Я покосился на Одри с подозрением, но, похоже, она говорила совершенно искренне.
— Тебе не страшно? — спросила она.
— Жуй, не отвлекайся.
— Ты решил скормить мне весь поднос?
— Конечно, нет. Весь поднос я оставлю для себя, поэтому ешь, пока я добрый.
Одри фыркнула, запила мясо брусничной настойкой. А я не выдержал и притянул ее за шею, заставляя откинуть голову. Лизнул губы, пахнущие перцем и брусникой. Одризависимость снова заявила о себе настойчивым желанием. Засунул язык девушке в рот, жадно облизал.
— Лекс, — выдохнула она. — Мне надо…
— Никуда ты не пойдешь, — буркнул я, трогая языком ее губы.
— Мне очень надо, — она рассмеялась, и стало щекотно. С трудом отпустил, чувствуя, как уже туманит похоть голову. Впрочем, Одри права: мне тоже не мешает привести себя в порядок. После ранения и упражнений на траве мы оба выглядели ужасно. Меня это никогда не смущало, а вот Одри… пожалуй, она заслужила меня чистого. Хоть раз.
— Идем, — спрыгнул с постели и потянул девушку за собой. Здесь где-то должна быть купальня.
Искомое нашлось быстро, правда мы с Одри слегка ошалели, увидев не привычную чашу, а стеклянную емкость, в которой текла вода. На полочках из черного камня свернулись пушистые куски ткани и выстроилось множество склянок, в которые Одри сразу сунула нос.
— Земляникой пахнет, — радостно протянула она. — Похоже, это мыло.
Я молча дернул шнуровку на ее платье, потянул ткань с плеч. Златовласка не сопротивлялась, лишь смотрела, склонив голову, как я ее раздеваю. Развязал ленты на ее волосах, распуская волосы. И хлопнул по ягодицам.
— Лезь в воду, детка.
— А ты? — шепотом спросила она.
— Ну, ты ведь не надеялась, что я оставлю тебя одну? — приподнял я бровь.
Она тряхнула волосами и шагнула под струю, повернувшись ко мне спиной. Я избавился от одежды, не отрывая взгляда от узкой спины, ямочек у поясницы, бедер, ног… Прихватил земляничную склянку и вошел следом, зажмурившись от теплой воды. Вылил на голову девушке изрядную порцию скользкой пахучей гадости, взбил пену.
— Ай, щиплет! — фыркнула девушка.
— Глаза закрой, — скомандовал я, пытаясь не задумываться над своими действиями. Я мыл златовласку, получал от этого какое-то извращенное удовольствие и не думал. Может, на меня так действовала Изнанка, а может, очередное кровопускание, чуть не отправившее к предкам. В конце концов, кто сказал, что этот день не последний в моей поганой жизни? А я еще ни разу не намыливал земляничной дрянью красивую и соблазнительную девчонку. Пожалуй, это стоит исправить.
— Лекс, ты решил выдрать мне все волосы? — сипло осведомилась Одри и повернулась ко мне. Стоял я близко, так что мне в грудь уткнулись ее соски. Я шумно задышал и провел ладонью по лицу златовласки, стирая обильную пену. Она похлопала ресницами. На ее голове я соорудил огромную мыльную башню, выглядело это занятно. Правда, не отвлекало меня от настойчивого желания взять девушку прямо здесь.
— Ты ничего не умеешь, — хмыкнула она и отобрала у меня склянку. — Надо нежнее, Лекс…
Провела ладонями по моему телу, намыливая. Я смотрел сверху на ее ладони, на улыбающиеся губы, на шапку пены. Смотрел, дышал, нервничал. Пытался сдержаться. Получал почти болезненное удовольствие. Когда Одри добралась своей ладошкой до паха, я замер, мучительно боясь пошевелиться.
— Вот так, — ласково пропела златовласка, намыливая самую важную часть моего тела. Часть вздрагивала, набухала и тыкалась ей в ладонь. Я прикрыл глаза и стиснул зубы. Попытался думать о Кархане, умертвиях и самых отвратных заклинаниях, которые знал. Но получалось лишь о том, остановится ли Одри на ласках руками или сделает что-то еще? Она опустилась на колени, и я чувствовал ее дыхание там, где уже болело от похоти и стояло часовой башней. Просто демонски хотелось большего… Хотелось ее губ. И тесной влажности рта…
Тонкие пальчики порхали, выводя круги и спирали, я дышал. Пытался дышать.
— Вот так… — выдохнула златовласка. — Красота!
Я скосил глаза вниз. На моих бедрах высилась мыльная пена, из которой торчал розовый орган. Одри сначала придушено хихикнула, а потом начала хохотать, как ненормальная. Я рыкнул, подтянул ее за подмышки, прижал к стене и навалился всем телом.
— Смешно, значит?
— Очень! Ты бы видел свое лицо!
— Значит, смешно тебе? — грозно повторил я. — Ну, ладно. Смейся.
Вытащил девчонку из-под воды и потащил в комнату, оставляя на ковре мокрые следы. Кинул ее на кровать – брыкающуюся и смеющуюся, придавил собой. Потерся, уже сходя с ума от скользкой горячей кожи и вкуса ее рта с привкусом горькой земляники.
— Значит, смешно… — хрипло выдохнул, покрывая ей шею жадными поцелуями. Одри откинула голову, подставляясь мне, выгнулась. Я перевернул ее на живот, горячо и торопливо прошелся языком по холке, сжал мокрые волосы, потянул. Она издала сдавленный стон, только в нем совсем не было боли, лишь желание. И приподняла бедра, прижимаясь к моему паху, доводя до безумия этими движениями. Демоны, а ведь я хотел быть нежным! Но златовласка будит во мне что-то запредельное, то, что я не могу контролировать и сдержать. Стоит лишь ощутить ее, и я животное, забывающее о прелюдии и всех тех ухищрениях, на которые способен. Кажется, я даже гордился своими умениями… Ну да, наверное. С Одри я лишь скулю и врезаюсь в ее тело, с трудом соображая.
Здравая мысль показать ей еще хоть что-то появилась и забилась в угол, испуганная хаосом мыслишек пошлых и извращенных. Но я вытащил ее из паутины, встряхнул и попытался вникнуть.
Так, нежность. Женское удовольствие. Предварительные ласки. Перечень труднодоходимых понятий, которые пылились где-то на чердаке моего сознания.
Скрипнул зубами и перевернул Одри на спину, чтобы не соблазниться ее шикарным тылом. Правда, лучше не стало, теперь меня атаковали орудия ее груди. Били прямо так... насмерть.
— Лекс, что ты делаешь? — жарким шепотом осведомилась Одри, когда я рывком подтянул ее к краю кровати.
— Наверстываю упущенное, — выдавил я, пристраиваясь между ее ног. Умертвия, кровавые трупы, проклятые ритуалы. Кишки. Внутренности. Так, теперь в обратном порядке… И не думать о том, что вижу. Но надо признать… так открывается шикарный вид…
— Лекс? — изумилась она, а потом ахнула, когда я коснулся языком. Между ног девушки тоже все было мокрым и скользким от пены. Занятно… я лизнул снова, медленно, усиливая нажим и изучая реакцию. Одри это явно нравилось. С ее губ слетел стон, перешедший во всхлипывание, когда движения моего языка стали жестче.
— О, Богиня, — простонала златовласка, хватаясь за покрывало. — Еще…
Я бы ответил, но мой рот был занят. Руки тоже, удерживая девушку за упругие ягодицы, чтобы не дергалась. Ее горловые стоны взрывали мне разум, а неосознанные толчки бедер заставляли гореть. Одри закричала, а я не выдержал, оказался сверху и вошел одним движением, присоединившись к ее воплю. Ее нутро сокращалось с такой силой, но мой контроль развеялся, как туман под ветряными мельницами, слишком необычными и яркими оказались ощущения. Я улетел куда-то, помахав рукой разуму, и мог лишь рычать, толкаться, сжимать тело Одри и трогать губами ее рот. Наверное, в моих резких движениях не было ничего красивого, и, боюсь, я выглядел слегка одурманенным, но Одри нравилось. Я почувствовал это, уловив, как ее мышцы вновь сжались внутри. И к пику мы взлетели вместе, совершенно оглушенные и мало что соображающие. Потом я откатился, раскинул руки и ноги, глядя в потолок. В голове шумел ветер, тело казалось одновременно легким и изрядно отяжелевшим, в паху все еще эхом прокатывались спазмы. Великолепно.
