—Поберегись! — гаркнул Здоровяк, размахивая кнутом и оглушая округу свистом. Взметнув клубы пыли, рядом с нами остановилась скрипучая телега, груженная мешками с чем-то невероятно вонючим.
— Идиот, — выдохнул я, оглядывая наш «экипаж». — Ты стянул телегу для перевозки отбросов?
— Это единственное, что удалось найти, — обиженно протянул Здоровяк. — Залезайте!
Я с сомнением осмотрел наше средство передвижения, но времени на раздумья не оставалось, потому что из дома госпожи Вергуд уже неслись вопли. Так что я уронил плененных на грязные мешки, закинул следом бледную Одри и запрыгнул сам, когда ловец ударил хлыстом по крупу лошади.
— Вперед! — заоралон.
Перепуганная кляча всхрапнула и понеслась вперед так, что с борта телеги посыпался мусор, а колеса отчаянно завизжали, грозя отвалиться. Лоель провалилась между кучами отбросов, ее братец упал сверху. Лошадь хрипела, повозка подпрыгивала, Здоровяк свистел, наши пленные стонали.
— Это ты называешь – незаметно? — возмутилась Одри.
Я же прижал к себе златовласку и жадно проник языком ей в рот. Азарт погони жег кровь и будоражил тело, желание пьянило разум. Одри застыла в моих руках, а потом неожиданно ответила, возможно, она тоже поддалась безумию удавшейся авантюры. Наши языки трогали, изучали и пробовали, я почти задыхался, забыв, где я, и чувствуя лишь желанное, необходимое мне тело… Еще один жадный, горячий поцелуй, и я отпустил Одри. Заглянул в одурманенные глаза девушки.
— Так меньше чувствуется смрад этой помойки, — хрипло пояснил я свои действия.
— Конечно, — отозвалась она, отворачиваясь.— Я так и подумала!
Ехать к особняку пришлось в объезд, минуя основные дороги Кайера. Один раз встретился отряд ловцов, но на нас они не обратили внимания, лишь отвернулись, прикрыв лица перчатками. Так что я решил, что перемещаться на телеге с отбросами— не такая уж и плохая идея. Один минус- пока мы достигли моего дома, казалось, что запах въелся в кожу и отмыть его не поможет даже деготь.
— Засуньте пленных в подвал, — велел я выбежавшим Нику и Лире.
— Может, лучше в одну из комнат? — Ник осторожно снял с телеги Лоель, что, кажется,была на грани обморока. Или уже в обмороке, хрен ее разберешь.
Я задумчиво осмотрел тело, прикрытое лишь тонкой тканью.
— Ну ладно, в комнату. А братца ее в подвал.
— Отпустите! — захрипела актриса, дергаясь в руках Ника. Тот охнул, пытаясь ее удержать.
— Вы за это ответите! — прорычал ее брат Рит. Видимо, мой аркан безмолвия перестал действовать. — Мы все расскажем ловцам!
— Тогда нет смысла оставлять вас в живых, — хмыкнул я. Ник округлил глаза.
— Ты ведь шутишь, Лекс? — тихо спросил он.
— Даже не думал, — пожал я плечами. — На самом деле их легче убить, ты и сам это понимаешь.
Лоель издала приглушенный вскрик и все-таки лишилась чувств. Я аккуратно приложил ее брата рукояткой клинка по затылку, и тот тоже обмяк в телеге.
— Вот так лучше, — довольно протянул я. — А то вопят, дергаются, думать мешают. Несите их в дом. Здоровяк, не смей заходить в гостиную, пока не отмоешься, на заднем дворе есть бочка с дождевой водой.
— Разве у тебя нет купальни? — удивился мой недогадливый друг, стаскивая на землю тяжелое тело Рита.
— Есть, но она занята, — весело бросил я.
— Кем?
— Мною, конечно! И поторопись, я есть хочу!
Друзья вразнобой зашипели что-то невразумительно-оскорбительное, но я лишь рассмеялся. Право, порой с ними даже весело. В те моменты, когда они меня не раздражают! Впрочем, таких было немного.
Насвистывая, я двинулся к дому, и опешил, когда меня толкнул острый локоть, а Одри пронеслась мимо.
— Тебя не учили, что девушек надо пропускать?! — крикнула она, захлопывая перед моим носом дверь. Сзади раздалось мерзкое хихиканье моих недругов. Я наградил их злым взглядом, добавил файер для наглядности и рванул створку.
— Одри, только посмей занять купальню! — заорал я на весь дом.
— Уже заняла! — отозвалась златовласка.
— Выходи немедленно!
— Лекс, будь мужчиной, потерпи! — пропела она из-за двери купальни. Следом донесся шум воды.
Я ударил сапогом по створке.
— Выходи! Иначе я снесу эту проклятую дверь!
— Ну, это ведь твоя дверь! — ехидно отозвалась горгулья, которую я по своей глупости пригрел. — Сноси!
Я с досадой осмотрел затейливую створку из белого тополя, украшенную латунными и бронзовыми завитушками. Во всем доме двери были одинаковые, их делал мой отец, на досуге увлекавщийся резьбой по дереву. Мне эти двери были дороги как память о тех вечерах, когда я сидел в углу, наблюдая за слезающей с доски аккуратной стружкой. Отец мурлыкал под нос какую-то песенку, а иногда рассказывал мне о своей жене.
Я тряхнул головой, прогоняя воспоминание, и снова стукнул –на этот раз просто кулаком.
— Одри, я тебе зад надеру! Я сказал- выходи! Живо!
— Поздно, я уже мокрая.
Фраза заставила меня замереть и шумно сглотнуть. Вряд ли златовласка поняла, что именно сказала. Но мое тело и особенно та часть, что находилась в штанах – отлично понялаи сделала боевую стойку.
— Сама напросилась, — мрачно протянул я, разворачиваясь к лестнице.
Маленькая Одри думает, что дверь - это единственный вход? Глупая девочка. К тому же сама напрашивается на неприятности! И я обязательно ей их устрою!
ГЛАВА 11
Покинув дом, я обошел поместье и посмотрел на окна, довольно ухмыляясь. Закрывая дверь, почему-то многие забывают про окна, а для чернокнижника это зачастую более привычный путь. Стекло затянулось паром, похоже, златовласка не жалела горячей воды. Я потянул вверх створку и улыбнулся, когда Одри взвизгнула и схватила полотенце.
— Наивная моя, хоть бы щеколду опустила, — ухмыльнулся, сбрасывая плащ и вытаскивая рубашку из-за пояса. — Я бы, конечно, все равно зашел, но было бы веселее.
— Что это ты делаешь?
Девушка застыла в круглой купальне, настороженно стиснув в пальцах мочалку и закрывшись холстиной. Вода не успела наполнить чашу для купания и плескалась где-то в районе бедер. Я тяжело сглотнул и дернул ненавистные пуговицы на рубашке.
— Я. Хочу. Помыться. — Сбросил сапоги, стянул штаны. — В горячей воде! Прямо сейчас. И не намерен терпеливо ждать под дверью, Одри!
— Лекс! — возмутиласьдевушка, когда я ступил в купальню, разбрызгивая воду.
— Не ори, а то наши друзья подумают, что я тебя насилую, — поморщился, опускаясь на теплое чугунное дно и блаженно прикрывая глаза. — Хотя, может, они будут правы…
