку пепла, оставшуюся от моего Рыжика? Так что … Думай, что хочешь. Обижайся на меня, как сейчас, ругайся, вредничай, капризничай, но я прошу тебя, не умирай, – меня прижали к себе. – Пожалуйста… Делай все, что угодно, но не умирай. Одно дело переживать, а другое дело пережить… Это – совсем разные вещи…
