— Ты как вообще оказалась в плену у этого мерзкого, подлого, алчного чудовища? — пристал Алан. — Ты поверь, любимая! Как только Аврора пришлет деньги, я тут же выкуплю тебя! Клянусь тебе!
— Оптовым покупателям скидки! — пытался перекричать его долговязый в халате. — Пошел за одной — купил целый гарем!
— Нет, ну как тебя угораздило? — не унимался Алан, пока вокруг нас шла бойкая торговля. — Расскажи!
— Отвяжись! — буркнула я, глядя на веревку, которая нас связывает.
— Меняем старый гарем на новый гарем с доплатой! — писклявым голосом вопил дорого одетый коротышка, тыкая пальцем в унылые кучки «привидений». Меня смерили взглядом, а потом засунули в связанные руки табличку: «Товар года!». Дождавшись, когда все отвернутся, я схватила уголек, внося свои корректировки, поглядывая на продавца и вспоминая Адильера. И вот я стою и гадко улыбаюсь, прижимая к груди табличку: «Товар гада!».
— Что? Товар гада? — переспросил какой-то пузатый господин, чей наряд напоминал надрезанный арбуз. Его лениво обмахивали огромными опахалами молодые нахалы, сладострастно улыбающиеся каждой красавице.
— Одобрена ассоциацией бывших мужей! — пожала плечами я, слыша яростный торг за какую-то золотоволосую красотку. — Минздрав не рекомендует!
— А есть у вас точно такая же, но с голубыми глазами? — приценивался солидный усатый мужик в алом, критично осматривая товар со всех сторон.
— У нас есть точно такая же модель на складе? — раздался голос. — Одну минутку, сейчас посмотрят!
— А гарантию на девственниц даете? — интересовался другой покупатель в фиолетовом, потирая вспотевшую лысину. — А возврат есть?
— Смотря на кого? У красавиц, сами знаете, гарантийный срок до трех часов! — отмахнулся продавец, тыкая пальцем в табличку: «Товар, подвергшийся разврату, увы, не подлежит возврату!».
— Ну расскажи! — настаивал Алан, плотоядно осматривая целую вереницу невольниц, семенящих гуськом за счастливым покупателем такого возраста, в котором минздрав рекомендовал носить в кармане корень женьшеня и веревочку.
— Хорошо! Слушай сказку! Жила — была бедная, несчастная девочка, которую одна подлая, бессердечная змея превратила в кролика! Бедный маленький кролик страдал, пока не пришел прекрасный принц, чтобы ее освободить из жестокого и беспощадного рабства! А теперь они вместе стоят на рабовладельческой ярмарке! — огрызнулась я, слыша, как неподалеку мужской голос рекламирует средства повышения мужской силы: «Чтобы счастлив был гарем, пей пустырник и паслен! Чтоб красавиц брать без счета — мазь змеиного помета!». В этот момент я с грустью думала о том, как бы записаться официальным поставщиком местной виагры.
К нам со всех ног, раздвигая толпу, бежал запыхавшийся гонец с огромным мешком и письмом в вытянутой руке.
— Арнора! Радость моя! Любовь моя! — всхлипнул принц, целуя обручальное кольцо и поглядывая на огромный мешок. Ему в руки сунули послание, а под ноги бросили мешок. «Это — мое!», — орали наши хозяева, пытаясь отвоевать друг у друга мешок. Один из них упал, пронзенный мечом, а его труп утащили. «Давай пополам!», — предложил один из двух оставшихся работорговцев, поигрывая окровавленным клинком. «Давай!». Они пожали руки, алчно раскрывая мешок, откуда вывалились кальсоны, протертая подушка, веревка и мыло.
- Не может быть! — закричал Алан-Адам, разворачивая письмо. «Дорогой, мой, бесценный, горячо любимый супруг Алан! Мою любовь к тебе не измерить словами, поэтому буду кратка! Я присылаю тебе теплые штаны, ибо тревожусь, как бы долгое заточение не сказалось на твоем мыслительном здоровье. Также, с нежнейшей заботой о тебе, шлю тебе мыло, чтобы ты мыл руки каждый раз перед едой, и веревку, с трепетной надеждой, что тебе удастся сбежать по ней!»
— Вот дура! — всхлипнул принц, глядя, как из мешка выпадает мыло и моток веревки. — Я же деньги просил! Деньги! А она что?
«В знак моей безмерной и всепоглощающей любви, я вышила для тебя подушечку — напоминание о том, насколько трепетно и нежно я жду твоего скорейшего возвращения. Прости, любимый, я очень плохо вышиваю шарфики, но я старалась. Еще раз с любовью, Арнора». Я смотрела на подушку, где скрупулезненько был вышит повешенный на веревке принц. Точности передачи изображения мог позавидовать даже дорогой цифровой фотоаппарат.
Мне мысленно хотелось пожать ей руку, пока принц орал, что его жена — дура, каких еще поискать нужно! Пока он уговорами пытался расширить ассортимент предлагаемых нашими продавцами услуг до пересылки почтовой корреспонденции, бандеролей и посылок, мне в руки дали табличку: «Акция!», на которую бросали заинтересованные взгляды снующие туда-сюда покупатели. Снова выждав момент, я молча подняла уголек, а потом мило улыбалась потенциальным покупателям, сжимая в руках: «Бревно. Акация».
— Слуги падишаха будут здесь в полночь! — перешептывались работорговцы, а через минут десять появились разодетые во все цвета радуги господа, перед которыми все учтиво кланялись.
— Красавицы со всех земель! — подбежал к ним, кланяясь почти до земли, толстяк в халате. — Для постоянных клиентов огромные скидки!
— Женский гарем падишаха уже переполнен! — отмахнулся бородатый, напыщенный мужик, критично осматривая товар.
— Так для себя возьмите! Рекомендую! Я сам такой пользуюсь! — не унимался толстяк, — подводя к ним роскошную брюнетку, которая томно подняла глаза, сладострастно улыбаясь.
— У нас бюджет ограничен! Нам еще трех кур купить нужно! — встрял в разговор еще один слуга в зеленом, тыкая в лицо списком.
Они чинно шли, пока не остановили взгляд на принце. Через пару мгновений торг шел до тахикардии.
— Они меня выкупят! — обрадовался Алан. — Как благородно! Как только я снова раздобуду коня и меч, я тут же освобожу тебя!
— Буду ждать, как своей очереди в туалет! — обнадежила я, поглядывая на вышитую подушечку, а потом на радостное лицо красавца.
— Чего? — напрягся принц.
— С нетерпением! — пояснила я. Арнора, можешь не благодарить! В следующий раз, дорогие королевы, принцессы и так далее, зашивайте в трусы своих принцев — освободителей пару «Рафаэллок» для меня.
— А вот и подарок! От нас! — меня подтолкнули к покупателям, которые всем видом показывали, что подарки им не нужны. Принца отвязывали, а он разминал затекшие руки, пока продавцы пересчитывали деньги.
