– Охотники? – предположил он.
Лицо Анны выражало напряжение и озабоченность.
– Не знаю. Так не охотятся за зверем. Пошли отсюда скорей!
Они бросились прочь от шума охоты (или облавы?), в сторону от реки. В этот момент ни Глеб, ни Анна не предполагали всерьез, что встреча с неизвестными в тайге, которой они старались избежать, может грозить им реальной опасностью. Они оба просто подчинялись смутному, почти инстинктивному чувству, побуждавшему поскорее очутиться подальше от тревожного и непонятного.
Однако случиться этому было не суждено. Одна из групп загонщиков с собаками вышла на место их ночевки. Не успевшее остыть до конца кострище, свежие следы ясно указывали, что те, кто был здесь только что, не могли уйти далеко. Загонщики немедленно начали погоню, не слишком утруждая себя раздумьями о том, кого именно они сейчас преследуют. Сбежавших конечно же следовало догнать и примерно наказать, но, в сущности, будет совсем не обидно, если вместо них попадется кто-нибудь еще. Подземный рудник постоянно требовал притока свежей рабочей силы.
…Анна и Глеб останавливались лишь на короткие мгновения, только для того, чтобы убедиться: лай собак становится отчетливее. Теперь уже не было сомнения в том, что их действительно кто-то преследовал. Глеба злила и угнетала невозможность просто подождать преследователей, чтобы спокойно спросить: в чем, собственно, дело. В тайге совсем иные законы, в чем он смог уже не раз убедиться на собственной шкуре. Но абсолютная неясность ситуации раздражала. Почему он снова должен бежать без оглядки? От кого? Зачем? В чем его вина? Впрочем, вопросы эти звучали сейчас риторически, углубляться в поиски ответов на них пока что не было ни времени, ни сил.
Прорвавшись через густой кустарник, они очутились на краю галечной осыпи, язык которой спускался между скал в долину. Глеб первым ступил на гальку, которая немедленно ожила под его ногами, начав движение вниз, что заставило Глеба вспомнить пережитое совсем недавно: почти такая же осыпь помогла ему избежать пули Семена…
Он не удержался и мешковато сел, пытаясь хотя бы в таком положении сохранить равновесие и не покатиться вниз кувырком. Рядом с ним точно так же шлепнулась Анна. В туче пыли они скатились вниз, по счастью, без малейшего для себя ущерба. Забежав за огромные валуны, остановились. Поднятая ими пыль успела осесть, но преследователи не показывались. Лай собак явно стихал, отдаляясь, сейчас он раздавался где-то в стороне. Загонщики потеряли их или по каким-то причинам прекратили преследование. Ни Анна, ни Глеб пока не догадывались, что в их судьбу вновь вмешался случай. Собаки просто подняли новый, более свежий и более отчетливый след, оставленный Драчом со спутниками, и сейчас вели своих хозяев по нему.
Ущелье, по которому двигались сейчас Анна и Глеб, разделилось надвое. Правый отросток, тесный и темный, уходил между высоких отвесных скал и вновь сворачивал направо уже в нескольких десятках метров. Чем и где заканчивался этот проход, понять было невозможно. Левый, более широкий и ровный, поднимался вверх. Постепенно сужаясь, он упирался в невысокую гранитную гряду, над которой шумела плотная и мощная стена леса. Глеб, не раздумывая, выбрал именно этот путь. Анна без возражений последовала за ним. Они почти достигли гряды, когда позади – совсем близко – вновь загремели выстрелы. Глеб и Анна тут же укрылись за камнями, приготовив оружие, но в следующие секунды поняли, что мишенью для стрелков служат не они.
По ущелью, сильно прихрамывая, бежал безоружный человек. Он то и дело падал, вновь вскакивал, прыгал из стороны в сторону, пытаясь сбить преследователям точность прицела. Пока что эта игра ему удавалась: пули вздымали фонтанчики пыли справа и слева от него, не достигая цели.
Еще через минуту Глеб и Анна увидели тех, кто гнался за жертвой. Несколько бородатых мужиков двигались цепью, изредка останавливаясь, чтобы прицелиться для выстрела. Они не торопились, видимо, совершенно уверенные в том, что жертва их далеко не убежит и никуда не денется. Их было человек восемь. Еще один, с двумя возбужденными охотой собаками на сворке, остановился поодаль, не принимая участия в преследовании. Он сделался просто зрителем, дожидаясь неминуемой и скорой развязки.
– Мажары! – воскликнула Анна. – Это мажары! Бежим, Глеб!
Но бежать-то уже было некуда. Преодолевая отделяющую их от леса гряду, они тут же становились легкими мишенями для загонщиков. Глеб понял это чуть раньше Анны.
– Кто эти мажары? – спросил он, не двинувшись с места.
– Убийцы. Они…
В этот момент одна из пуль все же зацепила беглеца. Он дернулся и схватился рукой за плечо. Глеб услышал довольные крики преследователей. И все же раненый продолжал бороться. Он вновь отпрыгнул за камень, упал наземь и упрямо пополз вперед. Сейчас от укрытия Глеба и Анны его отделяли всего метров тридцать. Преследователи – мажары, как их назвала Анна – подходили все ближе. Они больше не стреляли, в этом не было нужды. Глеб ясно увидел, что произойдет дальше. Мажары, или как их там, добьют этого несчастного, а потом непременно обнаружат их ненадежное убежище. Для этого им даже собаки не понадобятся. У них снова не было выбора. Глеб глянул на Анну и прочитал ответ в ее глазах.
Твердо установив карабин на камень, Глеб поймал в прицел грудь ближайшего мажара и потянул спусковую скобу.
Отдача толкнула в плечо. Глеб увидел, как тот, раскинув в стороны руки, начал медленно заваливаться назад, и перевел ствол на соседнего. Снова выстрелил, и его выстрел слился с выстрелом ружья Анны.
Это вмешательство подействовало на остальных странным образом. Они не залегли, не открыли ответный огонь, а неожиданно бросились бежать, прыгая меж камней, как поступала только что их жертва. Глеб выстрелил дважды вдогон, но пули не нашли целей. Анна оказалась точней. После ее выстрела дуплетом с визгом упали обе собаки, а их вожатый, громко закричал, схватился за ногу и, хромая, скрылся за камнями.
Тем временем раненый был уже рядом. Преодолев последний участок открытого пространства, повалился наземь.
– З-здорово, м-мужики! – просипел он, ощерясь яростной улыбкой. – К-как раз в-вовремя…
3 Статья 201 Уголовно-процессуального кодекса, регламентирующая ознакомление подследственного с уголовным делом перед отправкой в суд.
* * *
Внешне в доме Радзина все происходило по-прежнему. Разве что в последние дни виделся он с женой меньше, объясняя это большим количеством работы. Он видел, что Юлию его объяснения вполне устраивали, подробности ее не интересовали совершенно, и Радзину, который постоянно сравнивал ее поведение до и после своего открытия, замечая все новые признаки равнодушия и холодности, приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранять на лице маску спокойствия. Все это время они не встречались в постели, проводя ночи каждый в своей спальне. Радзин намеренно задерживался с возвращением домой, а входя в квартиру, старательно имитировал крайнюю усталость. Надо сказать, делать это ему было нетрудно: за эти дни Радзин заметно спал с лица, под глазами залегли непроходящие тени, он и в самом деле выглядел крайне утомленным. Юлия не выказывала ни малейшего неудовольствия, и это в глазах Радзина служило абсолютным доказательством совершенного ею преступления.
