Проснулась я, когда на улице было совсем светло, сладко вдыхая предвкушение праздника. Напялив старую хламиду, взяв в руки ежиков, я потащила их в зал, осторожно приоткрывая дверь. Нужно их красиво расставить, пока не поздно…
— А вот и она! — послышался хохочущий мужской голос, а на меня смотрели разодетые гости, вокруг которых суетились слуги, поправляя хозяйские наряды.
— Как замечательно! — стали наперебой охать родители, разглядывая взъерошенную меня с коробочкой «подделок под поделки». — Не может быть! Неужели их сделали наши мальчики? Как мило! Вы только взгляните!
Я выгрузила ежиков с записками на стол, а родители бросились искать «своих». Принцы смотрели на ежиков так, что хотелось познакомить их: «Дорогие принцы, это — ежики, которых вы сделали! Дорогие ежики! Это — принцы, которые вас слепили!».
— Да он стоят целое состояние! Еще бы! Наш сын сделал его своими руками! — склонились над очередным «шедевром бессонной ночи» родители. С седовласого короля чуть не слетела корона. — Молодец, сынок! Твой дед, помнится, любил рисовать! Ты весь в него!
— Поверьте, матушка, это нелегко, — рассказывал Фердинанд Третий, глядя на своего ежа. — Но я делал его с любовью, для вас… И все время думал о нашем королевстве…
— Сыночек! — задыхалась от слез умиления скуластая брюнетка в синем платье, расшитом жемчугом, обнимая своего сына. — Он дороже всех бриллиантов! Несите золотой поднос! Бережно! Очень бережно! Его делал мой сын! Главное довезти его в целости и сохранности! Если хоть одна веточка с него упадет, я вас всех казню!
— Горжусь! — потрепал по голове пузатый отец-король черноволосого Фердинанда. — Так, а где твоя корона? Почему ты не носишь корону? Не порядок!
— Какой-то у вас он корявый, — заметил худой, как жердь король с длинным носом, поглядывая, как очередные слуги благоговейно воздают почести моим ночным бдениям. — Осторожней! Несите осторожно! Если с ежиком что-то случиться, то я вас повешу!
— Да как ты смеешь! — сверкнул глазами пузатый король, надвигая на лоб корону, сурово нахмурив брови. Он даже грудь выпятил, гневно глядя на своего оппонента, который тоже подбоченился и задрал голову, бросая взгляд, преисполненный высокомерия. Слуги ставили ежа на золотой поднос, боясь дыхнуть в сторону «шедевра». — Это — оскорбление государства! Оскорбив ежика, которого сделал мой сын, вы только что нанесли оскорбление всему королевству! Я требую извинений! Официальных! Немедленно!
— Извинений? — усмехнулся замкорощенный эксперт по ежам. — За что извиняться? Вы прекрасно понимаете, о чем я! Ваш ежик по сравнению с нашим … уродец… Тут и так все понятно!
— Да как ваш язык повернулся! — негодовал пузатый, сжимая кулаки. — Оскорбить то, что делал мой сын своими руками! Я этого так не оставлю! Я объявляю вам войну! За оскорбление! Пошлите гонца! Пусть собирают войско! Ничего, сынок! Мы им покажем, где ежики зимуют! За нашего ежика мы кого угодно растопчем!
Слуги тощего короля тоже уже почти погрузили ежа на поднос, прикрывая платочком с золотой вышивкой.
— Вот что это за ежик? — ехидничал пузатый, тыкая в него пальцем. — Глаза косые! Видимо, с вашего прадеда лепили! Помню-помню его портрет! Норманд Косоглазый!
— Гонца, срочно! — заорал тощий, оборачиваясь на слугу, который застыл в состоянии услужливого идиотизма. — Пусть собирают всех! Не бывать такому, чтобы оскорбляли наших предков, нашу историю и нашего ежика! За такое вы ответите! Война!
У меня есть подозрение, что об истинных причинах столетней войны историки деликатно умолчали, пытаясь пощадить здравый смысл!
— Может, не надо, — вмешалась я, мило улыбаясь, глядя, как мимо меня, словно падишаха несли очередной шедевр. Я впервые завидовала ежику, глядя, с каким трепетом, гордостью и помпезностью целая делегация слуг переносила его в сторону кареты. Ежик смотрел на меня глазками-бусинками, войдя во вкус красивой жизни, пока я пыталась утихомирить разбушевавшиеся стороны будущего вооруженного конфликта, к которому подключались остальные родители.
— По-моему, — лепетала я, понимая, что сознаваться нельзя ни в коем случае. — Они все хороши!
— Я вас очень благодарю, — заметил толстячок, провожая нехорошим взглядом «кровного врага». Рядом с ним стояла его негодующая супруга и две молчаливые девушки в коронах, опустив глаза и смиренно изучая наш начищенный до блеска пол. — Вы, хоть и молоды, но… Лучшего ректора мы и представить себе не могли. Мой сын столько рассказывал о вас! Примите мою благодарность за то, что…
— Заботитесь о нем, как о своем сыне, — уронила в платочек слезу королева, усиленно пытающаяся сохранить следы былой красоты. — Мы очень тронуты заботой! Поначалу, конечно, мы сомневались, но теперь понимаем, что сколько вы сделали для нашего мальчика… Ах, мой супруг куда более красноречивей меня…
Я чувствовала, как на губах появляется улыбка. Это так приятно, когда понимаешь, что твои усилия не прошли даром…
— Вы спасли нашего сына! — меня уже оттащили в сторону, а я предстала перед пухленькой королевой в алом наряде, рядом с которой терся сгорбленный старик. Позади супружеской четы молча стояла толстенькая, низкорослая, светловолосая девица в короне, опустив глаза и откровенно скучая. — Я даже не знаю, как благодарить вас за это… Лес… Ночь… Он все нам рассказал… Примите нашу благодарность! Просто слов не хватает выразить ее!
Я улыбалась, чувствуя, как в душе становится тепло-тепло. Оно действительно того стоило!
— Нет, ну вы посмотрите! Наша ректорша! — рассмеялся большой и толстый король, с которого чуть не слетела корона в тот момент, когда меня обняли. — Я — отец Айрона! Примите мою благодарность! Я вообще не привык кого-то благодарить, но за спасение сына, за то, что заступились за него, эм… я бы пожаловал вам титул! Да! Как на счет … эм… маркизы? И замок! Обязательно! За…
Меня уже тянули в другую сторону, а до меня доносилось: «Гербовая карета! Да! И право передачи титула по наследству!».
— Нет, я разгоняю все целителей! Толку от них никакого! Вы сумели исцелить моего дорогого сына от страшного заболевания! — передо мной стоял суровый король с окладистой бородой. — Немыслимо! Мои целители годами не могли его исцелить! Микстуры, припарки! А тут вы … раз… И болезнь, как рукой сняло!
— Флориан у нас очень болезненный мальчик, — причитала сухонькая королева с припудренными на лице морщинам. По белилам стекала слеза, которую тут же вытирала служанка, нанося новый слой из золотой пудреницы. — С детства болел! Мы думали, что не выживет, но…
— Скажете по секрету рецепт, а то у меня спину тянет, — подмигнул мне король, улыбаясь и пожимая мою руку. — Поверьте, я осыплю вас золотом! Нет, ну надо же! Флориан теперь здоров! Как приятно знать, что мой сын теперь абсолютно здоровый!
Родители рассыпались в благодарностях, мимо меня проносили ежиков, а я чувствовала, как по щекам едва ли не текут слезы какой-то странной радости.
— Не может такого быть! Молодец, Эрих! Вот это я понимаю! — басил какой-то король.
