— Никто тебя не выгоняет! — я вцепилась в него, поворачивая его голову к себе. — Ты можешь находиться здесь столько, сколько тебе нужно…
— А смысл? — задыхался Флориан, по его щеке потекла слеза. — Смысл мне здесь оставаться? Учиться править государством, которого у меня нет и никогда не будет? Учиться носить корону, которая мне не достанется? Лучше умереть…
— Дурак ты! — я отвесила пощечину, пытаясь привести в чувство того, кто за минуту потерял все. — Здесь у тебя есть крыша над головой и еда! Я считаю, что ты должен остаться в Академии! Получи образование, добейся всего сам! У тебя есть лучшие учителя! В твоем распоряжении — целая библиотека! Если бы ты хоть раз поднял голову от мышиного говна, то увидел бы книги! Кто еще может похвастаться тем, что у него лучшее образование, которое только можно себе представить? Все, короны нет! Но осталась голова! Так что думай головой! Ты можешь всего добиться сам! Можешь строить свою жизнь, как тебе захочется, жениться на той, которую полюбишь, а не на той, на которую укажут пальцами твои родители! Ты теперь свободен!
Флориан тяжело вздохнул, явно не радуясь открывшимся перспективам.
— Никто не узнает о том, что произошло, — немного успокоилась я, глядя ему в глаза. — Никто, кроме нас. Слышишь? Все здесь будут считать тебя принцем! Я сохраню все это в тайне, и тебе не советую говорить об этом!
«Идиот, у тебя забрали корону, но сохранили самое важное — голову, которой можно думать! И советую думать о том, как жить дальше! Не ты — первый! Не ты — последний!» — появилось на стене.
Бывший принц сглотнул и прошептал, что лучше пойдет в свою комнату и все обдумает. Он бросил мне на руки проклятую безделушку, но я не успела ее поймать, поэтому древний артефакт со звоном упал на пол. Дверь за ним захлопнулась, а я подняла камень. Стоило мне только взять его в руку, как он вспыхнул ярчайшим, ослепительным светом, заставив меня рефлекторно выбросить его на пол и отойти подальше.
— Он сломан! — закричала я, разглядывая свою руку. — Просто сломан! Во мне нет ни капли королевской крови! И быть не может! Я вообще не из этого мира! Как во мне течь быть королевская кровь? А? Да у меня в роду одни крестьяне, рабочие и колхозники!
Я подняла медальона он снова вспыхнул так, словно я держу в руках упавшую звезду.
— Нет, ты посмотри на это! — истерично смеялась я, щурясь от света. — Да это бред какой-то! Нет, главное, на принца не сработал, а на меня работает! Думаю, что стоит догнать короля и все ему показать!
«Нет!» — появилось на стене.
— Хорошо, тогда я скажу Флориану! Он-то должен знать? — я чуть не бросилась следом за принцем, как на стене проступило еще одно: «Нет!»
Я разочарованно посмотрела на дверь и швырнула злосчастную безделушку на подушку, с грохотом захлопнув ларец.
«Поклянись, что никому об этом не расскажешь! Клянись! Прямо сейчас!» — появилось на стене.
— Я и так бы никому ничего не рассказала, — выдохнула я, глядя на золотую надпись. — Клянусь, что о том, что здесь произошло, будем знать только мы… Бедный мальчик…
Я долго рассматривала лица покойных принцев, надеясь на то, что не увижу здесь знакомых портретов, а потом закрыла зал и отправилась в свою комнату, возле которой вертелась Шарман, сжимая в руках листик.
— Ты прямо, как особа королевских кровей! — скрипучим и недовольным голосом заметила она, рассматривая меня с ног до головы. — Вот и верь после этого твоему слову! Пришлось самой все думать! Вот! Читай! Еще ни один мужчина не устоял перед стихами, написанными влюбленной женщиной! Помнится, был у меня один коронованный любитель поэзии. Собрал вокруг себя поэтов, которые наперебой восхваляли его величие. Там того величия, как выяснилось… Пятнадцать секунд величия, зато трехтомник од!
Мне протянули свернутый листочек.
— Вы умеете писать стихи? — поинтересовалась я, глядя на старую куртизанку-партизанку, скрывшую свой талант.
— Захочешь спать с королем — научишься! Я чуть голову не потеряла от него! — бормотала Шарман, пока я пыталась честно взять свои слова обратно, относительно стихов.
Пускай твердят, что ты не любишь,
Роскошных залов и убранств,
О, боги, ты меня погубишь,
Как погубил уже не раз.
Ладонь мою сожми скорее.
Я больше чувств не удержу.
Ты должен быть мой друг смелее,
ЬЯ тебе счастье покажу.
Если «я люблю» скажу…
С тобой, любимый мне не страшно.
Нет крыльев больше у мечты.
И пусть твердят, что все напрасно,
Мою любовь хранят цветы.
Его черты, его походку,
Ты будешь помнить много лет…
Там было еще три листа, которые я мельком пробежала глазами.
— Отличные стихи, — похвалила я, улыбаясь. — Отнесу, как только будет возможность!
— Нет, я думала, ты еще разочек его прочитаешь, — Шарман смотрела на меня так, словно только что вошла в список лучших поэтов современности. — А то в прошлый раз меня чуть не казнили за то, что из заглавных букв получилось слово «ДУРАК». А я ведь и не заметила! Как там было: «Дороже вас на свете нет. Украдкой слезы утираю, Рукой своей даю обет, Ах, как любить вас? Кто же знает?».
Я смотрела на первые буквы стихотворения: «Проклятье снимет любовь. Замок заколдован».
— Отнеси его, как можно скорее! Я вся трепещу от волнения! Пусть ответит так быстро, как только сможет! — Шарман достала платочек и высморкалась. — Мне не терпится знать его ответ. Только никому ничего не говори!
Я посмотрела на нее, понимая, что хитрющая старушенция, скорее всего, выдумала всю историю с неземной любовью, поэтому отложила письмо в долгий ящик. Я долго искала в библиотеке ректора что-то, что могло бы дать мне подсказку, но ничего кроме отчетов, скучных книг о правилах поведения и придворном этикете я не нашла.
В дверь постучали, заставив меня оторваться от каких-то советов для начинающего придворного. Уже стемнело, а я понимала, что последнее время я — девушка кроссворд, мечтая превратить рабочую вертикаль в сонную горизонталь.
— Дайте мне ключи от библиотеки и тренировочного зала, — на пороге стоял Флориан, решительно протягивая руку, в которую я с гордостью вложила два ключа.
На столе лежала огромная книженция «Проклятия и оскорбления, допустимые придворным этикетом», а поверх нее лежала уцелевшая половина книги «Проклятия короной», в которой какая-то завистливая личность повествовала о тяготах роскоши, богатства и абсолютной власти.
Свеча догорала, а мне на плечи легли руки, обнимая меня и заставляя откинуть голову назад, чтобы встретить желанный поцелуй. Его руки сжали меня, а я слышала шепот:
— Я так понимаю, что Шарман оказалась хитрей. Недооценил я женское коварство. Поклянись мне, что ты этого не станешь делать! — я почувствовала, как меня прижимают к себе, не давая возможности закрыть книгу и прикрыть записку-закладку. — Поклянись мне, что ты не будешь пытаться снять проклятие!
