– Гибкость?
– Тонкость, – повторил Гуськов. – Гибкость – это для спины. А тонкость – для политики. А потом он назвал твою фамилию.
– Тоже упомянул конкретно?
– Не передразнивай, – погрозил пальцем Гуськов. – В том-то все и дело, что конкретно. Сказал, что в случае необходимости нашим сотрудникам, господину Алямову и другим, будет оказана всемерная и всесторонняя помощь. Если в том действительно существует государственная необходимость.
– Все?
– Нет, конечно. – Гуськов зачем-то вытащил из кармана авторучку, повертел ее, сжал между пальцев на изгиб, словно собираясь сломать, и снова спрятал. – Потом осторожно намекнул насчет моих служебных перспектив. А я так понял, что главным образом он имел в виду перспективы пенсионные. Но это, как бы в уме. Для особо догадливых.
– Так: или – или?
– В равной степени. Очень осторожно, в надежде на мою понятливость.
– Я тоже понятливый, – сказал Алямов. – Приношу свои извинения.
– Ладно, брось, – поморщился Гуськов. – А теперь, рассказывай. Кстати, в следующий раз учти: эти новости я должен узнавать от тебя.
– Да рассказывать-то, в общем, пока нечего, – пожал Алямов плечами. – Мы Ларика ведем – Ларионова. Потихоньку готовим агентурное дело к реализации. Несколько дней назад он в своей баньке принимал некоего господина Власова. Оказалось – какой-то там директор этого самого «Восток-холдинга». А у нас в баньке Ларионова, как вам известно, есть «кнопка». Разговор у них был исключительно коммерческий – что-то такое насчет инвестиций в разработку Андалинского месторождения. Для нас почти ничего интересного. Андалинское – так Андалинское. Ну, ограбят страну еще немножко, все равно много чего останется. Распечатку разговора, если хотите, могу принести. Но все же порядка ради Линник составил запрос насчет «Холдинга» в Информационный центр. А я, естественно, подписал. Да только там ничего особенного не оказалось, насколько я понял. Перепечатки из газет, сплетни всякие… В общем – мура. Разве что, когда «кнопку» снимем, в УБЭП меморандум передать?
– Сведений в Информационном центре, может, и не оказалось, зато стукачей кругом полно, – с гримасой сказал Гуськов. – Вот мне очень интересно, откуда пошла утечка: оттуда, от клерков, или непосредственно от нас?
– На наших зря не греши, Сергей Петрович, – спокойно ответил Алямов. – Повода пока нет. Тебе же этот друг из администрации не про баню с Лариком рассказывал, а про мой запрос.
– Да я и сам понимаю, – скрыто повинился Гуськов и встал, выпрямился, приобретая вместе с осанкой исключительно официальный вид.
– В дальнейшем, майор, прошу это учитывать, – сказал он, высоко вздернув подбородок. – И вообще убедительно прошу, держите меня в курсе.
– Яволь, – Алямов ответно вскочил и щелкнул каблуками, хотя получилось плохо, не звонко, совсем не так, как, например, у Штирлица. Видимо, каблуки его не имели необходимого качества.
– Ладно, иди работай, – отмахнулся Гуськов и снова, вытащив из кармана несчастную ручку, принялся крутить ее в пальцах, готовя к полному уничтожению.
Алямов спустился на свой этаж и зашагал точно посреди коридора мягкой, почти бесшумной походкой. Когда-то, очень давно, одна из его подружек сказала, что в облике Алямова есть что-то кошачье. Алямов воспринял это как комплимент. Ему понравилась мысль, что он немного похож на большую опасную кошку. С тех пор Алямов всегда немного играл сам с собой, изображая эту самую кошку и вырабатывая соответствующую походку. Собственно, особых трудов это ему не составляло. Стройный, гибкий, очень точный в движениях, Алямов действительно напоминал это животное, та его подружка верно подметила сходство.
Этот «Восток-холдинг» был Алямову по барабану. Но информация Гуськова его по-человечески задела. Из нее следовало, что Алямов случайно сунулся туда, где ему нечего было делать. Причем решали, что именно следует делать Алямову, а что – нет не его прямые начальники, а некие личности, которым и на Алямова, и на его любимых и нелюбимых начальников было абсолютно наплевать. Собственно, многим в стране было наплевать точно на то же самое, но эти многие, как правило, в работу Алямова не лезли. Поэтому всякий подобный случай он рассматривал как нанесенную ему лично обиду. Даже, как оскорбление, хотя ответить на него ничем не мог. По крайней мере, в данный момент. Он действительно не знал ничего плохого про «Восток-холдинг» – вообще ничего не знал! – и послал информационный запрос исключительно в силу служебного рефлекса, обязывающего непременно проводить проверку чего бы то ни было, попадающего в поле зрения, какой бы рутинной и необязательной она ни оказалась.
Но сейчас вопрос из рутинного превратился почти в личный, поэтому по пути к себе Алямов заглянул в кабинет Линника и велел ему показать все бумажки по «Восток-холдингу», какими бы никчемными они ни казались с первого взгляда.
* * *
Ночь, которую Глеб и Анна провели в относительном уюте таежной избушки, у Драча и его команды протекала не в пример хуже. Паскудная выпала Драчу ночь, другого слова и не выберешь…
Чертов абориген действительно оказался на месте встречи раньше Драча, поджидал их прямо на пути, усевшись на ствол поваленной ветром лиственницы посреди тайги, с издевательской азиатской ухмылкой на редковолосой роже. Место посадки вертушки он указал правильно, все было бы нормально, кабы не вздувшаяся от дождя река – перебираясь через проток, отделяющий отмель от суши, в сухое время совсем мелкий, они все вымокли до подбородка.
Сушиться было негде и не время, только вылили воду из сапог и поперли на сопку. Вдобавок ко всему Драч выбрал для подъема отнюдь не лучший маршрут. Чтобы спрямить путь, заставил свой отряд полсотни метров чуть не ползком лезть вверх по голым камням. Лишь одолев подъем, он понял свою ошибку: буквально рядом с откосом наверх выходила удобная тропинка, которой, видимо, пользовались местные охотники. В тот момент Драч свирепо оглядел всех своих четверых спутников, но никто из них благоразумно не высказал своего мнения о штурманских способностях командира.
Кроме «рабочих» пропавшей геологической экспедиции Семена и Тихона Драч привез с собой двух бывших спортсменов, одно время крутившихся в «шестерках» у тверских бандитов. Банду ту разогнал РУОП, а оставшихся не у дел шестерок подобрал Драч, формировавший в то время по приказу Шаврова спецгруппу «отморозков». Спортсмены, с точки зрения Драча, пока что представляли собой материал довольно сырой. Мышцы накачаны, башка состоит из одной кости, он взял спортсменов с собой в расчете исключительно на выносливость. Правда, стрелять умели оба. Один – «Авдей» – когда-то был мастером спорта по биатлону Авдеевым, чемпионом какой-то уральской области. Второй – «Ленчик» – хотя и не специализировался в стрелковых видах, но служил в десантных частях и с оружием обращаться тоже умел.
– Очень долго шли! – сказал Донгаров с неодобрением. – Уже ждать устал. Теперь точно не дойдем до избушки к ночи.
– Давай, веди, – буркнул Драч. – Меньше разговоров, больше дела.
