– А давай поймаем этих двух в темном переулке, дадим им по голове?– мечтательно затянула я, прикидывая, как лично крадусь с крышкой от канализационного люка, чтобы прицельным ударом обеспечить легкую степень олигофрении каждому из претендентов, а нам – путевку в нормальную жизнь.
– Рыжик, – протянул Феникс таким голосом, словно только узнал, что злодейка-судьба свела его с маньячкой. – Ты ли это? Или не ты? А ну посмотри на меня! … Нет, в целом, я осуждающе доволен. Осталось найти переулок, где они будут прогуливаться вдвоем, возможно, за ручку или в обнимку, как старые друзья… Одни-одинешеньки, без охраны, эскорта… И тут мы идем им на встречу, обсуждая прелести контрацепции емкой фразой: «Понарожали убюдков!». У тебя есть предположения, в каком конкретно переулке мы их встретим? У меня, к сожалению, нет.
– Слушай, а в Кадингере бывает день города? – спросила я, чтобы разрушить тревожную тишину и не озвучивать вслух свою жутковатую догадку. Шум за окном очень напоминал народное гуляние, которое начинается восхвалением родной территориальной единицы, дифирамбами своей точке на карте, признаниями в любви со сцены любимому городу, а заканчивается горой мусора под ногами на центральной площади, обгаженными укромными уголками и многочисленными актами пьяного хулиганства и вандализма. Пьют, значит, бьют, бьют, значит, любят. Мы любим родной город! Ура-а-а-а! И бутылку об асфальт!
– С салютом, выступлением звезд местного пантеона, морем алкоголя и разврата? – вздохнул Феникс, едва заметно и грустно улыбнувшись. – Нет, никогда не видел! Здесь всегда тихо, мирно, спокойно, уютно и мило. Насилуют, грабят, убивают, травят, обманывают. Но все это делают буднично. Без лишнего пафоса. И если нас с тобой не пригласили, то(,) значит, это вряд ли день города… «Этот город самый худший город на земле! Он как будто нарисован пальцем на го…»
– Вне всякого сомнения, я бы даже не пошла на мероприятие!– запротестовала я, скривившись и заранее отрицая свою причастность к столь значимому празднику, где, судя по нравам, вместо ленты перерезают горло. – Спасибо, я в таком не участвую!
«Ко-ро-на завоевана!» – раздался пронзительный голос, который нужно ставить себе на будильник любителям поспать еще пять минуточек. Под такие крики обязательно проснется совесть, а потом начнет пинать своего хозяина.
– Не может быть, – прошептала я, зажимая себе рот рукой. Мир перевернулся, упал вниз и разбился вдребезги, оставляя звенящую в ушах тишину. Внезапная слабость накатила на меня, я покачнуласьЮ глядя в одну точку. И почему-то мне казалось, что это была та самая точка невозврата. Жизнь взяла в руки черный маркер и перечеркнула две судьбы. Не знаю, смеялась она в этот момент смехом злого гения или рыдала, сморкаясь в бумажные салфетки? Сомневаюсь, что выражение ее лица изменилось, ведь она делает это не первый раз, подписывая твердой рукой начальственную резолюцию: «В исполнении мечты отказать!». Под резолюцией она поставила печать «Неудачники» и бросила нас в долгий и мучительный ящик бессмысленного ожидания. Может, жизнь кому-то и ставит подножки, но сейчас мне показалось, что она ударила в под дых.
Феникс встал и сломал ногою стул, тяжело дыша и сжимая кулаки. Буря мглою, Феню кроет. В его руках горел огонь, лицо исказилось от ярости и гнева, который он мечтал выместить на чем-то или на ком-то.
– Давай ты немного остынешь, и… – начала я, немного отойдя от потрясения, но огненная вспышка врезалась в стену, рассыпаясь искрами и добавляя к нашему антуражу погорельцев еще одно смелое дизайнерское решение. Он собирался двинуться к двери, но я встала у него на пути.
– Так, успокойся, пожалуйста! – строго произнесла я, глядя, как стена превращается в биеннале рукожопого электрика, не удосужившегося проконтролировать качество воспламеняющихся розеток, купленных по горящей скидке.
– Прекрати немедленно! – закричала я. – Нам еще здесь жить!
– Ты предлагаешь сделать ремонт, обзавестись новым диваном и устраиваться поудобнее, отслеживая последние новости? – скривился Феникс, снова вспыхивая.
– Я предлагаю тебе просто смириться и не делать глупостей, – заволновалась я, глядя на явные следы недавнего пожара.
– Смириться? – нехорошо усмехнулся Феникс, сдувая прядь волос с лица. – О, нет! Я как представлю, что нам придется просидеть здесь еще лет пять минимум, то …
– … выбираю новые обои, новую мебель, чиню ванную и покупаю второе одеяло, – вздохнула я, допуская, что даже в мире разброда, разврата и шатания, есть место для уютной семейной идиллии рабовладельца и его рабыни. – Так, все, прекрати! Я кому говорю! Не надо пороть горячку!
Я подошла к Фениксу, положила руку ему на щеку и заглянула в глаза, слегка поглаживая большим пальцем его губы.
– Давай попробуем определить, откуда дует ветер, – утешала я, поглаживая страдальца от форс-мажора.
– Чтобы понять, откуда он дует, нужно принюхаться. Есть у меня подозрение, что штормовой ветер дует с ближайшей помойки истории, а теперь наша маленькая посудинка «Последняя надежда» медленно терпит крушение, – сардонически ответили мне.
– Хорошо, давай просто опустим руки, – предложила я, подавляя зевок.
– Для того, чтобы опустить руки, их нужно сначала поднять! – парировал Феникс, задумчиво перебирая мои волосы.– И вот сейчас я близок к тому, чтобы бросить вызов свежеиспеченному монарху, сбить с него спесь и корону. Хотя, корону сбить будет не так просто.
– Поднять вверх и сдаться, – согласилась я, понимая, что сама уже почти смирилась с таким исходом. В этом мире, и смех, и грех, мечты сбываются, но не у всех. Я давно заметила, что неудачная жизнь напоминает не отвечающее приложение, когда у тебя есть всего два варианта «закрыть» или «подождать».
– Не все так плохо… Мы живы, здоровы… – задушевно начала я, мысленно открывая дверь, ведущую к стратегическим запасам необоснованного оптимизма. – Мы просто возьмем таймаут.
– Скажи еще, что бодры и веселы… – мрачно заметил Феникс, тяжело вздыхая и целуя мой палец. – Полны оптимизма и энтузиазма… И у нас все хорошо!
– У нас с тобой – все хорошо, – мягко возразила я, не сводя глаз с бледного лица. – Все очень и очень хорошо…И мне с тобой очень и очень хорошо… Ты даже не представляешь, как я счастлива… Да, корону получил кто-то другой, да, мы застряли здесь надолго, но ….
Я опустила глаза, уставившись в его любимое золотое украшение.
– … главное, что есть ты у меня… – закончила я свою мысль. – И не переживай так сильно… У нас все получится…. Мы что-нибудь придумаем… Только не надо рубить с плеча… Мы еще завоюем себе место под солнцем…
Мои пальцы вплетались в золотые волосы. Мое сердце действительно очень любит золото. Только не то холодное и звонкое, согревающее душу скряг и скупердяев, а это, тонкое, мягкое золото, которое так приятно перебирать и целовать. Это – мое золото. Мое! И я никому его не отдам! Без него мое сердце будет нищим и пустым.
Я обняла его, вдыхая сладковатый запах и крепко-крепко держа за талию мою сокровищницу. Огонь, горевший в руках, начинал медленно угасать.
