— Ш-ш-што? — меня прижали к тарелке, а я видела, как хвост ложится рядом.
— Какая гадость ваша заливная рыба! — икнула я, понимая, что хоть покушала перед смертью.
— Как ты с-с-смееш-ш-шь? — прошипели на меня, пока я смотрела в его желтые глаза, понимая, что молиться перед едой — это очень хорошая традиция.
— Компотик пить не рекомендую. Я в нем лапки мыла. И персики не ешь! Я на них сидела! — снова вяло заметила я, чувствуя сытое блаженство. — Кролик, кстати, вкусный. Но можно было бы со специями поиграться Чего-то не хватает
— Ты поч-ч-чему не в с-с-серале? — Адильер склонился надо мной, пока я честно пыталась дотянуться до листика салата.
— Пока не хочется, а вот пипидастр уже на подходе! — заметила я, чувствуя себя неповоротливым пушистым колобком.
— Бес-с-совес-с-сный кролик! — прошипел Змей, пока я пыталась почесаться, но попробуйте дотянуться задней лапой до уха с набитым животом!
— Любовь приходит и уходит! — заявила я, чувствуя, как его рука легла мне на горло. — А суши хочется всегда! Между прочим, мы — муж и жена, поэтому предлагаю поделить совместно нажратое имущество!
— С-с-сиди в с-с-серале и не выс-с-совывайс-с-ся! — прошипели мне, а я смотрела на его красивые губы, между которыми показался кончик раздвоенного языка.
— Когда я сижу в с-с-серале, мне кажется, что мне там вс-с-совывать будут, — обиженно заметила я. — И вообще! Как тебе можно кролика доверить? Тебе даже кактус доверить нельзя! Давай, ты сначала на кактусе потренируешься, потом перейдешь на хомячков, а вот когда процент выживаемости хомячков составит хотя бы процентов пятьдесят, тогда можно попробовать кошку- Да ш-ш-што ты мне говориш-ш-шь? — Змей приподнял брови, глядя на меня с издевкой.
— Главное — не гладить кактус против колючек! — ответила я, чувствуя его запах. Не знаю, чем он пахнет, но почему-то он пах опасностью. Хвост нервно поджался. — Итак, правила ухода за домашним любимцем!
— Мне ч-ч-что-то подс-с-сказ-з-зывает, ч-ч-что домаш-ш-шний любимец-ц-ц — это немного не то с-с-слово, — его желтые глаза смотрели на меня безотрывно.
— Хорошо! Тогда дикий нелюбимец! — фыркнула я. — Правило первое. Трехразовое питание. Нет, я понимаю, на что ты намекаешь мне морковкой, но я так же намекаю, что я — грызун, а не сосун или лизун! Правило второе! Туалет! Правило третье! Кровать! Игры, купание, прогулки на свежем воздухе и так далее!
Меня взяли на руки, а я сыто икнула, чувствуя, как чужая ладонь придерживает мое прожорливое брюшко, и безвольно свисают мои тонкие лапки. Я честно пыталась ими шевелить в воздухе, имитируя двигательную активность.
Пока меня несли, я краем глаза запоминала путь. В одном зеркале отразилась смешная кроличья морда, преисполненная блаженства, а потом я увидела свое тело
— Мне кажется, — всхлипнула я, чувствуя угрызения совести. В этот момент меня чуть не уронили.
— Нет, ну скажи честно? Я толстая или пушистая? — требовала я, глядя на пушистую мордочку с перепуганными глазами.
— Куш-ш-шай на з-з-здоровье, — прошипели мне с улыбкой. — Главное, чтобы на блюдо помес-с-стилас-с-сь
— Чего?! — на меня из зеркала смотрел кролик с офигевшими глазами. — Лучше в гарем!
— Что-то мне подс-с-сказывает, что с-с-слово «гарем» нужно произ-з-знос-с-сить, как «горем», — прошипели мне. — И эта внез-з-запная догадка приходит ко мне, глядя на тебя
Меня сгрузили на подушку, ущипнув за хвост.
— А вот хвост — это обидно! — заявила я, поджимая его под себя и прячась за подушкой. — Давай я тебя за хвост подергаю? Тебе приятно будет?
Мне ничего не ответили, а дверь гостеприимно закрылась на ключ. Я немного подремала, а когда очнулась, то увидела золотой поднос с опилками и деревянную коробочку с перинкой, чувствуя, как на глаза выступили слезы умиления.
— А гиде крышечка? — я жалобно посмотрела на ящик, оббитый изнутри бархатом. — Крышка, спрашиваю, где? Вот змей! Ничего! Сам пусть спит в коробочке и гадит в опилки!
На полу появилась мисочка побольше. Нарядная такая, с голубой каёмочкой, а в ней была капуста вперемешку с морковкой. Морковка, чтобы я лучше видела, за кого замуж выхожу, а капуста — чтобы у меня грудь росла! Все правильно! Так и надо! Я тоскливо посмотрела на Зиту, Гиту, Гюльчатай и Гильгамешку, понимая, что гарем может себе позволить только мужик с крепкими нервами! «Я — толстая!», «Мне нечего надеть!», «Я на диете!» — эти и другие этюды в исполнении женской половины — испытание не для слабонервных.
Я прислушалась, ведя ухом. Мне кажется, или я слышу знакомый голос?
— С-с-слуш-ш-шайте внимательно, — послышался негромкий голос, заставивший мой хвостик вздрогнуть. — З-з-заколотить окна в с-с-серале. До с-с-самого верха! Ес-с-сть у меня подоз-з-зрение, что она допрыгнет! С-с-следующее! С-с-следите з-з-за дверью! Внимательно с-с-следите! С-с-с кроликом не раз-з-зговаривать! Я з-з-запрещаю
Жаль, я — очень коммуникабельный зверек!
— С-с-спиной к ней не поворачиватьс-с-ся! — снова прошипел голос, который я уловила краем уха.
Правильно! Судьба ко мне уже один раз повернулась спиной! С этого момента только жизнерадостные и улыбчивые лица!
— И пос-с-следнее! Моего кролика не гладить! З-з-за это я з-з-задушу любого! — послышался голос змея. — Ес-с-сли к ней х-х-хоть пальц-ц-цем прикос-с-снуться, я убью на мес-с-сте!
А что? Если меня за ушком почешут, то все? Измена? Эх! Моя задняя лапка дотянулась до уха и начала с остервенелым наслаждением чесать его.
— Да, — всхлипнула я, зажмурив глаза от удовольствия. — Я — очень одинокий кролик! Имею полное право заниматься самоудовлетворением! Ах Какая прелесть! О, да Да!
Через четверть часа дверь открылась, а ко мне опасливо вошел огромный бородатый и волосатый мужик в рубахе, подозрительно поглядывая в мою сторону. Он хотел повернуться ко мне спиной, чтобы закрыть за собой дверь, но тут же вспомнил про инструкцию, изображая краба отшельника, пробирающегося вдоль стены! Отлично! Они теперь все по стеночке у меня ходить будут!
Взгляд мужика был напряженным, как у дрессировщика диких животных. «Ага! Я еще могу через палочку прыгать!», — мысленно улыбнулась я, глядя, как по вискам мужика течет холодный пот. В огромной волосатой ручище у него были зажаты доски и молоток. Молоток он держал так воинственно, словно готовясь в любой момент отразить удар. Мне кажется, что он готов был откреститься от меня молотком. Я молча следила за ним, глядя, как он сваливает доски возле окна, берет первую попавшуюся и достает длинный гвоздь. — Мяу! — робко мяукнула я, посматривая на огромный молоток, который приколачивал доски к стене. А что? Мы, кролики, очень игривы!
— Гав! — игриво заметила я, глядя, как мужик на меня косится. Я тут, значит, заигрываю со страшной силой, а на меня смотрят так, словно я на первом свидании потребовала справку о доходах и примерила его имя к имени будущих детей. Эх, если в шестнадцать свидания напоминали мелодраму о вечной любви, в восемнадцать — двадцать — романтическую комедию, в двадцать пять — историческую мелодраму, в двадцать восемь — собеседование, в тридцать — собеседование в крупную транснациональную корпорацию, то поговаривают, что к сорока годам это будет — битва экстрасенсов.
