– Два! – рявкнула я, понимая, что в такой ответственный момент зрители меня слегка смущают!
– А что ты делать? – поинтересовался «дипломат», в целях повышения образованности, не иначе!
– Рыжик, – прыснул Феникс, не поворачиваясь. – Оно диссертацию пишет на тему: «Люди, как биологический вид». Ему кандидатская степень светит.
– Ничего я не делать! – ответила я, простонав и поглядывая в темноту и пытаясь преодолеть отнюдь не кандидатскую степень отвращения, а скорее докторскую, которая возникает при виде халтурного реферата, скачанного по первой же ссылке.
– Нет, ты что-то делать! – заметила подозрительная тварь.
– Фенечка, я так не могу! Отвлеки их чем-нибудь! – проскулила я, слыша сопение.
– Шарик им бросить, пусть поиграют? – предложил Феникс. – У нас тут дипломатические переговоры! Глазки закрой и не стесняйся. Поверь мне, им это не интересно.
– Интересно! – обрадовался невидимый собеседник. – Мы хотим поговорить! Вы нам доверять!
– Мы вас для начала проверять! – передразнил Феникс. – Мы пока подумаем, верить вам или нет. Дров у нас надолго хватит…
Все затихло, а я сидела и думала, верить или не верить. Ситуация дикая. И опасная. Неизвестно, что у них на уме. Твари явно что-то замышляют… Мы сидели уже час в тишине, борясь со сном. Ладно я – официальный безработный, но кому-то завтра на работу…
– Скажи честно, в твоей жизни были хорошие люди? Хорошие девушки? – лениво спросила я, почти засыпая.
– Были. О них я ничего плохого сказать не могу. Я надеюсь, что они искренне счастливы… Я не смог сделать их счастливыми, значит, их счастье в ком-то другом. И я просто ушел с дороги. А в твоей жизни, Рыжик, встречались хорошие люди? – задумчиво спросил Феникс, обнимая меня.
– Были… – выдохнула я, вспоминая с теплотой некоторых своих коллег, знакомых. – Немного, но были…
– И где они теперь? – спросил Феникс, лениво подтягиваясь.
– Я не знаю как, но они куда-то деваются из жизни… И удержать их невозможно. Они уходят незаметно… Это происходит как-то случайно. Кто-то куда-то уезжает, кто-то просто сосредотачивается на семье, карьере… У них нет времени на «посиделки». Они знают, чего хотят от жизни, поэтому я, вечная килька в чужом кильватере, им совершенно не интересна. Наверное, не стоило плохо говорить о моих подругах… Помнишь, я тебе рассказывала… Меня до сих пор мучает совесть… – скривилась я, от воспоминаний о своем откровении. – Я просто была зла на них за то, что рядом с ними я чувствовала еще большее одиночество, чем обычно, хотя надеялась, что одиночество пройдет. Знаешь, что самое страшное? Это когда ты живешь с человеком, все думают, что у вас – любовь, но ты чувствуешь себя таким одиноким. Когда ты в большой компании, шумной и веселой, чувствуешь себя самым одиноким человеком на земле.
Я зевнула… Нет! Не спать! Костер догорал, а я думала, понадеяться на «авось» или подкинуть дров…Феникс, очевидно, думал точно так же, глядя, как пламя становится все меньше и меньше…
– Кто мы такие, чтобы судить людей? Боги? Нет, мы не боги, – продолжила я, уютно примостившись на плече.
– Мы просто судим их по себе, вот и все. Если ты пытаешься помочь, если ты проявляешь нежность, если ты жизнь готов отдать за дорогого человека, то почему мы не имеем права требовать этого от других? От тех, кто претендует на «дружбу» и «любовь»? – усмехнулся Феникс. – Жизнь – это вечное собеседование. Это я тебе, как твой, считай, нынешний работодатель говорю. Смотри. Мне нужна девушка, которая сможет меня поддержать в трудную минуту, за которую я хочу сражаться, которой нужна моя нежность и забота, и которая готова подарить мне такую же нежность и заботу. Материальное положение – не имеет значения, но главное, чтобы не хроническая иждивенка с претензиями на жену олигарха, камень на шее, который снял предыдущий, чтобы перевесить на меня, девочка-коллектор, который каждый день орет мне: «Мужик мне по гроб жизни до-о-олжен!». У девушки должны быть увлечения, хобби, интересы. И желательно, чтобы это были не наркотики, алкоголь и пластический хирург. Только не он! Пока кони пашут ей на операции, где-то ходит по земле прекрасный принц, который мечтает о том, чтобы у него была жена на пятьдесят процентов, состоящая из силикона, начиная от губ, похожих на гамбургер в натуральный размер, с грудью шестого размера, и которая соревнуется с голливудскими красотками в номинации «самая большая силиконовая попа». А кони, которые давали деньги на исправление неудачной пластики, бегали ей за соком, лекарствами, обрабатывали швы – пройденный и переступленный этап.
– А что ты можешь предложить девушке? – спросила я, чувствуя, как глаза слипаются.
– Все, что в моих силах. Курю, но не пью. Вспыльчив, но отходчив. Циничен и резковат. Сужу людей по себе. Когда мне говорят: «иди нафиг!», я иду напролом. Я готов любить и обожать, защищать и заботится. Этого мало, согласен. Наверное, поэтому я одинок… – с усмешкой вздохнул Феникс, поведя плечом, но я уже засыпала.
– Бедный, – раздалось из темноты. – Но ты – мат! Ты должен зачищать свой дитеныш!
– Мат – одиночка, – вздохнула я, в ответ на сиплую ремарку.
– Ладно, ребята, выкладывайте все, как есть! – усмехнулся Феникс, зевая. – Вы говорили про нахвостник…
– Нахвостник – это наш вещь. У нас его оторвать…. – начал голос, пока я представляла, как корону отдирают вместе с чужим хвостом. – Я бы вам все это быстрее нарисовать, чем говорить!
– Нет, – возразил Феникс. – Вы сейчас нам все расскажете, а мы в свою очередь обдумаем ваше предложение.
Через полчаса сбивчивых объяснений, похожих на допрос с пристрастием и словарем ну очень разговорчивого и в словах неразборчивого иностранца, мы выяснили, что гениальность идеи местного мессии, чья кровь холодеет в моих жилах, заключалась в том, чтобы забрать из одного мира и перенести в другой мир один великий артефакт. Об экологических и демографических последствиях для того мира герой-спаситель как-то не сильно задумывался. Впрочем, как обычно. Отобрав у бедного зверья их единственную реликвию, защищающую их от «Злого глаза», герой решил, что неразумная живность, стоявшая на тот момент на начальной ступени эволюции, которая поиздевалась над ними как умела, не стоит того, чтобы задумываться об их скорбной участи. Лепестками благих намерений была выстелена дорога в ад. И теперь зверье, чудом уцелевшее после такого разбоя и оказавшееся на поверку не настолько безнадежным в плане интеллектуальных и магических способностей, пришло за своим имуществом. Но отдавать его никто не собирается. И сидят они, бедолаги, здесь, несут дежурство уже несколько столетий, периодически терзая в слепой ярости то, что имело несчастье выползти из города. И если бы с Фениксом не обсуждали корону и возможности выхода из города, то наши часы были бы сочтены. Ням!
– Хорошо, что вы можете предложить за помощь? – спросил Феникс, заметно оживившись. Спать мы пока передумали, поскольку после такого рассказа, который пестрил жутковатыми деталями, уснуть можно только от транквилизатора.
