— Не отстаем! Возьмитесь за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке! — я чувствовала себя воспитательницей детского сада, решившего вывести не только группу на прогулку, но и одного призрака из себя. Он даже иногда «молчал» от негодования, долго и тщательно подбирая слова, пока наша вереница дошла до поворота. Я прислонилась к стене, выглянула, внимательно вглядываясь в коридор.
— Все чисто! — голосом уборщицы заметила я, опасливо минуя темные углы. Мой «принцеп» старался не отставать, а кто-то даже слегка воспрянул духом, мужественно размахивая мечом. Я дошла до кабинета, приоткрыла дверь, стараясь не читать то, что мне пишут на стенах. Ода моей сообразительности уже не вмещала в себя обычные слова, срочно требуя подкрепление в виде слов, которые стыдливо стирают уборщицы с туалетного кафеля. Когда человек говорит, что идет до конца, я уже не сомневаюсь, на что конкретно его посылали…
— Так! — по-хозяйски прокашлялась я, прикидывая, как бы расположить принцев в кабинете. Утоптанная ковровая дорожка пока что вполне походила на матрас. — Документы не трогать! По ящикам не лазить — руки оторву! Располагайтесь!
— А подушки и одеяла? — грустно заметила какая-то венценосная непосредственность. Я вспомнила, что у меня две подушки и два одеяла, но, мысли о сквозняках и отсутствии отопления разбудили во мне такого Доктора Жмо, что даже Доктор Зло отказался бы здороваться со мной за руку.
— Если что — кричите! — инструктировала я, зевая и глядя на то, как принцы неохотно размещаются на полу. Я даже закрыла дверь на засов, чтобы слухи и сплетни о том, что любвеобильная ректорша завела себе гарем, расползлись еще быстрее.
— Поставь на место! — возмутилась я, глядя на мою чернильницу в руках Эриха. — Я же сказала — ничего не трогать! Иначе будете ночевать в коридоре! Спокойной ночи, Брендон, Эрих, Фредерик, Фредерик, Фредерик, Фердинанд, Айрон, Юстиниан, Феордан, Элиан, Гарольд и Флориан!
Я открыла дверь в свои покои, закрыла ее на засов, доползла до кровати и с размаху упала в альковы мягкой перины. Усталость свидетельствовала о том, что если какая-то веселая реликтовая живность, все-таки отважится откусить от меня кусочек, то отвес обнаружится только ближе к полудню.
— Вот скажи мне, — послышался хриплый голос, а по моим волосам скользнула холодная рука. — У тебя совесть природой заложена?
— Да-а-а, — зевнула я, накрываясь одеялом и пряча улыбку в подушке. — Природа сразу отнесла ее в ломбард.
Через пять минут я примостилась поудобней на чужом плече, чувствуя, как рука легла мне на талию и прижала меня к себе так, словно на меня уже кто-то облизывается в темноте.
Я проснулась от того, что в соседней комнате что-то упало, кто-то на кого-то зашикал, а через пару мгновений послышались приглушенные голоса.
— … мне кормилица рассказывала историю… — отчетливо прошептал кто-то. — Я так понимаю, что это про призрака… Говорят, что раньше было тринадцать королевств, и он правил тринадцатым….
Я навострила уши, делая вид, что сплю.
— Так вот, — заявил неизвестный рассказчик, но тут же что-то грюкнуло и все зашипели: «Тише!». — У него была фаворитка… Красавица… Однажды, ему донесли, что из ее покоев тайком, под покровом ночи, пробирались трое любовников…
Я сглотнула, чувствуя, как грудь призрака дернулась, от непроизвольного смешка.
— Король усмехнулся и наутро повелел сшить для нее самое красивое и дорогое платье из всех, которые только можно себе представить. На ее шею надели самые роскошные драгоценности. Король взял ее за руку и сказал ей, что отныне они будут вместе навсегда, что он принял решение о том, что действительно любит ее и готов идти на жертвы…, - продолжал рассказчик с театральными паузами под нетерпеливое «нуканье».
Я едва слышно прокашлялась.
— Тише! Мне уже самому интересно! — прошептали мне на ухо. Я скептически подняла бровь, а меня прижали к себе, поправляя одеяло.
— Она была уверена, что король решил сделать ее своей королевой, и сейчас объявит при всем народе, что женится. Люди были празднично одеты, бросали цветы и улыбались. Стоило королю и его возлюбленной взойти на украшенные розами пьедестал, как король сжал ее руку и улыбнулся. «Позовите палача!» — крикнул он, а охрана уже оцепила площадь. Девушка сразу все поняла, заметалась, стала умолять пощадить ее… Красавица упала на колени, целовала ему руку, заглядывала в глаза и клялась, что невиновна. Она уверяла, что это больше никогда не повториться. В ее дрожащие руки вложили букет из голубых роз, которые росли в королевском саду, а потом нежно поцеловали в висок, — зловещим голосом повествовал рассказчик, а потом снова что-то звякнуло. — Да брось ты меч! Сейчас всех разбудишь!
— А вдруг сейчас на нас что-то выскочит? — послышался другой голос. — Надо быть наготове. Мы же… как бы… караульные…
— На чем я остановился? Ах, да! — спохватился рассказчик, смакуя подробности. — Девушка до последнего верила, что он передумает, но король собственноручно накинул ей на шею веревку, целуя ее мокрые от щек слезы. «Прошу тебя! Пощади! Прости меня…», — шептала она, заглядывая прекрасными глазами в глаза короля. «Да, любимая, я тебя прощаю!» — произнес король, целуя ее в губы. Сколько радости было в ее глазах, сколько счастья, но тут же люк под ней распахнулся, она забилась в конвульсиях и умерла… Король дождался ее кончины, снял ее тело, и поцеловал ее, прижимая к себе, а потом повелел сделать для нее под замком роскошную гробницу… Через два часа после похорон, он спустился в подземелье к своей возлюбленной, и больше никто никогда его не видел…
По губам призрака ползла такая улыбка, словно пять минут назад он перевешал весь неверный гарем. Я нехорошо прищурилась, чувствуя, как по моей шее ползет его холодная рука.
— Да, любимая, я тебя прощаю, — зловеще прошептал призрак, а потом поцеловал в висок, тихо смеясь и натягивая на меня одеяло. А мне было как-то не смешно, пока я сопоставляла легенды и понимала, что если хоть одна из них содержит толику правды, то я имею дело с личностью разносторонней и очень занимательной.
— Я слышал другую историю. Мне ее рассказала старая служанка маменьки… Она рассказывала, что его задушила одна красавица за то, что он приказал казнить всю ее семью… Заговор плели… — философски заметил второй голос, подавляя зевок. Я с интересом посмотрела на призрака, тихонько подкрадываясь пальцами к его горлу. На меня взглянули так сурово, что я чуть не передумала, а потом поймали мою «удушающую» руку и поцеловали.
— Они теперь всегда будут за тобой таскаться? — прошептали мне. — Знаешь, мне проще их поубивать, чтобы не мучились!
— Не вздумай! — заметила я, снова осуществляя поползновения, но уже совсем с другой целью. Вот чем его не устраивает девушка с «принцепом»? У Белоснежки было семь гномов, но принц ей и слова не сказал! Понимаю, когда над принцем нависают, глядя хмуро и многообещающе семь богатырей, как бы намекая на то, что пойманный на акте некрофилии принц просто обязан жениться на объекте вожделения. В рейтинге «принцессы с прицепом», я застряла где-то между Элизой и ее одиннадцатью лебедями и Али Бабой с его разбойниками, гипотетически понимая, почему большинство сказок про принца начинаются со слов: «Жила — была бедная сиротка, и не было у нее никого-никого!».
